История России. Факторный анализ. Том 1. С древнейших времен до Великой Смуты

Нефедов Сергей Александрович

2.2. Сарматская эпоха

В III веке до н. э. на Скифию обрушилось нашествие восточных иранских кочевых племен, сарматов. Греческий историк Диодор Сицилийский писал, что сарматы «опустошили значительную часть Скифии и, поголовно истребляя население, превратили большую часть страны в пустыню». [240] Археологические данные свидетельствуют о масштабах произошедшей катастрофы: большинство городов гибнет в огне пожаров, в сельских поселениях прекращается жизнь, на обширных пространствах исчезают какие-либо признаки присутствия людей. [241]

240

Диодор Сицилийский. Библиотека / Вестник древней истории. 1947. № 4. С. 251.

241

Ильинская В. А., Тереножкин А. И. Указ. соч. С. 367.

Часть скифского населения укрепилась в Крыму и на нижнем Днепре – здесь были построены крепости с двумя-тремя рядами каменных стен. Скифское царство в Крыму существовало до середины III в. н. э. В условиях недостатка пастбищ скифы-кочевники постепенно оседали на землю и превращались в крестьян-земледельцев; они жили в деревнях, сеяли пшеницу, ячмень, просо, возделывали виноград. Став земледельцами, скифы утратили свой воинственный характер,

в их могилы, ставшие много беднее, чем прежде, клали не оружие, а орудия труда. В городах-крепостях развивались ремесла, в изобилии изготовлялись изделия из железа, но гончарный круг оставался неизвестным. [242]

242

Дашевская О. Д. Поздние скифы (III в. до н. э. – III н. э.) / Степи Европейской части СССР… С. 128, 132, 138, 140.

По сравнению с воспринявшими начатки цивилизации скифами сарматы были дикими варварами. У сарматов не было государства; сарматские племена постоянно воевали между собой и с соседними народами, опустошая при этом окрестные земли. Вдобавок из восточных степей все время прибывали новые орды ираноязычных кочевников: роксоланы, язиги, аорсы, а позже – аланы. Эти воинственные народы поклонялись мечу: «У них не видно ни храмов, ни святилищ, нигде не усмотреть у них даже покрытых соломой хижин; они по варварскому обычаю втыкают в землю обнаженный меч и поклоняются ему как Марсу – покровителю стран, по которым они кочуют». [243] Так же, как в могилы скифов, в могилы сарматов всегда клали оружие, но в отличие от скифских сарматские захоронения были относительно бедными. [244] Лишь изредка в степи встречаются сарматские курганы с более богатым инвентарем – но зачастую они принадлежали не вождям, а женщинам-жрицам: у сарматов сохранялись какие-то остатки матриархата, женщины скакали на конях, как мужчины, и их часто хоронили с оружием. [245] Геродот писал, что у сарматов «девушка не выходит замуж, пока не убьет врага». [246] Однако и в захоронениях сарматских жриц не было такой роскоши, как в скифских курганах: отчасти это объясняется упадком торговых связей с цивилизованным миром. Обогащавшая Скифию торговля хлебом с Грецией прекратилась; почти что единственным товаром сарматов были рабы-пленные, которых они захватывали в постоянных войнах с соседями и пригоняли на рабский рынок в устье Дона, в Танаисе. Таким образом, привозных товаров было немного, а местное ремесло было не развито: в то время как у скифов существовали ремесленные города, у сарматов не находят даже следов железоделательного производства. По-видимому, варвары-кочевники получали железо и большую часть оружия в качестве дани и военных трофеев. [247]

243

Марцеллин А. Указ. соч. С. 294.

244

Вязьмитина М. И. Сарматское время / Археология Украинской ССР. Т. II. Киев, 1985. С. 190.

