История Рима от основания Города

Ливий Тит

55. (1) В эти же дни римский консул Лициний, направлявшийся с войском в Фессалию, шел сначала удобным путем через Эпир, (2) а затем, когда перешел в Афаманию, область гористую и почти бездорожную, небольшими переходами с трудом добрался до Гомф. (3) И если бы в то время, когда консул вел недавно набранное войско и люди, и лошади его были сильно измучены, Персей бы загородил ему путь со свежим войском, готовым к битве, в удобном месте и в удобную минуту, то римлянам пришлось бы понести большие потери, чего не отрицают и они сами. (4) Зато, беспрепятственно добравшись до Гомф, они преисполнились радости по случаю перехода через опасное ущелье и, кроме того, прониклись презрением к врагу, не умеющему использовать свои преимущества. (5) Совершив надлежащим образом жертвоприношения и распределив между воинами хлеб, консул задержался здесь на несколько дней, чтобы дать отдых вьючным животным и людям, а когда узнал, что македоняне в беспорядке бродят по всем уголкам Фессалии, опустошая поля союзников, то повел достаточно уже отдохнувшую армию к Ларисе. (6) На расстоянии примерно трех миль от Триполя, известного под именем Скеа156, он разбил лагерь на берегу Пенея. (7) В то же самое время Эвмен на кораблях прибыл в Халкиду вместе с братьями Атталом и Афинеем, еще один брат его, Филетер, был оставлен в Пергаме для защиты государства. Из Халкиды Эвмен и Аттал явились к консулу с четырьмя тысячами пехотинцев и тысячью всадников, (8) оставив в Халкиде две тысячи пехотинцев во главе с Афинеем. Сюда же на помощь римлянам сошлись и другие вспомогательные войска от самых разных народов Греции, большая часть которых уже предана

забвению по причине их малочисленности. (9) Аполлонийцы прислали триста конников и сто пехотинцев. Этолийских конников было тоже не более одной алы157 – столько их явилось от всего племени; (10) не более трехсот всадников прислали в римский лагерь фессалийцы158, от которых ожидали вначале всей конницы. Ахеяне прислали до тысячи пятисот молодых людей, преимущественно в критском вооружении159.

56. (1) Около того же времени претор Гай Лукреций, под начальством которого находился флот, стоявший у Кефаллении, приказал брату своему Марку Лукрецию вести флот в обход мыса Малеи к Халкиде, а сам на триере направился в Коринфский залив с целью предупредить события в Беотии. (2) Вследствие слабого здоровья претора плавание его совершалось весьма медленно. (3) Марк Лукреций тем временем прибыл в Халкиду и, услышав здесь, что Публий Лентул осаждает Галиарт160, направил туда гонца, который от имени претора приказал ему снять осаду. (4) Легат Лентул, затеявший это дело при содействии части беотийского отряда, стоявшего за римлян, отошел от стен. (5) Одну осаду сняли для того, чтобы на том же месте начать другую, новую, ибо Марк Лукреций тотчас окружил Галиарт десятью тысячами моряков, прибавив к ним две тысячи воинов царя Эвмена, находившихся под началом Афинея. Когда они приготовились уже идти на приступ, прибыл из Креузы161 претор. (6) Почти в то же время подошли к Халкиде и корабли союзников: две пунийские квинкверемы, две триеры из Гераклеи Понтийской, четыре – из Халкедона, столько же – с Самоса и, наконец, пять родосских квадрирем. (7) Но так как на море не было никаких военных действий, претор отпустил эти корабли назад к союзникам. После захвата Алопы Фтиотийской162 и штурма Ларисы, именуемой Кермасте, подошел на судах к Халкиде и Квинт Марций.

(8) Так обстояли дела в Беотии, а тем временем царь Персей, чей лагерь, как было сказано раньше, находился тогда под Сикурием, собрав хлеб со всех окрестных селений, (9) послал воинов опустошать Ферейскую область, рассчитывая, что ему удастся захватить римлян врасплох, когда они слишком далеко удалятся от лагеря, чтобы помочь союзным городам. (10) Заметив, однако, что набеги его нисколько не волнуют противника163, всю награбленную добычу, кроме людей, – а состояла она большей частью из всякого рода скота – он разделил между воинами на угощение.

