История папства
Шрифт:
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ.
Двое Медичи
(1513-1534)
Папа Лев Х(1513—1521), взошедший на апостольский престол вслед за Юлием после короткого, прошедшего без споров конклава — на сей раз обошлось без симонии, — получил при рождении имя Джованни. Он происходил из семьи Медичи и был вторым сыном Лоренцо Великолепного. «Господь даровал нам папство, — писал, согласно преданию, тридцатисемилетний папа своему брату Джулиано вскоре после инаугурации, — так будем же им наслаждаться». Трудно сказать, правда это или вымысел, однако эти слова достаточно точно передают в обобщенном виде отношение нового папы к своему сану, да и к жизни в целом. В то же время они могут дать почву для неверного истолкования. Не в обычае Льва было «наслаждаться» понтификатом
Тем не менее факт остается фактом: он, если можно так выразиться, был в гораздо меньшей степени папой, нежели правителем эпохи Ренессанса. Заметим, что он был гомосексуалистом, как и его предшественник. В то же время он являлся весьма сведущим покровителем искусств, показывая себя утонченным ценителем и проявляя такую щедрость, о которой даже не мог мечтать его отец. Страстный охотник, он выезжал в поле со свитой числом в 300 человек; известный гурман, он устраивал щедрые пиры сам и охотно посещал те, что устраивали его друзья. В 1494 году, когда его семья подверглась изгнанию из Флоренции, он совершил путешествие во Францию, Германию и Нидерланды, где встретился с Эразмом Роттердамским. Однако через шесть лет он вернулся в Рим, где быстро добился влияния в курии, и к 1512 году успешно восстановил контроль Медичи над Флоренцией, которой фактически правил в годы своего понтификата.
Начало его правления было весьма характерно. Процессия, двигавшаяся из еще не достроенного собора Святого Петра к Латерану, превосходила своей пышностью все, которые когда-либо видел Рим. Испытывая мучения от фистулы и геморроя, он ехал на белой как снег лошади в сопровождении 112 конюших (не говоря уже о бесчисленных кардиналах, прелатах и послах и отрядах кавалерии и пехоты), а папские казначеи бросали в толпу золотые монеты. Но и это было только начало. Он заказал гобелены из шелка и золотых нитей в Брюсселе по рисункам Рафаэля (теперь они находятся в Музее Виктории и Альберта) ценой в 75 000 дукатов, а затем по собственной воле заплатил вдвое большую сумму устроителю празднеств в честь свадьбы своего младшего брата Джулиано Медичи и Филиберты Савойской, тетки короля Франции Франциска I. Он также заказал Микеланджело новый фасад церкви Святого Лаврентия во Флоренции, где уже покоились представители трех поколений его рода, для чего выстроил дорогу длиной 120 миль до тосканских каменоломен. Когда же от этого проекта пришлось отказаться (причина заключалась в том, что кончились деньги, но Лев, что понятно, жаловался на художника, с которым якобы невозможно было работать), папа затеял новый — строительство капеллы Медичи в том же здании. Его достроили уже в годы понтификата его кузена, папы Климента VII.
Следовало также уделить внимание интеллектуальному труду, в том числе наукам. Лев возродил Римский университет, Сапиенца, не функционировавший в течение последних тридцати лет; он назначил почти сотню преподавателей и существенно расширил число изучаемых дисциплин (теперь в их число вошли медицина, математика, ботаника и астрономия). Он основал кафедры греческого и древнееврейского языков, причем на каждой имелся свой печатный станок. Он даже поощрял театральное искусство (прежде неизвестное в Риме), поставив на сцене, среди многих других пьес, комедию своего близкого друга кардинала Биббиены, которая внесла свежую струю благодаря шуткам на сексуальные темы.
Биограф Льва Паоло Джовио уподобляет его правление золотому веку. Самый влиятельный банкир города Агостино Чиги воздвиг громадную триумфальную арку, близ которой прошла процессия, и начертал на ней слова: «Миновали времена Венеры и времена Марса. Теперь правит Минерва». Римляне с легкостью уловили намек на правление Александра VI и Юлия II; отсылка же к Минерве, богине мудрости, была как бы не совсем в струю. Да, Лев был высокообразованным и утонченным человеком, но мудрым его назвать было сложно. Несмотря на продажу индульгенций и создание новых должностей, он оставался должником флорентийских и римских банкиров, и папство увязало в долгах все глубже и глубже.