245

Смирнов К. Ф. Савроматская и раннесарматская культура / Степи Европейской части СССР… С. 169

246

Геродот. Указ. соч. С. 216

247

Мошкова М. Г. Хозяйство, общественные отношения, связи сарматов с окружающим миром / Степи Европейской части СССР. С. 207 – 208

После сарматского нашествия в начале III века до н. э. большие праславянские городища в лесостепи были разрушены, и население в этом регионе резко сократилось. Во второй половине III столетия на опустошенные земли пришли племена с запада – многие археологи полагают, что это были бастарны, народ, который античные историки называют то германцами, то кельтами. Смешавшись с остатками местного населения, бастарны создали зарубинецкую культуру Среднего Поднепровья. Погребальный инвентарь в этой культуре был бедным и однообразным, оружие в могилы не клали, а железные изделия (серпы, топоры, ножи) встречаются редко – хотя в принципе железоделательное производство было известно. Известен был и ручной гончарный круг, видимо, принесенный бастарнами со своей западной родины, – однако подавляющая часть керамики была лепной. По южной границе лесостепи зарубинецкие племена строили укрепленные городища; на протяжении долгого времени им удавалось сдерживать сарматов на рубеже Днепра – но в I в. н. э. городища были разрушены, и большая часть их обитателей бежала в леса по Верхнему Днепру и Десне. [248] Однако часть населения осталась и переселилась из городищ в неукрепленные деревни по берегам рек [249] – очевидно, жители этих деревень подчинились сарматам.

248

Максимов Е. В., Русанова И. П. Указ. соч. С. 20 – 39

249

Обломский А. М. Позднезарубинецкие памятники / Славяне и их соседи. С. 43.

Прорыв сарматов на Правобережье был связан с прибытием с востока новой волны сарматоязычных племен – это были аланы. По-видимому, именно аланы принесли в Северное Причерноморье новую технологию войны: в то время как другие сарматские племена были конными стрелками из лука, аланы были всадниками-копейщиками, атаковавшими противника в сомкнутом строю. Аланские всадники носили чешуйчатые панцири-катафракты, подобные панцирям саков и парфян, и были вооружены длинными копьями, которые римляне называли «контосами». [250] Уходя от грозных врагов, роксоланы и язиги прорвались до Дуная и Паннонии – до границ Римской империи. Однако аланы шли следом: Аммиан Марцеллин писал, что «мало-помалу они подчинили себе в многочисленных победах соседние народы и распространили на них свое имя», что «с течением времени они объединились под одним именем и все зовутся аланами вследствие единообразия обычаев, дикого образа жизни и одинаковости вооружения». [251]

250

Перевалов С. М. Военное дело у аланов II в н. э. (по трактатам Флавия Арриана «Диспозиция против аланов» и «Тактика») / Историко-археологический альманах. Вып. 3. Армавир. – М., 1997. С. 130

251

Марцеллин А Указ. соч. С. 493

Таким образом, новое оружие вскоре стало достоянием всех сарматских племен и позволило им завоевать обширные земли Восточной Европы. В составе коалиции варварских племен сарматы приняли активное участие в Маркоманнских войнах (167–180 гг.) и в разграблении римских провинций. Однако таранная тактика сарматов в условиях отсутствия стремян еще не была столь эффективной,

чтобы брать верх над римскими легионами. В конечном счете сарматы-язиги были остановлены на линии Среднего Дуная; по условиям договора они стали римскими федератами и обязались за определенную плату поставлять конные отряды в римскую армию. [252] Со временем нехватка пастбищ привела к тому, что часть кочевников стала оседать, усваивая обычаи местного земледельческого населения. Этот процесс был особенно заметен в междуречье Днестра и Дуная, где сарматы-земледельцы жили вперемешку с местными жителями, фракийцами. [253]

252

Колосовская Ю. К. Дунайские племена и их войны с Римом / История Европы. Т. I. М., 1988. С. 606 – 613

253

Вязьмитина М И Указ. соч. С. 201

Отступившие перед лицом сарматского наступления зарубинецкие племена, потомки смешанного бастарно-славянского населения, по-видимому, долго не могли найти места для поселения. [254] Тацит называет их «венедами» и сообщает, что «венеды переняли многие из их (бастарнов – С. Н.) нравов, ибо ради грабежа рыщут по лесам и горам, какие только ни существуют между бастарнами и феннами». [255] В дальнейшем этнотим «венеды» постоянно употреблялся античными историками для обозначения славянских племен. «…Начиная от места рождения реки Вистулы, на безмерных пространствах расположилось многолюдное племя венедов, – писал Иордан. – Хотя их наименования теперь меняются соответственно различным родам и местностям, все же преимущественно они называются склавенами и антами». [256] В конечном счете венеды частью вытеснили, частью ассимилировали живших на Днепре и Десне балтов – усвоив при этом некоторые элементы их культуры. Однако в целом позднезарубинецкая культура, как на севере, так и на Среднем Днепре, упростилась и огрубела. Качество керамики и металлических изделий заметно ухудшилось; железо было кричным, с примесью шлака, технология получения стали была, по-видимому, утрачена. [257]

