История религии. Том 1
Шрифт:
человек мог судить о них без помощи чувств? По-видимому, кроме чувств и
простейших умозаключений есть иная ступень познания, в которой центральную
роль играет отвлеченная мысль.
К объектам, закрытым для непосредственных ощущений, ведет дорога,
проходящая через бесплотный мир математических и логических абстракций.
На первых порах отвлеченное мышление, как показал еще в XIII веке Фома
Аквинат, неотделимо от чувственных представлений; но, постепенно
и усложняясь, оно выводит нас из тесного круга эмпирии /4/. Отталкиваясь от
чувственного, мысль производит свои операции уже в сфере идеальных,
умопостигаемых структур.
"Здравый смысл", обычная логика - эти элементарные средства познания
вначале сковывают полет отвлеченной мысли, однако с каждым шагом она все
дальше уходит от привычного мира рассудочных понятий. "Рацио", обыденный
рассудок, уступает место широким горизонтам научного и философского
постижения. "Здравый смысл" оказывается на более высоком уровне столь же
ненадежным и неподходящим орудием, как и органы чувств. Разумеется, на своем
месте, в быту, он верно служит нам вместе со своими спутниками - "шестерицей
ощущений", но с определенного момента владения обычной логики кончаются.
Это можно видеть уже на примере естествознания, когда речь идет о
замене одной системы понятий другой, более сложной: в частности, о переходе
от Эвклидовой геометрии к геометрии Лобачевского или от классической физики
Ньютона к физике релятивистской. То, что прежде представлялось единственно
возможным и мирно укладывалось в рамки "здравого смысла", оказывается лишь
ступенью, этапом в головокружительном устремлении физико-математической
мысли в глубь мировой реальности.
В этом отнощении характерен афоризм знаменитого датского физика Нильса
Бора, который, выступая на обсуждении одной новой теории, сказал: "Все
согласны с тем, что предполагаемая теория безумна. Вопрос в том, достаточно
ли она безумна, чтобы оказаться еще и верной". Иными словами, противоречие
гипотезы со "здравым смыслом" расценивается теперь учеными не как ее дефект,
а скорее как достоинство /5/.
Не случайно французский философ Анри Бергсон называл нашу привычную
логику "логикой твердых тел" /6/. Она тесно связана с чувственными
представлениями, и то, что невозможно наглядно себе представить, с ее точки
зрения - ложно. А между тем современная физика микромира оперирует именно
"непредставимыми", парадоксальными понятиями /7/. Что, например, может
показаться абсурднее, чем утверждение, что, перемещаясь, "атомные
двигаются по траектории"?
По словам английского физика Поля Дирака, квантовая теория строится
главным образом на таких понятиях, которые "не могут быть объяснены с
помощью известных понятий и даже не могут быть объяснены адекватно словами
вообще" /8/. Это убеждение разделяют и советские ученые. "Квантовая
механика, - пишет академик М. Омельяновский, - отражает в точных понятиях
движение атомных объектов, которое в одних условиях похоже на движение
частиц, в других - на распространение волн и которое одновременно коренным
образом отличается от них обоих. Вместе с тем, и это надо подчеркнуть со
всей определенностью, - такое движение непредставимо" /9/. Таким образом,
перед нами и логическое противоречие, и полная невозможность представить
объект в виде наглядной модели, однако речь все же идет о действительности.
Нильс Бор подчеркивал, что в исследовании микромира наука ориентируется
одновременно на "две взаимоисключающие установки" /10/. Это значит, что
явление уже невозможно втиснуть в прокрустово ложе старого синтеза; его
приходится описывать в противоречивых терминах. На этом строится
провозглашенный Бором принцип дополнительности, который, по его мнению,
можно приложить и к психологии, и к другим областям знания. Между тем
задолго до установления принципа дополнительности в науке аналогичным
способом строились и вероучительные формулировки христианства, и
антиномичная логика буддистов.
Антиномии религиозных символов напоминают "дополнительное" описание
реальности у физиков. Именно это имел в виду немецкий богослов Денцер, когда
утверждал, что "теоретико-познавательные следствия из атомно-физической
ситуации выходят за рамки физики и далеко вторгаются в современное
богословие" /11/.
x x x
Столь же неуютно почувствовал себя рационализм и в своей старейшей
крепости - математике, которую с античных времен считали каркасом
естествознания. В начале нашего века математику потряс своеобразный "кризис
основ", вызванный обнаружением парадоксов и противоречий, к которым привели,
казалось бы, бесспорные методы традиционной логики. Преодолению этого
кризиса были посвящены работы Б. Рассела, Д. Гильберта, А. Колмогорова и П.