История про доброго слона
Шрифт:
Не обращая внимания на эту не вполне обычную картину, тетушка Грейс сняла висевший у нее на шее кожаный мешочек и стала разбрасывать вокруг лежащих слоновых бивней его содержимое: небольшие кости, иглы дикобраза, перья удода, стебли каких-то трав. Потом зажгла свечу и застыла в неподвижности. Глаза у нее закрылись. Легкий аромат африканских фиалок и мускуса повис в воздухе. Не открывая глаз, сангома начала что-то бормотать, но Мартина, как ни вслушивалась, ни слова не понимала. Похоже было, Грейс спорит с кем-то — быть
Видя это, теряла присутствие духа и Мартина. Она крепко прижалась ногой к леопарду: его тепло придавало ей силы. Тетушка Грейс продолжала беседовать с потусторонними видениями, она выглядела полубезумной, впала в транс, и Мартина начинала подумывать, не разбудить ли ее, но боялась: что, если это такая молитва, — а разве можно мешать молитве?
Хан зарычал. Тетушка Грейс открыла глаза. Ее взгляд был устремлен прямо на Мартину, и та услышала слова:
— Четырехлистник приведет тебя в круг. Круг приведет к слонам. Слоны откроют правду.
Какую правду? — захотелось спросить Мартине, и она вспомнила, что уже не раз после своего прибытия в Африку задавала тетушке Грейс подобный вопрос. Но вразумительного ответа не получала. Во всяком случае, не запомнила такого.
— Какую правду? — спросила она опять.
— Твою, — ответила Грейс, не сводя с нее неподвижного, странного взгляда. Она отвела прядь волос, упавшую на лицо девочки, и добавила: — Если шип застрял в душе, его нужно вырвать, не боясь усилий, какие нужно для этого сделать…
Было ясно: больше она ничего сказать не хочет или не может. Она снова умолкла и только слегка похлопывала Мартину по плечу и поглаживала по голове, как бы убеждая именно так и поступить. Но как?..
Мартина ехала домой на Джемми, глубоко погруженная в мысли обо всем происшедшем. Грейс отказалась проделать обратный путь на жирафе, сказав, что у нее здесь еще кое-какие дела. И Мартине пришлось принять отказ, хотя она не могла представить, какие такие дела могут быть у старой женщины в четыре часа утра, в предрассветной темноте, посреди заповедника, наполненного дикими зверями. Вопросов она задавать не стала, так как уже понимала, переняв это свойство у Бена, что не всегда следует добиваться ответов, если тебе их не дают.
Джемми не спеша вез Мартину обратно, словно чувствовал, что девочке есть о чем подумать. И она думала: больше всего о странном предсказании тетушки Грейс. И, быть может, даже начинала о чем-то догадываться, когда ее внимание привлек яркий свет — там, где должен находиться их дом. В чем дело?.. Она взглянула на часы — всего половина пятого, а, похоже, во всех окнах свет! Неужели Тендаи и Бен обнаружили, что
Бен стоял у калитки в сад.
— Заходи скорей в дом через заднюю дверь, — были первые его слова. — Я задержу Тендаи и сторожа на кухне, а ты переоденься и тогда выходи. Тендаи не знает, что тебя нет дома. Я сказал ему, что пытался тебя разбудить, но ты спишь, как сурок, и не просыпаешься.
— Но в чем дело? — спросила она. — Если не из-за меня, то почему так много света, как будто уже Рождество?
Бен запер калитку на засов, повернулся к Мартине и сказал:
— Нас ограбили…
• 8 •
Мартина стояла посреди рабочей комнаты бабушки — помещения, не слишком приспособленного для работы, но всегда аккуратно и чисто прибранного, и озиралась с испугом и удивлением: все ящики стола выдвинуты, содержимое разбросано по полу; то же — с содержимым полок и отдельно лежащих папок с бумагами, многие из которых порваны на мелкие кусочки. Как будто здесь поработали какое-то существо или машина, заряженные неистовой ненавистью лично к миссис Гвин Томас. За что?..
— Как только я все это увидел, — говорил Бен виноватым голосом, — сразу побежал к нашему сторожу Тобиасу, но нигде не нашел его, и тогда помчался в дом к Тендаи и поднял всех на ноги.
— Это я во всем виновата, — чуть не плача, сказала Мартина. — Ушла покататься на Джемми и оставила заднюю дверь незапертой. Не подумала, что через нее кто-то может войти. А Тобиасу нарочно ничего не сказала, чтобы не остановил меня, — ведь бабушка всегда была против, если я так рано…
Она горестно махнула рукой и, уже не сдерживая слез, опустилась на стул.
В дверь постучали: пришел Тендаи. Увидев Мартину, он облегченно вздохнул.
— Слава Богу, с тобой все в порядке, детка. Когда Бен рассказал о том, что случилось, чего я только не подумал: что какой-то псих или просто бандит с огромным кинжалом в руке ворвался в дом и…
— Это все моя вина! — перебил его Бен. — Я услышал какой-то шум в доме, проснулся, но шум затих, а я повернулся на другой бок и снова уснул.
Он не стал говорить, что был уверен: это Мартина, как всегда нарушая строгое предписание бабушки, отправилась на свою ночную прогулку, и не стал, конечно, мешать приятельнице.
— Не слушайте его, Тендаи, — сказала Мартина, — ему не в чем винить себя. А вина только на мне: я ушла к Джемми и забыла запереть дверь.
Тендаи поднял вверх обе руки.
— Хватит, хватит! Перестаньте себя винить: тот, кто захотел ворваться сюда, все равно сделал бы это, если дверь заперли бы даже на сто замков! Взломал бы их или залез через окно.