История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага (книга 1)
Шрифт:
Пен убежал в пансион за своими вещами, а доктор, оставшись один в классной комнате, подошел пожать руку старому своему однокашнику. Вы бы не поверили, что перед вами тот же самый человек. Как Золушка в назначенный час превратилась из разряженной принцессы в бедную девушку в серой юбчонке, так с боем часов бесследно исчезли и велеречивая важность школьного наставника и его громоподобный гнев.
— Надеюсь, там ничего опасного? — сказал доктор. — А то жаль было бы увозить мальчика. Он славный мальчик, немножко, правда, ленивый и вялый, но зато честный, настоящий маленький джентльмен. Только вот с грамматическим разбором у него не ладится, как я ни бьюсь. Не хотите ли с нами позавтракать? Жена моя будет вам очень рада.
Но от завтрака майор Пенденнис отказался. Он объяснил, что брат его очень болен: накануне с ним случился удар, и сомнительно, что они еще застанут его в живых.
— Других
Майор отвечал:
— Нет.
— И люди они, сколько я знаю… богатые? — спросил доктор небрежным тоном.
— Гм… так себе, — отвечал майор.
На этом разговор их окончился; и Артур Пенденнис сел со своим дядюшкой в карету и уехал из школы — навсегда.
Когда карета проезжала через Клеверинг, конюх, который стоял, посвистывая, под воротами харчевни, многозначительно подмигнул форейтору, как бы сообщая ему, что все кончено. Жена садовника вышла отворить путникам ворота и молча покачала головой. Шторы на окнах были спущены, лицо старого лакея, встретившего их в дверях, тоже было непроницаемо. Артур побледнел, но больше от страха, нежели от горя. Ту душевную теплоту, на какую был способен покойный (а он обожал свою жену и всем сердцем любил сына и восхищался им), он таил про себя, и мальчику ни разу не удалось проникнуть за холодную внешнюю оболочку. Но Артур с младенческих лет был предметом его гордости, и имя сына было последним, какое Джон Пенденнис пытался выговорить, когда рука жены сжимала его влажную, холодеющую руку, и сознание его, мерцая, растворялось в смертной тьме, а жизнь и земной мир навеки покидали его.
Маленькая девочка, которая выглянула на минуту из-под шторы, когда карета подъехала к дому, вышла в сени и молча взяв за руку Артура, нагнувшегося, чтобы поцеловать ее, повела его наверх, к матери. Перед майором старик Джон распахнул двери в столовую. Здесь тоже были спущены шторы, и в полумраке со стен глядели мрачные портреты Пенденнисов. Майор выпил стакан вина. Бутылка была раскупорена для хозяина четыре дня тому назад. На столике в сенях лежала его вычищенная шляпа; в столовой ждали его газеты и сумка для писем с медной пластинкой, на которой выгравировано было "Джон Пенденнис, эсквайр, Фэрокс". Доктор и поверенный, видевшие, как карета проезжала через Клеверинг, прикатили в двуколке через полчаса после майора и вошли в дом с заднего крыльца. Первый из них подробно описал апоплексический удар и кончину мистера Пенденниса, помянув о его достоинствах и об уважении, каким он пользовался во всей округе, о том, какую утрату понесли в его лице корпорация мировых судей, больница графства и проч. Миссис Пенденнис, добавил он, проявляет редкостное мужество, в особенности теперь, когда приехал мистер Артур. Поверенный остался отобедать с майором, и они весь вечер проговорили о делах. Майор был душеприказчиком своего брата, и ему же, совместно с миссис Пенденнис, поручалась опека над мальчиком. Все имущество по завещанию было отказано вдове, ежели она не вступит в брак вторично (к чему такой молодой и интересной женщине вполне может представиться возможность, как галантно заметил мистер Тэтем), на каковой случай покойным были сделаны различные оговорки. Управление же домом и всем хозяйством в связи с торжественным и печальным сим событием, естественно, переходило к майору. Сразу признав за ним хозяйскую власть, старый лакей Джон, после того как принес майору Пенденнису свечу, с которой идти в спальню, последовал туда за ним, таща корзину со столовым серебром; а на следующее утро вручил ему ключ от часов в сенях — по его словам, помещик сам заводил их каждый четверг. Горничная миссис Пенденнис несколько раз прибегала к майору с поручениями. Она подтвердила слова доктора о том, каким утешением был для ее хозяйки приезд мистера Артура.
О том, что произошло между матерью и сыном, нет нужды говорить. Лучше набросить покров на священные эти изъявления любви и скорби. Материнская страсть для меня — священная тайна. В католических церквах символом ее служит богородица с кровоточащей грудью, но то же самое можно, думается мне, увидеть (и возблагодарить всевышнего за щедрость его) в любой день. Только вчера я видел одну молодую еврейку с ребенком на коленях, и лицо ее излучало на ребенка такой ангельский свет, что казалось, и мать и дитя окружены были золотым ореолом. Право же, я готов был пасть перед ней на колени и поклоняться божественной благости, наделившей нас родительским чувством, которое началось, когда появились на земле люди, и освящает всю историю рода человеческого.
