История России с древнейших времен до конца XVII века

Милов Леонид Васильевич

Его деятельность возобновилась в 1632 г., происходила от случая к случаю и в дальнейшем, как правило, уже не выходила за рамки совещательного органа. Главной проблемой, обсуждаемой на соборах в 30-е — начале 50-х гг., была внешнеполитическая — Смоленская война, отношения с Крымом, судьба взятой казаками турецкой крепости Азов, русско-польские отношения и вхождение в состав России Левобережной Украины. Решение их требовало ясной картины военно-финансовых возможностей, что определяло обсуждение на соборах положения служилых людей и других сословий, сбора информации об их нуждах, принятия мер налогового характера. На соборе 1648–1649 гг. при участии выборных сословных представителей был составлен новый правовой кодекс. В этот период активизируются выступления служилых и торговых людей, помимо соборов, обращавшихся к правительству со своими

запросами посредством коллективных челобитных.

В литературе высказаны различные мнения относительно участия Земского собора во вступлении Алексея Михайловича на царство в 1645 г. Учитывая, что уже в 1613 г. произошло утверждение не только собственно Михаила Федоровича, но и династии Романовых, Земский собор 1645 г., о котором сохранились лишь несколько разноречивых сведений, не избирал нового царя, а утверждал законного наследника в качестве главы государства. Это, по авторитетному мнению Л. В. Черепнина, прямо вытекало из идеологии и политической доктрины сословно-представительной монархии. В этом находили воплощение и признание законности династии, и освящение ее божественным промыслом.

Земский собор как орган сословного представительства в системе российской монархии не имел законодательного определения своего статуса и полномочий. В 1634 г. правительство отвергло предложенный стряпчим И. Бутурлиным проект превращения нерегулярно созываемых Земских соборов в постоянно действующий орган (с годичным сроком полномочий его выборных членов от московских и провинциальных служилых и черных людей). Согласно проекту он не только обсуждал бы предлагаемые правительством вопросы, но и обладал правом ставить перед последним свои собственные предложения. Осуществление этого проекта явилось бы шагом на пути превращения Земского собора в парламентарный орган, что шло вразрез с обнаружившейся тенденцией укрепления власти монарха на самодержавных принципах.

Состав участников Земских соборов также не был вполне определен, и полнота чиновно-сословного представительства зависела от внутриполитических условий, в которых происходил их созыв, характера и значения обсуждавшихся вопросов. Наиболее полный по сословному представительству Земский собор состоял из духовенства, боярства, дворянства, дьячества и приказных людей, купцов и служилых людей «по прибору». При этом в соборных актах и утвержденных грамотах обычно перечислялись не сословные группы, а «чины», сложившиеся к началу XVII в. В их числе бояре, окольничие, думные дворяне и думные дьяки, стольники, стряпчие, жильцы, дворяне и дети боярские из городов, гости и торговые люди гостиной и суконной сотен, сотские, старосты и тяглые люди черных сотен и слобод, казаки и стрельцы. Эти «чины» составляли три основные категории: служилых людей «по отечеству», «по прибору» и тяглое население. Вместе с высшим духовенством они представляли Освященный собор, Боярскую думу и голос Земли. Такой состав имели соборы 1613–1615, 1618, 1621, 1632, 1634, 1639, 1642, 1648–1649 и 1653 гг. Тяглое черносошное крестьянство было представлено только на Земском соборе 1613 г. Экстренный созыв некоторых Земских соборов исключал возможность прибытия на них выборных представителей от служилых и посадских людей «из всех городов». Участниками таких соборов были находившиеся в Москве члены Боярской думы, высшие духовные архиереи (митрополит, архиепископы, епископы, архимандриты и игумены важнейших монастырей), составлявшие «Освященный собор» во главе с патриархом. Обычным было участие московских дворян разных «чинов» (стольников, стряпчих, дворян московских, жильцов), торговых людей и тяглецов московского посада, а также некоторых уездных дворян, оказавшихся в это время в столице.

Обсуждение вопросов, поставленных на заседаниях Земского собора от имени царя, происходило раздельно по сословным группам. Их число и состав не были постоянными. Результатом обсуждения становились оформляемые письменно «мнения». Они имели для правительства рекомендательный, но не обязательный характер и обычно предварялись или заключались трафаретными фразами: «а как то дело вершить, в том его государева воля», или «как его, государя, Бог известит». Правительство все же не могло не учитывать эти «мнения» в вопросах, при решении которых ему была необходима активная поддержка со стороны сословий.

