История Рима от основания Города
Шрифт:
20. (1) Через три дня эти послы отбыли из Рима вместе с александрийцами, а в последний день Квинкватрий59 вернулись послы из Македонии, столь долгожданные, что консулы готовы были тотчас созвать сенат, но время было позднее, и заседанье отложилось до будущего дня. (2) Послы сообщили, что войско вступило в пределы Македонии, преодолев теснины нехожеными местами, и было в том больше опасности, чем проку: (3) Пиерия, куда они держали путь, в руках царя; лагерь римлян так близко от неприятельского, что разделяет их только поток Элпея; царь сам сраженья не дает, а у наших нет сил его принудить к этому; (4) помехой военным действиям была и зима; в бездействии проедают воины хлеб, которого осталось не больше чем на шесть дней. А у македонян, говорят, тридцать тысяч человек при оружии. (5) Будь у Аппия Клавдия60 под Лихнидом крепкое войско, он мог бы отвлечь царя, заставив его воевать на две стороны, но сейчас сам Аппий с оставшимися силами в большой опасности, и нужно либо поторопиться послать туда настоящее войско61, либо нынешнее вывести оттуда совсем. (6)
21. (1) Послов выслушали, и тут Луций Эмилий сказал, что теперь настал его черед доложить о военных делах. (2) Сенат постановил, чтобы для восьми легионов консулы и народ избрали по равному числу войсковых трибунов; однако в этот год решили избирать только тех, кто уже побывал на высокой государственной должности63; (3) затем из всех войсковых трибунов Луцию Эмилию предстояло выбрать себе, кого он пожелает, для двух македонских легионов. Постановлено было также, что по завершении Латинских торжеств консул Луций Эмилий и претор Гней Октавий, которому достался флот, отправятся к месту службы. (4) К ним присоединили и претора Луция Аниция, ведавшего разбором дел с иноземцами: сенат распорядился, чтобы он сменил в Иллирии под Лихнидом Аппия Клавдия. (5) Набор войск возложили на Гая Лициния. Он получил приказ набрать семь тысяч римских граждан и двести всадников, (6) от союзников-латинов потребовать семь тысяч пеших и конных две сотни, (7) а Гнею Сервилию, ведавшему провинцией Галлией, написать, чтобы он набрал шестьсот конников. (8) Такое войско Лициний должен был со всей возможной поспешностью направить к сотоварищу в Македонию с тем, чтобы было там не более двух легионов по шесть тысяч пеших и по триста всадников; оставшихся распределить по гарнизонам. (9) А тех из них, кто окажется негодным к военной службе, отпустить. Союзникам велели предоставить пехоты десять тысяч человек и восемьсот конников. (10) Эти силы приданы были Аницию сверх двух легионов, которые ему велено было перевезти в Македонию; в легионах этих было по пять тысяч двести пехоты и по триста конников. И для флота набрали пять тысяч моряков. (11) Консул Лициний получил приказ держать свою область двумя легионами, а к ним добавить силы союзников – десять тысяч пеших и шестьсот конных.
22. (1) Когда сенатские постановления были приняты, Луций Эмилий, выйдя из курии, держал речь перед народом: (2) «Я, кажется, заметил, квириты, что теперь, когда жребий вверил мне провинцию Македонию, вы изъявили радости больше, чем прежде, когда я был избран консулом или вступал в должность, – (3) и все потому, что вы почитаете меня способным закончить затянувшуюся эту войну, как того требует величие народа римского. Надеюсь, благоволением богов выпал мне этот жребий – да не оставят они нас и впредь! (4) Но все это мои предчувствия и упования, и лишь одно осмеливаюсь сказать вам твердо: я не пожалею сил, чтобы оправдать возлагаемые на меня надежды. (5) Какие нужны для этого приготовления, решил сенат, а исполнять решения будет мой сотоварищ, ибо я должен отправляться немедленно – так угодно сенату, и я не медлю, а Гай Лициний, муж славный, подготовит все столь же усердно, как если бы сам шел воевать.
