История Рима

Ковалёв Сергей Иванович

Приблизительно те же гипотезы изложил Плутарх (Ромул, 13): «За­ложив основания города, Ромул разделил всех, кто мог служить в войске, на отряды. Каждый отряд состоял из трех тысяч пехотинцев и трехсот всадников и назывался легионом, ибо среди всех граждан выбирали (legere) только способных носить оружие. Все остальные считались простым народом и получили имя «популус» (populus). Сто лучших граждан Ромул назначил советниками и назвал их пат­рициями (patricii), а их собрание — сенатом (senatus), что означает совет старейшин. Советников звали патрициями либо потому, что они были отцами (patres) законнорожденных детей, либо, вернее, по­тому, что сами могли указать своих отцов: среди тех, что стекались в город в первое время, сделать это удалось лишь немногим. Неко­торые выродят слово «патриции» от «патрония» — так называли и теперь называют римляне заступничество: среди спутников Эвандра был якобы некий Патрон, покровитель и помощник нуждающихся, от него-то, говорят, и пошло название самой заботы о более слабых. Однако ближе

всего к истине мы подойдем, пожалуй, если предпо­ложим, что Ромул считал долгом первых и самых могущественных отеческое попечение о низших и одновременно хотел приучить ос­тальных не бояться сильных, не досадовать на почести, которые им оказывают, но относиться к сильным с благожелательством и любо­вью, по-сыновнему, и даже называть их отцами... Таково было особо почетное наименование, которым Ромул отличил сенаторское сосло­вие от простого народа» (пер. С. П. Маркиша). Даже из этого краткого обзора источников становится совершенно ясно, почему существует так много теорий происхождения патрици­ев и плебеев, порой диаметрально противоположных. В середине XX в., уже после выхода книги С. И. Ковалева, в западной историог­рафии возникла новая теория, которая до сих пор остается основной теорией новейшей историографии. Сторонники этой точки зрения (Г. Лэст, Э. Гьерстад, Ж.-Кл. Ришар) прежде всего отвергают поло­жение об изначальном дуализме римской общины, о раннем делении ее на патрициев и плебеев. Они полагают, что дуализм возникал по­степенно и окончательно сформировался не ранее V в. Патрициат понимается как группа римских родов, выделившаяся из общей мас­сы населения Рима в экономическом, социальном и военном плане, вначале аморфная, затем все более замкнутая, закрытая для проник­новения в нее новых представителей, наконец, в первые десятилетия Республики превратившаяся в своего рода касту. Соответственно, плебс выступает как масса непатрициев, долгое время не имевшая никакой организации и создавшая таковую только после того, как патрициат замкнулся в правящую касту. Прародителем патрициата и по названию, и по существу явился сенат (patres). Только место в цар­ском совете — сенате — включало римлянина в слой аристократии. Таким образом, патрициат — это аристократия римского общества, сенаторская аристократия в широком смысле этого слова.

Комплексная теория происхождения патрициев и плебеев

Учитывая это обстоятельство, а также привлекая другие категории источников, можно попытаться построить более правильную теорию про­исхождения римских сословий. Эту теорию мы назовем комплексной. Патриции действительно были коренным гражданством. В качестве та­кового они, и только они, представляли собой полноправный римский народ (populus Romanus), образовавшийся путем синойкизма двух об­щин — латинской и сабинской. У них был общинно-родовой строй, в ко­тором социальное расслоение выступало еще слабо. Они сообща владе­ли землей, жили на основах отцовского права и для решения важнейших вопросов собирались по куриям. В зависимости от них находились кли­енты.

Плебеи в целом отличались от клиентов, хотя многие из них были кли­ентами патрициев. Клиентела была частной зависимостью, тогда как пле­беи, по выражению одного ученого, были клиентами государства. Они сто­яли вне родовой организации патрициев, т. е. не принадлежали к римско­му народу, не имели доступа к общинной земле (ager publicus) и были лишены политических прав. Семейный быт плебеев, по-видимому, сохра­нял пережитки матриархата. Резкая обособленность плебеев заставляет думать, что в основе их лежали какие-то элементы, этнически отличные от латино-сабинского патрициата.

Пережитки у плебеев материнского права и некоторые другие сооб­ражения позволяют думать, что в составе первоначального плебса был силен этрусский элемент. Он, конечно, не был единственным. Рим при­влекал к себе население из всех соседних племен: из латинов, сабинов, этрусков. Одни переселялись в новый город добровольно, другие могли быть инкорпорированы насильственным путем после подчинения Римом ближайших латинских полисов. Но традиция настойчиво указывает на большое количество в Риме иммигрантов-этрусков. Некоторые из них могли пробиться в ряды коренного гражданства и даже достичь высоких ступеней в римской общине (Тарквинии), но большинство долго остава­лось на положении иностранцев, которых община не допускала в свой состав.

Чем дальше, тем все больше стиралась противоположность между граж­данами и иностранцами, латино-сабинами и этрусками. Но зато на ее мес­то выступила новая противоположность: патриции из коренного граждан­ства, из римского народа, превратились в замкнутую группу знати, проти­востоящую широкой народной массе плебеев. Однако этот процесс замыкания патрициата оформился только к началу Республики.