57. (1) Затем одновременно консул и царь держали совет, с чего начинать военные действия. (2) Допущенное римлянами опустошение Ферейской области ободрило царское войско, и поэтому македоняне думали, что теперь надо немедленно двинуться на лагерь врага, не давая ему времени на размышление. (3) Со своей стороны и римляне полагали, что медлительность позорит их в глазах союзников, которые сильно негодовали на то, что не была оказана помощь ферейцам. (4) Когда они обсуждали, что предпринять, – а в совете этом принимали участие также Эвмен и Аттал, – прибыл встревоженный гонец и доложил о приближении большого неприятельского отряда. Военный совет тотчас же был распущен и дан приказ взяться за оружие. (5) Тут же распорядились, чтобы из вспомогательного войска пергамского царя выступили вперед сто всадников и столько же пеших стрелков. (6) В четвертом примерно часу дня Персей, находившийся на расстоянии немногим более тысячи шагов от римского лагеря, приказал пехоте остановиться, а сам двинулся вперед с конницей и легковооруженными отрядами; вместе с ним шли перед строем Котис и предводители остальных вспомогательных войск. (7) Менее пятисот шагов отделяли их от римского лагеря, когда они увидели вражеских всадников в составе двух, преимущественно галльских, отрядов164, предводительствуемых Кассигнатом, и около ста пятидесяти легковооруженных мисийцев и критян. (8) Царь остановился в нерешительности, не зная, какова численность противника. Затем из передового отряда он выслал вперед по две турмы фракийцев и македонян вместе с двумя критскими и фракийскими когортами. (9) В этой стычке не было победителя – силы сторон были одинаковы, и ни та, ни другая не получила подкреплений. Люди Эвмена потеряли тридцать человек, в их числе пал галльский вождь – Кассигнат. На этот раз Персей отступил со своим войском назад в Сикурий. (10) Но на следующий день в тот же час царь привел свое войско на то же самое место, но за ним следовали подводы с водой; дело в том, что на протяжении двенадцати тысяч шагов дорога была безводной и очень пыльной, и было ясно, что, если сражение начнется при первой же встрече с неприятелем, во время битвы придется сильно страдать от жажды. (11) Так как римляне сохраняли спокойствие и даже отозвали аванпостных часовых, то и царские войска возвратились в свой лагерь. То же самое проделывали македоняне несколько дней подряд, надеясь, что римская конница атакует арьергард отступающих; (12) если бы удалось завлечь их подальше от лагеря и завязать бой, то македоняне, имея преимущество в коннице и легковооруженных войсках, в любом месте легко развернули бы против них весь строй.

58. (1) Когда этот замысел не удался, царь перенес лагерь ближе к неприятелю, на расстояние пяти тысяч шагов, и укрепил его. (2) С рассветом, выстроив в боевом порядке пехоту в обычном месте, он двинул на вражеский лагерь всю конницу и легковооруженных воинов. (3) Появление облака пыли, непривычно большого и близкого, вызвало тревогу в римском лагере. И сначала едва поверили рассказу гонца, так как в предыдущие дни противник ни разу не появлялся раньше четвертого часа дня, а тут солнце только всходило. (4) Потом, когда крики и бегущие от ворот люди рассеяли все сомнения, поднялась страшная суматоха. Трибуны, префекты и центурионы бросились к консульскому шатру, а каждый воин – к своей палатке. (5) На расстоянии менее пятисот шагов от вала Персей выстроил своих людей у подножья холма, носившего называние Каллиник. (6) На левом фланге стал царь Котис во главе всех своих соотечественников; между рядами конников поставлены были разделявшие их легковооруженные. На правом фланге располагалась македонская конница, между турмами165 которой разместились критяне, (7) главное же начальство над конницей и всем смешанным отрядом принадлежало Менону из Антигонии. (8) Сразу за обоими флангами стояли царские всадники и пестрые отряды отборных вспомогательных войск от разных народов; над ними были поставлены Патрокл из Антигонии и Дидас, наместник Пеонии. (9) В центре всего строя находился царь, окруженный так называемой агемой и священными алами всадников166. (10) Перед собой он поместил пращников и стрелков – два отряда по четыреста человек в каждом; они были подчинены Иону из Фессалоники и Артемону из Долопии. Таково было расположение царских войск. (11) Консул выстроил в боевом порядке пехоту внутри лагеря, а конницу и легковооруженных выдвинул наружу – они выстроились перед валом. (12) На правом фланге Гай Лициний Красс, брат консула, командовал всей италийской конницей и расставленными между ее рядами застрельщиками; на левом Марк Валерий Левин начальствовал над союзнической конницей и легковооруженными воинами греческих городов; (13) центром командовал Квинт Муций с отборными всадниками из сверхкомплектных167; перед их знаменами выстроились двести галльских всадников и триста киртиев168 из вспомогательных войск Эвмена. (14) Четыреста конных фессалийцев помещались за левым флангом, на некотором расстоянии от него. Царь Эвмен и Аттал со всеми своими силами располагались в тылу, между арьергардом боевого строя и валом.