(6) А вы здесь не будьте легковерны и опасайтесь слухов, идущих неведомо от кого, а верьте только тому, что я сам отпишу сенату и вам, и вот почему. (7) Я заметил, что нет человека, настолько презирающего молву, чтобы не дрогнуть перед нею душой: так выходит всегда, и в этой войне – особенно. (8) Ведь нынче у нас знатоки повсюду, даже – на все воля богов! – на пирушках, и войско в Македонию они готовы вести хоть сейчас: уж они-то знают, где лагерем стать, где стражу оставить, каким проходом и в какую пору войти в македонскую землю, где склады устроить, где припасы морем подвозить и где сушею, когда с врагом схватиться и когда затаиться; (9) а уж если сделано что не так, как они рассудили, эти люди обвиняют консула, точно он перед ними ответчик. (10) Так они мешают тем, кто и вправду действует, ведь не всякий умеет с такой стойкостью вынести злобные толки, как сумел Квинт Фабий, который позволил пустословам умалить его власть, но не пожелал искать доброй славы в ущерб государству. (11) Нет, я не из тех, квириты, кто утверждает, будто полководцам нет нужды в советах. Клянусь, скорее спесивым, нежели мудрым назову я того, кто во всем уповает на собственный ум. (12) К чему я клоню? А вот к чему: прежде всего полководцев должны наставлять люди разумные, особенно сведущие и искушенные в военных науках, потом те, что участвуют в деле, знают местность, видят врага, чувствуют сроки, – словом, те, что в одном челне со всеми плывут сквозь опасности. (13) И если кто-то из вас уверен, что в этой войне может дать мне советы, полезные для государства, пусть не откажется послужить ему и отправляется со мной в Македонию. Корабль, коня, палатку, подорожные – все он от меня получит. (14) Ну а кому это в тягость, кому городская праздность милее ратных трудов, тот пусть с берега кораблем не правит. (15) В Городе довольно пищи для разговоров – пусть ею и насыщается, а нам хватит и походных советов».
(16) С этой сходки консул отправился на Альбанскую гору, совершил, как положено, жертвоприношения на Латинских празднествах (это было в канун апрельских календ64) и сразу оттуда выступил в Македонию вместе с претором Гнеем Октавием. (17) Консула, как передают, провожала толпа гуще обычного, и люди прямо-таки
23. (1) Пока все это происходило в Италии, Персей наконец собрался довершить начатое было дело – скрепить союз с иллирийским царем Гентием, хоть и не хотелось ему, ибо это требовало расходов, (2) но когда увидал он, что римляне уже стоят в ущельях на подступах к Македонии и настал решительный час, то рассудил, что откладывать некуда и отправил к Гентию одного из вернейших своих друзей, Пантавха, поручив ему исполнить все, о чем прежде сговорился с Гентием другой посол, Гиппий65: царю иллирийцев – три сотни талантов серебром и обмен заложниками. (3) Пантавх встретил Гентия в Метеоне, у лабеатов66, там принял от него клятву и получил заложников. Отправил и Гентий своего посла Олимпиона требовать того же от Персея; (4) с Олимпионом послал он и людей принять деньги. Кроме того, по наущению Пантавха он назначил тех, кому идти с македонянами в посольство на Родос, – это был Парменион и Морк67. (5) Отправляться на Родос они должны были только после того, как Персей со своей стороны даст клятву, заложников и деньги: именами обоих сразу царей можно-де будет подвигнуть Родос к войне с Римом, (6) а уж если заручиться поддержкой родосцев (безраздельно владевших в ту пору морскою славой), то не останется римлянам надежды на успех ни на суше, ни на море.
(7) Персей вышел встречать иллирийцев к Дию, где все свершилось согласно договору и в окружении всей Персеевой конницы, приведенной им из элпейского лагеря: (8) царь желал, чтобы его всадники одушевились при виде того, как освящается союзный договор его с Гентием. (9) На виду у всех обменялись и заложниками, люди Гентия отправились за деньгами в Пеллу, в царскую казну, а послам, отправлявшимся вместе с иллирийцами на Родос, приказано было садиться в Фессалонике на корабль. (10) Там в это время был Метродор, только что прибывший с Родоса; ссылаясь на Динона и Полиарата, первых людей государства, он утверждал, что родосцы к войне готовы. Этого Метродора и поставили во главе совместного с иллирийцами посольства.