Военная демократия

Римская патрицианская община царской эпохи представляла собой примитивный город-государство с типичными чертами военной демок­ратии. «Так же, как и у греков в героическую эпоху, — писал Энгельс, — у римлян в период так называемых царей существовала военная демок­ратия, основанная на родах, фратриях и племенах и развившаяся из них» (Соч. 2-е изд., т. 21, с. 127). Носителем верховной власти было племен­ное собрание по куриям. Оно решало важнейшие вопросы

жизни общи­ны: объявляло войну, совместно с сенатом выбирало царя (точнее, обле­кало его высшей властью — империем), занималось важнейшими судеб­ными делами и проч.

Каждая курия решала вопрос отдельно и имела один голос. Общее ре­шение выносилось простым большинством курий.

Вторым органом племенной демократии был совет старейшин, сенат (слово «senatus» происходит от «senex» — старик). Его члены называ­лись отцами (patres). Согласно традиции, Ромул назначил первых 100 сенаторов. Тулл Гостилий прибавил еще 100 из числа старейшин поко­ренной Альбы Лонги. Наконец, Тарквиний Старший довел их количе­ство до 300. Во всяком случае, в царский период и еще много позднее, вплоть до Суллы, число сенаторов оставалось на последней цифре. По-видимому, членами сената первоначально были только главы патрици­анских родов. Порядок пополнения сената в царскую эпоху не вполне ясен. Возможно, что новых сенаторов назначал царь. Функции сената сводились к утверждению всех решений курий, к назначению нового царя. В период между смертью старого царя и выбором нового (этот период назывался interregnum — междуцарствие) общиной поочередно управ­ляли сенаторы. Хотя сенат формально и считался только совещатель­ным органом при царе, но как представитель родовой демократии он пользовался большим авторитетом. По-видимому, все важнейшие во­просы царь должен был согласовывать с ним.

Рядом с сенатом и народным собранием стоял rex (царь). Его нужно представлять себе по типу греческого басилевса гомеровской эпохи, т. е. он отнюдь не был каким-то неограниченным монархом. Скорее — он пле­менной вождь, не наследственный, но избираемый пожизненно. Он являл­ся военачальником (это, по-видимому, была его главная функция), пред­ставителем общины перед богами, т. е. верховным жрецом, и пользовался судебной властью, объем которой не ясен. Вообще нужно заметить, что характер и компетенция органов римской военной демократии чрезвычай­но спорны. Здесь можно высказывать только самые общие предположе­ния, опирающиеся главным образом на сравнительно исторический мате­риал (греки эпохи Гомера, германцы времен Тацита), так как античная традиция в этом вопросе очень затемнена.

В царском Риме были периоды, пусть и непродолжительные, когда значение сената неизмеримо возрастало. Происходило это после смерти царя благодаря ненаследственному характеру царской влас­ти в Риме, когда вплоть до избрания нового царя наступало время междуцарствия — interregnum.

Традиция не оставляет сомнений относительно возникновения проце­дуры интеррегнума в эпоху царей (Ливий, I, 17; Дионисий, II, 57; Ци­церон. О государстве, II, 23). Самый подробный рассказ содержится у Дионисия (II, 57): «В последующий год (после смерти Ромула) не было царя, выбранного римлянами, но существовала власть, которую назы­вают междуцарствие, созданная следующим образом: патриции, на­бранные в сенат Ромулом, будучи в числе 200... разделились на десят­ки. Однако они правили не вместе, но каждый по пять дней, в течение которых он имел ликторов и другие инсигнии царской власти. Пер­вый, исполнив свой срок власти, передавал ее второму, тот третьему и так далее до конца. После того как первые десять «процарствуют» определенные им 50 дней, десять других получали от них власть, а от тех, в свою очередь, другие» (пер. наш. — М. Б.) Более лаконичен, зато внушает и больше доверия Ливий (I, 17): «А потому 100 отцов разделились на десятки, и в каждом десятке вы­брали главного, поделив таким образом управление государством. Правили десять человек, но знаки власти и ликторы были у одного; по истечении пяти дней их полномочия истекали, и власть переходи­ла к следующей десятке, никого не минуя. Так на год прервалось правление царей. Перерыв этот получил название междуцарствия, чем он на деле и был» (пер. В. М. Смирина).

Очевидно, причиной возникновения обряда интеррегнума послужил религиозный характер царской власти в Древнем Риме. Римский царь был верховным жрецом. Он не мог умереть без того, чтобы его мес­то, место блюстителя священнодействий, не занял бы другой, пусть и временный, верховный жрец, то есть временный царь, междуцарь, interrex. Итак, главным, а может быть, и единственным предназначе­нием выбранного интеррекса являлось осуществление тех религи­озных обрядов, которые в обычное время исполнялись царем.

Но поскольку царь совмещал в своем лице как религиозного, так и политического главу общины, постольку и священный обряд между­царствия быстро приобрел политическую окраску. Со смертью Ромула и до избрания нового царя управление всей религиозной и полити­ческой жизнью Рима перешло к сенату. Тотчас, чтобы ни на один день не прервалось совершение священнодействий, был выбран interrex. Для осуществления же всех политических мер правления ему была придана коллегия сенаторов так, чтобы их общее количество вместе с междуцарем составляло 10 человек. Надо заметить, что формально междуцарь обладал всей полнотой власти, объемом царской власти. Но фактически, занятый своей основной функцией — религиозной, во всех остальных вопросах, прежде всего в выборе кандидата в цари, он зависел от советов или решений своего десятка. Обряд междуцарствия соблюдался после смерти Нумы Помпилия и Тулла Гостилия. С воцарением этрусской династии в Риме, когда ле­гитимный характер царской власти нарушается, междуцарствие ис­чезает. Республика восстановит институт междуцарей (interreges), но уже в другой форме.