История Рима от основания Города

Ливий Тит

36. (1) Условия записали, Квинкций перенес лагерь ближе к Лакедемону и послал условия в город. (2) Некоторые из них не слишком пришлись тирану по нраву. Он, однако, не ждал, что вовсе не упомянут о возвращении изгнанников и весьма тому обрадовался; более же всего оскорбился Набис тем, что лишали его кораблей и приморских городов. (3) Он и вправду стал чрезвычайно богат благодаря морю, ибо его пиратские корабли бесчинствовали по всему побережью Малеи. Да и солдат набирал он отличных из юношей тех приморских городов. (4) Хоть и обсуждал Набис условия со своими друзьями тайно, вскоре все о них узнали, ибо приспешники царские столь же мало способны блюсти тайну своего государя, сколь мало надежны и во всем остальном. (5) Советчики Набиса хулили не все условия, а каждый порицал лишь то, которое было ему не в прибыль. Кто женился на супругах изгнанников или завладел их имуществом, тот кричал против возвращения жен и имуществ, ибо, говорил, то не возмещение изгнанникам, а грабеж нам. (6) Рабы, освобожденные было тираном, теряли не только свободу – взорам

их предстояло рабство еще более ужасное, нежели прежнее, когда окажутся вновь во власти разгневанных своих господ. (7) Наемники тосковали, что с заключением мира лишатся наград за службу, а домой возвратиться не смогут, ибо ненависть их сограждан к пособникам тирана равна была ненависти к нему самому.

37. (1) Поначалу ропот шел лишь по дружеским кружкам, но вскоре недовольные устремились к оружию. (2) По доносившемуся гулу толпы тиран решил, что народ уже достаточно накален, и приказал созвать сходку. (3) Там он рассказал, что велено было римлянами, коварно прибавляя от себя кое-что, сулившее жителям еще более тягот и еще сильнее приводившее их в негодование. На каждое требование толпа отвечала криком – то общим, то в какой-нибудь части сходки. Тут Набис и спросил, чего они от него хотят, что ему отвечать и как действовать. (4) И все почти закричали в один голос: «Ничего не отвечай! Будем воевать!» И как в обычае у толпы, каждый желал ему бодрости духа и добрых надежд и твердили, что фортуна помогает смелым. (5) Тиран и сам от их воплей одушевился и стал хвалиться, что Антиох и этолийцы придут на помощь, да, впрочем, у него и без них хватит войска, чтобы выдержать осаду. (6) О мире больше не было и речи; все разбежались по местам, назначенным каждому заранее. Некоторые тотчас сделали вылазку и стали бросать в римлян дротики, так что у тех не осталось больше сомнений в том, что воевать придется. (7) Потом четыре дня шли легкие стычки, которые ничего не дали. (8) На пятый же день начался бой почти настоящий. Лакедемонян загнали обратно за стены и так напугали, что некоторые из римских воинов, когда преследовали беглецов, смогли ворваться, не встретив сопротивления, в город, там, где в стенах образовались проломы.

38. (1) И тогда Квинкций, уверившись, что враги, исполненные страха, больше не решатся на вылазки, понял, что пришло время ему приняться за осаду. Пославши людей за кораблями союзников, что стояли у Гития, сам он тем временем вместе с военными трибунами стал объезжать стены, дабы рассмотреть расположение города. (2) Некогда Спарта вовсе не имела стен, их возвели лишь недавно тираны в местах открытых и ровных, а на труднодоступных и возвышенных вместо укреплений расставили караулы. (3) Осмотрев все, Квинкций рассудил, что следует взять город в кольцо, и окружил его всеми своими силами – было же их у него, считая и римлян, и союзников, пехоту и конницу, наземные войска и моряков, до пятидесяти тысяч человек. (4) Одни тащили лестницы, другие – факелы и все прочее, нужное не только для осады города, но и чтобы навести на осажденных страх; Квинкций приказал кинуться на стены с громкими криками сразу со всех сторон, дабы лакедемоняне, с ужасом видя опасность отовсюду, не знали, куда броситься сначала и куда бежать на помощь. (5) Лучших своих воинов разделил он на три отряда: первый пошел на город со стороны храма Аполлона, второй – со стороны храма Диктинны82, а третий – из местности, называемой Гептагонии; во всех этих местах город открыт и лишен стен. (6) Великий ужас отовсюду надвигался на Лакедемон, то тут, то там слышались внезапные крики, со всех сторон шли тревожные вести; все же поначалу тиран и сам кидался туда, где было всего опаснее, и посылал своих военачальников; (7) но под конец, видя, что страх сделался всеобщим, впал в оцепенение и не мог больше ни говорить, ни слушать. Не только не в силах был он принимать решения, но даже, казалось, совсем потерял рассудок.