Боярская дума.В XVII в. соправительствующим с царем представительным органом феодальной аристократии оставалась Боярская дума. Сам термин возник

во второй половине XIX в. Со времени образования Московского государства в источниках для обозначения этого органа употреблялись термины «бояре», «думные люди», «палата боярская», реже — «Дума». Как и в XVI в, Дума не была неким в привычном смысле учреждением. Это был социальный институт, осуществлявший свои функции через систему временных боярских комиссий и боярских собраний, дающих возможность чиновной элите (в иерархии «Государева двора») участвовать в высшем управлении и иметь высший социально-политический статус.

На протяжении XVII в. численное превосходство в Боярской думе сохранялось за боярами и окольничими. В разные годы они составляли от 70 до 90 % всех «думных людей». Это были потомки удельных князей, а также князей литовских, Гедиминовичи, выехавшие на службу к московскому князю в конце XV — начале XVI в. (князья Воротынские, Мстиславские, Голицыны, Куракины, Хованские и др.). Некоторые боярские фамилии принадлежали к старым московским боярским родам, ведущим свое происхождение с начала XIV в. (Шереметевы, Романовы, Сабуровы, Годуновы и др.). Укрепившийся в XVII в. обычай жаловать боярство отцу царицы, так называемое боярство «по кике» (головной убор замужней женщины) выдвинул в Думу представителей неродовитых фамилий (Стрешневы, Милославские, Нарышкины).

Думные дворяне и думные дьяки являлись неаристократической группой чиновной элиты, представляя ее бюрократический элемент. Думные дворяне происходили из рядового дворянства. Думными дьяками становились выслужившиеся приказные дьяки, а иногда и лица из других социальных групп. Так, думный дьяк Назарий Чистый, в 1640-е гг. входивший в управленческую верхушку московского правительства, происходил из среды высшего слоя торговых людей. В 30-е гг. помимо него из гостей в дьяки были переведены Г. Г. Панкратьев и племянник Н. Чистого Алмаз Иванов, а в 1645 г. — Аникей Чистый. Думные дьяки не только составляли своеобразную канцелярию Думы, но, как и высшие думные чины, возглавляли важнейшие московские приказы. В частности, они традиционно стояли во главе Поместного, Посольского и Разрядного приказов.

В первой половине XVII в. численность Боярской думы не превышала 40 человек (в 1617 г. — 40, 1627 г. — 25, в 1638 г. — 35). Пожалование думными и другими чинами было личной прерогативой царя и рассматривалось как царская «милость», повышение в служебно-местнической чести. Однако местничество и от царя требовало соблюдения определенных правил при «сказывании» высших думных чинов. В бояре и окольничие преимущественно жаловались представители древних аристократических родов, причем для членов некоторых знатнейших княжеских фамилий срок службы до получения боярства был минимальным. От воли царя в XVII в. зависело дать боярство выходцу из рядового дворянства. Одним из таких немногих стал происходивший из псковских дворян А. Л. Ордин-Нащокин, в 50—60-е гг. определявший внешнеполитический курс правительства Алексея Михайловича. Для большинства наиболее талантливых представителей дворянских родов венцом карьеры мог стать лишь чин думного дворянина. В то же время отпрыска известных аристократических родов, например Голицыных или Шереметевых, нельзя было назначить думным дворянином. Думный чин мог быть отнят за преступления политического характера. На практике такое хотя и случалось, но происходило крайне редко.

Существовавшие в XVII в. каналы и принципы получения думных чинов приводили к тому, что в составе Думы могли быть как действительно крупные государственные деятели, незаурядные дипломаты, талантливые военачальники и опытные администраторы (Н. И. Одоевский, В. В. Голицын, Д. М. Пожарский, Г. Г. Ромодановский, Ю. Я. Сулешов, Ф. А. Головнин, А. Л. Ордин-Нащокин, А. С. Матвеев, Ф. М. Ртищев, думные дьяки Алмаз Иванов, Д. М. Башмаков. Ф. Ф. Лихачев и др.), так и лица ничем не примечательные, а то и вовсе, по замечанию Г. К. Котошихина [2] , «не ученые и не студерованные».

2

Григорий Котошихин был подьячим Посольского приказа. В 1664 г. бежал в Польшу, а затем в Швецию и в Стокгольме написал свои знаменитые записки, ставшие первоклассным источником по истории разнообразных сторон жизни Русского государства времен Алексея Михайловича, в том числе структуры власти и управления.