59. (1) Выстроенные именно таким образом боевые линии противников, почти равные по числу конников и легковооруженных, вступили в сражение после того, как пращники и стрелки завязали бой. (2) Прежде всех фракийцы, словно дикие звери, долго томившиеся в клетках,

с такой яростью и с таким громким воплем ринулись на правый фланг, где стояла конница италийцев, что народ этот, бесстрашный по природе и закаленный в битвах, пришел в смятение; (3) <...> пешие воины мечами169 отражали удары копий, подрезали коням жилы на ногах, пропарывали им животы. (4) Персей, бросившись в центр боевой линии, при первом же натиске заставил греков отступить. В то время как противник сильно теснил их с тылу, фессалийская конница, стоявшая в запасе чуть позади левого крыла и смотревшая сначала на битву со стороны, теперь, при дурном обороте событий, принесла самую большую помощь. (5) Отходя постепенно в полном порядке и соединившись со вспомогательным войском Эвмена, она вместе с ним дала возможность безопасно отступить рассыпавшимся в беспорядочном бегстве союзникам, а когда враг ослабил свой натиск, то рискнула даже выступать вперед и, принимая бегущих, спасла множество воинов. (6) А царские войска, сами широко рассеявшиеся в преследовании, не осмеливались вступать в бой с этими сплоченными, стройно выступающими бойцами. (7) Одержав победу в конном сражении, царь был того мнения, что немного не доставало до полного окончания войны, если бы его чуть поддержали; как раз в то время, как он воодушевлял своих солдат, подоспела фаланга, которую по собственному почину поспешно привели Гиппий и Леоннат, узнавшие об удачной кавалерийской атаке и пожелавшие присоединиться к смелому предприятию. (8) Пока царь колебался между надеждой и страхом перед столь рискованным шагом, критянин Эвандр, с чьей помощью в свое время совершено было в Дельфах покушение на Эвмена170, завидев идущую стройными рядами пехоту, (9) бросился к царю и настойчиво стал убеждать, что нельзя, возгордившись одной удачей, опрометчиво, без нужды рисковать всей войной; (10) если-де царь, удовольствовавшись достигнутым успехом, прекратит сегодня же сражение, то он или получит возможность заключить мир на почетных условиях, или, если предпочтет продолжить войну, приобретет много союзников, которые присоединятся к тому, на чьей стороне окажется счастье. (11) Персей в душе сам склонялся к такому решению и потому, похвалив Эвандра, приказал повернуть знамена и пешему войску вернуться в лагерь, а конникам дать сигнал к отступлению.

60. (1) В этот день римляне потеряли двести всадников и не менее двух тысяч пехотинцев; около шестисот человек попали в плен. У царя погибли двадцать конников и сорок пехотинцев. (2) По возвращении победителей в лагерь наступило общее ликование, но особенно бросалась в глаза необузданная радость фракийцев, которые вернулись, распевая песни и неся насаженные на копья вражеские головы. (3) Римляне же не только пришли в уныние, проигравши битву, но и со страхом ждали, не нападет ли неприятель внезапно на лагерь. Эвмен советовал консулу перенести лагерь за Пеней, чтобы река служила защитой, пока растерянные воины не соберутся с духом. (4) Консул переживал, считая позорным сознаться в трусости; подчинившись, однако, здравому смыслу, он переправил войско в ночной тишине и укрепился на другом берегу. (5) Царь, явившийся назавтра, чтобы вызвать врага на бой, обнаружил, что римский лагерь стоит за рекой в безопасном месте; тут он понял, что совершил ошибку, отказавшись вчера от преследования побежденных, но еще гораздо больший промах – проведя в полном бездействии ночь; (6) ведь если бы он пустил в дело только легковооруженных воинов, не беспокоя прочих, то и тогда во время общей суматохи при переправе противника через реку можно было бы истребить большую часть его войска. (7) Что до римлян, то, обеспечив безопасность лагеря, они избавились от страха перед непосредственной угрозой, но сокрушались по поводу понесенных потерь, а главным образом – потеря славы особенно мучила их. (8) На военном совете перед консулом все выгораживали себя и сваливали вину на этолийцев; утверждая, что именно они положили начало бегству и смятению (9) и что их страх заразил союзников-греков. Пятерых знатных этолийцев, которые, как говорили, были замечены в числе первых беглецов, отправили в Рим171. (10) Фессалийцев же похвалили перед собранием, а предводителей их даже наградили за доблесть.