Что касается до Артура Пенденниса, то хотя при виде Умершего отца он, вероятно, испытал сильное потрясение и, несомненно, жалел о его смерти, однако же я подозреваю,
— Ты меня никогда не прогонишь? — спросила маленькая Лора, вприпрыжку поспевая за ним и цепляясь за его руку. — Ты не ушлешь меня в школу, Артур?
Артур поцеловал ее и погладил по головке. Нет, в школу она не поедет. О том же, чтобы ему самому возвратиться в школу, не могло быть и речи. С этой полосой в его жизни покончено. Посреди всеобщего горя и пока тело его отца еще лежало в доме, он нашел время решить, что впредь все дни будут у него каникулами, что он будет вставать, когда вздумается, и не станет больше сносить грубого обращения учителя, словом — принял сотню всяких решений на будущее. Как непоследовательны наши мысли! И как быстро их порождают наши желания! Когда он за руку с Лорой вошел в кухню по пути на псарню, на птичник и в прочие с детства им любимые места, там оказались в сборе все слуги и работники с женами, и Салли Поттер, что носила мешок с почтой в Клеверинг, и подручный пекаря из Клеверинга — все они в торжественном молчании пили пиво по случаю печального события, и все встали при его появлении и приветствовали его поклонами и реверансами. Он вспомнил, что на прошлых вакациях они так не поступали, и испытал неописуемое удовольствие. Кухарка вскричала: "О господи! — и добавила шепотом: — Ох, и вырос же мистер Артур!" Конюх Томас, поднесший было кружку к губам, в испуге поставил ее обратно на стол, завидев хозяина. Хозяин Томаса не преминул оценить эту честь. На псарне Флора стала тыкаться носом ему в жилет, а Понто — рваться с цепи, и Пен унимал собак тоном покровительственным и снисходительным. А потом он пошел с Лорой смотреть ее кур, побывал в свинарнике, в фруктовом саду и на маслобойне; и, возможно, покраснел при мысли, что только на прошлых каникулах оборвал самую большую яблоню и получил нагоняй от скотницы за то, что тайком напился сливок.
Джон Пенденнис, эсквайр, "в прошлом выдающийся врач в Бате, а затем видный мировой судья, милостивый помещик и жертвователь на многие благотворительные и общественные нужды в этой округе и во всем графстве", удостоился, по словам пономаря, самых пышных похорон, какие видели в монастырской церкви Клеверинг Сент-Мэри с тех пор, как здесь был погребен сэр Роджер Клеверинг. Над фамильной скамьей в церкви прибили красивую мраморную доску, с которой взята вышеприведенная надпись. На ней и теперь еще виден герб Пенденнисов — орел, глядящий на солнце, и девиз: "Nec tenui penna" [4] . Пастор Портмен в воскресной своей проповеди очень красиво и трогательно назвал покойного "наш дорогой, преставившийся брат", и на престол взошел его наследник Артур Пенденнис.
4
"Могучим крылом" (лат.).
Глава III,
в которой Пенденнис еще очень, очень молод
Артур, как мы уже сказали, вступил на престол шестнадцати лет; фигурой он был (ибо художник, которому предстоит иллюстрировать эту книгу, с портретами справляется неважно и ему нипочем не изобразить моего друга), фигурой он был, по словам своих товарищей, коротышка, а по словам своей мамаши — складненький. Волосы у него были здорового каштанового цвета, на солнце отливавшего золотом; лицо круглое, румяное, веснушчатое и приветливое; бачки — определенно рыжеватые; короче говоря, не будучи красавцем, он глядел на вас так открыто, добродушно и ласково и так весело смеялся своими честными синими глазами, что становилось понятно, почему миссис Пенденние считала, будто им должно гордиться все графство. В шестнадцать лет он был пяти с половиной футов ростом, а к восемнадцати вырос до пяти футов и восьми дюймов, на каковой высоте и остановился. Но мать не уставала этому дивиться. Он был на три дюйма выше своего отца. Возможно ли такое — на три дюйма перерасти мистера Пенденниса!
Можете не сомневаться — в школу он больше не поехал; тамошняя дисциплина была ему не по душе, дома он себя чувствовал куда лучше. Вопрос этот подвергся обсуждению, и майор высказался в том смысле, что племяннику его следует возвратиться в школу. Почтенный доктор тоже заявил в своем письме, что для успеха в жизни Артуру необходимо основательно проштудировать греческих трагиков; но Пен ловко сумел внушить матери, что школа Серых монахов — опасное место, а некоторые мальчики там — буяны и очень распущенные, и робкая эта душа с перепугу согласилась оставить его дома.