254

Щукин М. Б. Готский путь Готы, Рим и черняховская культура. СПб., 2005. С. 69

255

Тацит К. Сочинения в двух томах. Т. I. Л., 1993 С. 355 – 356

256

Иордан О. происхождении и деяниях гетов. СПб., 2000, С. 67

257

Третьяков П. В. По следам древних славянских племен. Л., 1982. С. 55, 58

2.3. Готская эпоха

В конце II – начале III века в Северное Причерноморье пришла новая волна завоевателей – на этот раз не с востока, а с северо-запада. Это были племена готов, выходцев из суровой Скандинавии. В этническом и культурном отношении Скандинавия была продолжением Германии; она была населена германскими племенами, говорившими на родственных диалектах северогерманского (датского) языка. Но различие природных условий этих стран предопределило и разные судьбы населявших их народов, различие обычаев и социального строя. В отличие от лесистой и хлебообильной Германии Скандинавия была суровой «Северной Пустыней», областью высокого демографического давления, такой же, как Великая Степь. Каменистая почва была практически непригодна для земледелия – даже к ХХ веку усилиями многих поколений было расчищено для пашни лишь 3 % территории Норвегии и 9 % территории Швеции. До середины I тысячелетия железо оставалось редкостью, расчистка была практически невозможна и скандинавы – также как и их предки, древние индоевропейцы, добывали средства к существованию в основном разведением скота. [258]

258

Гуревич А. Я. Указ. соч. С. 12 – 13

Скотоводство требовало больших пространств и не могло прокормить население Скандинавии; с тех пор как в ХI веке появляются скандинавские хроники, они постоянно упоминают о голоде. Голод приводил к схваткам за пастбища и к постоянной войне родов и племен. «Все они живут по-звериному в иссеченных скалах, как бы в крепостях… – писал готский историк Иордан. – Все эти племена, превосходящие германцев как телом, так и духом, сражались всегда со звериной лютостью». [259] Так же, как из Великой Степи, из «Северной Пустыни» постоянно исходили волны нашествий, и Скандинавию называли «утробой, извергающей народы». [260]

259

Иордан. Указ. соч. С. 65

260

Там же.

Во I веке н. э. готы переправились через Балтийское море и, высадившись в районе устья Вислы, подчинили жившее здесь германское племя гутонов. Через пять поколений, когда население умножилось и стала ощущаться нехватка земли, готы двинулись на юг. Продвижение было медленным и постепенным, готы прошли через область вандалов в долине Вислы и увлекли за собой некоторые покоренные ими вандальские племена. [261] В начале III века огромная орда вышла на границу причерноморских степей и вошла в соприкосновение с господствовавшими в степи сарматами. Исход этого столкновения определялся в существенной степени тем, что копейная конница в отсутствие стремян еще не обладала военным превосходством над сплоченным строем тяжеловооруженной пехоты. Готы использовали длинные копья-контосы и тактику, напоминающую тактику македонской фаланги; [262] как известно, фаланга копейщиков одерживала победы над персидской конницей, и позже, во времена Средневековья, швейцарские баталии брали верх над рыцарской кавалерией. Дополнительные преимущества давало готам применение подвижного укрепления из телег, «вагенбурга», и кроме того, готы создали отряды тяжелой копейной конницы. [263] Очевидно, что тяжелая кавалерия была перенята готами у сарматов, и в этой связи Х. Вольфрам пишет о «скифизации» готов, доходившей до того, что их вожди заимствовали восточные царские одежды. [264]

261

Щукин М. Б. Указ. соч. С. 130

262

Там же. С. 148.; Мошкова М. Г. Позднесарматская культура / Степи Европейской части СССР… С. 191.

263

Вольфрам Х. Готы От истоков до середины VI века (опыт исторической этнографии) М., 2003. С. 68, 149, 169

264

Там же. С. 169