61. (1) К царю сносили добычу, доставшуюся от павших врагов. (2) Из нее он одаривал одних красивым оружием, других – конями, а некоторых и пленниками. Щитов оказалось свыше тысячи пятисот, лат и панцирей свыше тысячи, а шлемов, мечей и метательного оружия всякого рода – еще того больше. (3) К этим обильным и блистательным дарам царь присоединил слова, обращенные к собравшемуся войску. (4) «Вы видите, – сказал он, – что исход войны предрешен. Вы разбили лучшую часть неприятельского войска – римскую конницу, непобедимостью которой они хвастались. (5) Ведь всадники у них – это цвет знатнейшего юношества, а сословие всадников служит у них питомником сената; и те из них, которые приняты в число сенаторов, назначаются потом консулами и главнокомандующими: вот чьи доспехи мы только что разделили между вами172. (6) Не менее значительна и победа ваша над пешими легионами, которые ускользнули от вас, бежав среди ночи, во время переправы кидаясь в смятении в реку и усеивая ее трупами, как потерпевшие кораблекрушение. (7) Нам, преследующим побежденных, легче будет переправиться через Пеней, чем это было для них при общей суматохе. Перейдя реку, мы тотчас же нападем на лагерь, который взяли бы уже сегодня, не обратись они в бегство; (8) а если неприятель пожелает решить дело битвой, можете надеяться, что сражение с пехотой кончится так же, как закончился конный бой».

(9) Торжествующие победители, неся на плечах оружие, снятое с убитых врагов, и слыша похвалу своим подвигам, в происшедшем видели надежду на будущий успех; (10) также пехотинцы, особенно из македонской фаланги, воспламененные чужой славой, желали, чтобы им предоставилась возможность послужить царскому делу и отвоевать у врага подобную же славу. (11) Распустив собрание, на другой день Персей, снявшись с места, поставил лагерь у Мопсела. Этот холм возвышается перед Темпейской долиной, на полпути между Ларисой и Гонном.

62. (1) Римляне, не удаляясь от берега Пенея, перенесли лагерь в более надежное место. (2) Сюда прибыл нумидиец Мисаген с тысячью всадников, таким же числом пехотинцев и еще с двадцатью двумя слонами. (3) В эти дни царь держал совет об общем положении дел, и, так как победный пыл уже угас, некоторые из его друзей осмелились высказать мнение, что лучше использовать успех для достижения почетного мира, чем увлекаться пустой надеждой, ведущей к непоправимой беде. (4) Благоразумный и истинно счастливый человек проявляет умеренность в удаче и не слишком доверяет блеску сегодняшнего успеха. (5) Ему советовали отправить к консулу послов, чтобы возобновить договор на тех же условиях, на каких отец его Филипп получил мир от победителя Тита Квинкция173. (6) Нельзя кончить войну блистательнее, чем после столь памятной битвы, и ничто не дает более твердой надежды на длительный мир, чем неудачное для римлян сражение, которое сделает их уступчивее на переговорах. (7) А если они и теперь с врожденным упрямством отвергнут справедливые предложения, то боги и люди станут свидетелями как умеренности Персея, так и непреклонной гордыни римлян. (8) Царь в душе никогда не был против таких советов. Поэтому большинством голосов предложение было одобрено, и к консулу отправили послов. (9) Тот выслушал их в присутствии многочисленного совета. (10) Они просили мира, обещая, что Персей выплатит римлянам такую же дань, какую обязался платить по договору Филипп, и что он немедленно отдаст им города, земли и области, уступленные Филиппом. (11) Так говорили послы. После их ухода состоялось совещание, и победу в совете одержала римская настойчивость. Таков был тогда обычай – в несчастье показывать вид счастливого, а в счастье – быть умеренным174. (12) Постановили ответить, что мир будет дан в том случае, если царь предоставит сенату право решить все по своему усмотрению: и все дело в целом, и собственную судьбу, и участь всей Македонии175. (13) Когда послы передали такой ответ, то людей, не знакомых с римскими обычаями, поразило это упрямство; большинство не желало больше слышать упоминаний о мире; говорили, что римляне вскоре сами будут выпрашивать то, что отвергают ныне. (14) Но Персей боялся именно этой надменности, происходящей от уверенности в своих силах, и поэтому не переставал искушать консула, увеличивая предложенную цену в надежде золотом купить мир. (15) Когда же тот ни в чем не изменил своего первого ответа, царь, отчаявшись в мире, возвратился назад в Сикурий, чтобы снова попытать счастье в войне.