24. (1) В это же время Персей обратился к Эвмену и к Антиоху с одинаковыми предложениями, подсказанными самим положением дел. Свободное государство и царская власть, сказал он, – враги по самой природе своей. (2) Римляне царей бьют поодиночке и, хуже того, натравливают друг на друга, и это подло: (3) Филиппа они подавили при пособничестве Аттала, Антиоха одолели с помощью Эвмена и не без поддержки Филиппа, отца Персеева68; теперь Эвмен с Прусием ополчаются против самого Персея. (4) А если падет Македонское царство, наступит черед Азии, которую римляне и так уже отчасти подчинили себе под предлогом освобождения городов, а там и до Сирии дело дойдет. (5) Римляне и так уже Прусия ставят выше Эвмена и лишают Антиоха его победной награды – Египта. (6) Так что пусть цари поразмыслят и озаботятся тем, как принудить римлян к замирению с ним, Персеем, или же – если римляне станут упорствовать в своей нечестивой войне – как царям всем вместе против них ополчиться.
(7) К Антиоху Персей обратился открыто, а к Эвмену отправил посла под предлогом выкупа пленных, но в действительности было между ними что-то более темное, так что римляне, и без того не любя и подозревая Эвмена, теперь из-за обвинений худших, хотя и ложных, стали видеть в нем предателя и почти что врага. (8) А оба царя между тем усердно состязались друг с другом в коварстве и алчности69. (9) Был там критянин Кидант, один из приближенных Эвмена. Он и раньше вел переговоры с людьми Персея: сначала у Амфиполя с Химаром, своим соплеменником, служившим Персею, потом подле Деметриады с Персеевыми полководцами Менекратом и Антимахом70. (10) А нынешний Персеев посол Герофонт еще раньше дважды побывал послом у Эвмена. (11) Переговоры эти были все тайными, и об этих посольствах шла дурная молва, но никто не знал, о чем говорилось там и было ли какое-нибудь соглашение между царями.
25. (1) Эвмен не хотел победы Персея и не собирался помогать ему в войне – не столько из-за старинной вражды их отцов, сколько из-за их собственной взаимной ненависти. (2) И так ревнивы были цари к успехам друг друга, что Эвмен не вынес бы зрелища Персеевой мощи и славы, которую доставила бы ему победа над Римом. (3) Да и Персей, как замечал Эвмен, с самого начала войны стал искать путей к замирению71, и чем ближе была опасность, тем быстрее оставлял он помыслы о чем-то ином. (4) Римляне тоже – и сами полководцы, и сенат – не прочь были закончить эту войну, ибо, затянувшись сверх ожидания, она стала тяжела и невыгодна. (5) Убедившись, что обе стороны одинаково желают конца войны, и опасаясь, что это выйдет само собою, ибо сильные устали, а слабые трусили, Эвмен страстно захотел продать свои миротворческие услуги. (6) И он то обещал Персею отказать римлянам в помощи на суше и на море, то добиться от них мировой, и за все выговаривал мзду – за невмешательство тысячу талантов72, за пособничество в заключении мира тысячу пятьсот. (7) И в том и в другом он выказывал готовность не только клятву дать, но и заложников.
(8) Понуждаемый страхом, Персей торопился приступить к делу и тотчас повел речь о заложниках: сошлись на том, что их примут и отправят на Крит. (9) Но когда речь зашла о деньгах, Персей заколебался: плата-де для столь славных царей – всегда срам и низость, брать ли, давать ли, но особенно брать; (10) ради мира с римлянами он от расходов-де не отказывается, но заплатит потом, когда дело сделается, а пока деньги полежат на Самофракии в храме. (11) Эвмен не видел разницы в том, где будут деньги – на Самофракии, тоже подвластной Персею, или в Пелле, и думал только о том, чтобы хоть сколько-нибудь получить в руки. (12) Так цари и ставили друг другу ловушки, но не добились ничего, кроме худой славы.