В политических делах Лев никак не мог избавиться от колебаний, и в этом отношении он был неисправим. Когда в 1515 году Франциск двинулся на Милан, папа присоединился к Священной лиге, чтобы противостоять ему, но в решающей битве при Мариньяно (где французская армия уничтожила эту лигу) папские войска не приняли участия, а
Однако Флоренции им казалось уже недостаточно. В юности Лев получил немало выгод благодаря процветавшему в то время непотизму и теперь сделал все, что мог, дабы новое поколение унаследовало эту «традицию». Он назначил кардиналами двух своих кузенов и трех племянников, но для любимого своего племянника Лоренцо, сына его старшего — покойного — брата Пьеро, он уготовил нечто большее — герцогство Урбино. Нынешний герцог, Франческо делла Ровере, племянник Юлия II, в 1508 году восстал против папы, своего сюзерена; теперь, в 1516 году, Лев просто отлучил его от церкви, а посла, которого герцог отправил в Рим с нотой протеста, захватил и подверг пыткам. Разразившаяся затем война продолжалась два года и обошлась в 800 000 дукатов; к моменту ее завершения Лоренцо, ради которого папа и затеял свару, скончался. (Его дочери Екатерине, однако, суждено было получить куда большую награду, чем Урбино: она вышла замуж за Генриха, сына и наследника Франциска I. и стала королевой Франции.)
Летом 1517 года Рим потрясли события, вошедшие в самую скандальную и вместе с тем самую таинственную главу истории правления Льва. Папа неожиданно объявил — и уже само объявление это вызвало сильное замешательство, что раскрыл заговор, составленный несколькими кардиналами под руководством кардинала Альфонсо Петруччи (ходили слухи, что он был любовником папы) с целью убийства понтифика и что, по-видимому, они подкупили доктора, флорентийца по имени Верчелли, дабы тот отравил папу, обрабатывая ядом его фистулу. Во время допроса с применением пыток Верчелли (что неудивительно) признался; его тут же повесили, выпотрошили и четвертовали [223] . С Петруччи поступили так же; под пытками он упомянул других кардиналов. Его тоже приговорили к смерти. Поскольку христианину не подобало поднимать руку на духовное лицо высокого ранга, его удушил мавр с помощью шелкового малинового шнура. Остальных кардиналов пощадили, но им пришлось заплатить громадный штраф.
223
«Повешение, потрошение и четвертование» (англ.[to be] hanged, drawn and quartered) — особый вид смертной казни, возникший в Англии в правление короля Генриха III (1216-1272).
Обвинения казались в высшей степени неправдоподобными. Все кардиналы, попавшие под обвинение, имели ко Льву незначительные претензии, но мотивов для убийства не было ни у кого. И даже если бы они хотели расправиться с папой, то разве они избрали бы именно этот способ? Из всех кардиналов лишь Петруччи сделал попытку бежать — и все же, что любопытно, все они признались в своем преступлении. Мы никогда не узнаем, что произошло на самом деле; горожане, однако, твердо верили, что на самом деле никакого заговора не существовало и что Лев сфабриковал обвинение ради того, чтобы получить штрафы со своих жертв. В любом случае папство оказалось дискредитировано еще более, и то, что затем по воле Льва тридцать один человек получил кардинальский сан, заплатив ему в целом полмиллиона дукатов за красные шляпы, конечно, мало способствовало восстановлению его престижа.
Но очевидно, Лев ни в малейшей степени не подозревал, как нуждается престиж папства в восстановлении. Подобно многим своим предшественникам, он произносил пустые слова о реформах; читая о его правлении, легко забываешь, что в течение первых четырех лет его пребывания на апостольском престоле шел пятый Латеранский собор. Но собор этот не достиг практически ничего. Его решения не свидетельствуют о том, что в них имелась подлинная нужда; нет также никаких признаков того, что собор получил от папы четкие указания. Тем временем бесстыдная роскошь, вопиющий факт торговли индульгенциями и должностями, сексуальные излишества — ибо Лев уже давно оставил все попытки скрыть свои предпочтения и открыто хвастался своим последним любовником, певцом Солимандо, сыном принца Джема, — словом, все эти злоупотребления, как и многие другие, придали еще большую силу реформаторскому движению, и к настоящему моменту любому непредвзятому наблюдателю было ясно, что если церковь не возьмется за дело всерьез и не очистит, если можно так выразиться, свои авгиевы конюшни, то не замедлит разразиться масштабное восстание.