39. (1) В узких проходах, в трех разных местах против трех отрядов римлян стояли лакедемоняне поначалу твердо; но бой разгорался и мало-помалу стал неравным. (2) Лакедемоняне бросали дроты, но римляне легко защищались от них своими большими щитами, и дроты либо не доставали воинов, либо задевали лишь слегка; (3) а проходы были узки, и слишком тесны, так что негде было разбежаться, чтобы бросить дротик с силою; даже двигаться свободно не удавалось и устоять при метании было трудно. (4) Брошенные без разбега дроты тел не достигали и лишь немногие воткнулись в щиты. (5) Некоторые из римлян были, правда, ранены дротами, которые бросали воины, стоявшие выше; когда же римляне продвинулись дальше, то стали бросать на них с крыш домов уже не только дроты, но и черепицу. (6) Воины Квинкция такой напасти не ожидали, однако подняли щиты над головами, сошлись плотно и тем самым не оставили места, куда могли попасть дроты, что метали издали и вслепую, – даже вблизи не найти было места, куда воткнуть копье; и вот под защитой такой «черепахи» стали двигаться вперед. (7) Сначала шли медленно и с трудом, ибо улицы были узки и полны толпою своих и врагов, но, тесня противника, достигли улиц более просторных, и тут уж лакедемонянам невозможно стало держаться против римской силы и натиска. (8) Они повернули назад и врассыпную устремились к тем частям города, что лежат выше. Набис счел, что город уже взят, и, весь дрожа, искал, куда бы спрятаться. (9) Римляне и в самом деле взяли бы Лакедемон, но тут Пифагор, который и вообще действовал смело, как того требует

долг полководца, один из всех догадался, как спасти город. Он приказал поджечь дома, что возле стен. (10) Раздували пожар с тем тщанием, с каким обычно тушат, и оттого дома загорались вмиг; (11) на римлян обрушились крыши, осколки черепицы, горящие балки; вихри пламени понеслись по улицам, а в тучах дыма опасность казалась страшнее. (12) Те римляне, что бросились было в бой, отхлынули от стен; те же, что ворвались уже внутрь, когда пожар поднялся позади их, испугались, что будут отрезаны от своих, и поторопились выбежать обратно. (13) Увидев, что происходит, Квинкций велел трубить отбой, и римлянам пришлось отойти от города, который они почти уже захватили, и воротиться в лагерь.

40. (1) Квинкций больше надежд возлагал на то, чтобы напугать врагов, чем на положение дел. Поэтому и следующие три дня он старался все время их тревожить: то затевал стычки, то строил сооружения в разных местах, чтобы закрыть неприятелю пути к бегству. (2) Действия эти испугали тирана, и он вновь83 послал Пифагора к римскому полководцу. Поначалу Квинкций не пожелал вовсе его слушать и приказал покинуть лагерь; но Пифагор принялся молить его самыми униженными словами, даже встал на колени и наконец добился-таки, что его выслушали. (3) Сперва всё говорил он, что как римляне решат, так оно и будет. (4) Когда же слова эти не возымели действия, ибо сочли их пустыми и ненужными, сказал, что, как и записано в условиях, переданных несколькими днями ранее, Набис согласен заключить мир, уплатить деньги и выдать заложников.

(5) Тиран был еще в осаде, а вести, которые непрестанно приходили в Аргос, исполнили жителей мужества, (6) и они, предводительствуемые неким Архиппом, изгнали спартанцев из города. Пифагор увел с собою лучших воинов, оставленных же в крепости было мало, и аргосцы их попросту презрели. (7) Тимократу из Пеллены, так как пользовался он своею властию милосердно, сохранили жизнь и отпустили под честное слово. Квинкций заключил мир с тираном, отпустил Эвмена и родосцев, а брата своего Луция Квинкция отправил обратно к флоту; после чего прибыл в Аргос, где встречен был с радостью.

41. (1) В радости жители Аргоса на день прибытия римского полководца и его войска назначили Немейские игры84 – самые что ни на есть торжественные, которые прежде не проводились по причине военных бед; во главе же Игр поставили самого Квинкция. (2) Еще многое довершало их радость: возвращались из Лакедемона сограждане, которых увел туда сначала Набис, а недавно Пифагор; (3) возвращались и те, кто бежал из города, когда Пифагор раскрыл заговор85 и стал убивать участников его; радовались они и тому, что с ними римляне, которые ради них же взялись за оружие, избавили от тирана и после долгого рабства86 вернули свободу, – в самый день Немейских игр раздался голос глашатая: отныне аргосцы свободны. (4) Радовались и ахейцы – тому, что восстановили Аргос в Ахейском союзе; правда, и горечь тут примешалась оттого, что Лакедемон остался под игом тирана. (5) И одни этолийцы на своих собраниях всячески поносили за то римлян и говорили: «С Филиппом воевали до тех пор, пока не покинул он все города Греции, а Лакедемон вот оставили под властью тирана. (6) Законный царь, который бился под римскими знаменами, и славные граждане города осуждены провести остаток дней своих в ссылке; (7) выходит, что римский народ – пособник всевластного Набиса». Из Аргоса Квинкций увел войско обратно в Элатию, откуда в свое время выступил на войну против спартанцев.

(8) Некоторые утверждают87, будто тиран вел войну вовсе не из стен Лакедемона, (9) но стоял лагерем напротив римлян; и будто, понадеявшись напрасно на помощь этолийцев и прождавши долго, вынужден был наконец вступить в бой, ибо римляне стали нападать на обозы, что везли ему припасы; и будто был он побежден в том бою, лагерь же его взят, а уж затем пришлось ему просить мира, после того, как потерял пятнадцать тысяч человек убитыми и более четырех тысяч пленными.

42. (1) Около того же времени доставлены были в Рим письма: от Тита Квинкция обо всем, что произошло под Лакедемоном, и из Испании от консула Марка Порция. Сенат постановил провести трехдневные молебствия88 в честь обоих военачальников. (2) В провинции консула Луция Валерия после разгрома бойев у Литанского леса воцарилось спокойствие, (3) и он явился в Рим, дабы провести выборы, после которых объявил консулами Публия Корнелия Сципиона Африканского во второй раз и Тиберия Семпрония Лонга. Отцы обоих были консулами в первый год Второй Пунической войны. (4) Потом провели выборы преторов: избрали Публия Корнелия Сципиона и двух Гнеев Корнелиев – Меренду и Блазиона, а также Гнея Домиция Агенобарба, Секста Дигития и Тита Ювенция Тальну. После выборов консул вернулся в свою провинцию.

(5) В том же году ферентинцы попытались добиться новых прав для тех латинов, что приписаны к римским колониям: чтобы считались они римскими гражданами. (6) Те из них, кто записался в колонисты в Путеолы, Салерн и Буксент, стали и о себе утверждать, будто они римские граждане; но сенат рассудил, что это не так89.

43. (1) В начале того года [194 г.], когда консулами были Публий Сципион Африканский во второй раз и Тиберий Семпроний Лонг, в Рим прибыли послы тирана Набиса. (2) Сенат принял их вне города, в храме Аполлона. Они просили сенат утвердить мир, что заключил Тит Квинкций, и того достигли.