История России. Факторный анализ. Том 1. С древнейших времен до Великой Смуты
Шрифт:
Как известно, викинги обычно практиковали сожжение покойника в ладье, но к концу IX века его стало сменять описанное Ибн Русте погребение в «домике мертвых», такие погребения зафиксированы также в Гнездове и в Ладоге. [511] Однако описанный арабским историком обычай класть в могилу жену покойного встречается в Скандинавии очень редко; он характерен именно для погребений дружинников в славянских землях – в могилы воинов здесь клали их любимых наложниц-славянок. [512] Ничего подобного – ни захоронений наложниц с воинами, ни человеческих жертвоприношений – никогда не практиковалось среди славян; это были обычаи русов. [513] Своеобразным символом господства русов были огромные курганы близ Чернигова, где в подготовленных для сожжения «домиках мертвых» среди оружия, украшенного золотом и серебром, воины держали в объятиях своих загробных подруг. [514]
511
Кирпичников А. И., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Указ. соч. С. 194, 227.
512
Лебедев Г. С. Указ. соч. С. 476; Томсен В. Указ. соч. С. 47; Арбман Х. Викинги. СПб, 2003. С. 167.
513
Франклин С., Шепард Д. Указ. соч. С. 233.
514
Петрухин В. Я. Славяне, варяги и хазары на юге Руси К проблеме формирования территории древнерусского государства http /norse ulver com / articles / petruhin / slavs html; Седов В. В. Восточные славяне.
Русы, не входившие в состав дружины, были в основном купцами, занимавшимися работорговлей и сбытом дани; среди них были свои «бояре» – возможно, потомки оставивших службу дружинников (дружинники не были обязаны всю жизнь служить князю). Городские усадьбы русов были наполнены челядью, приведенной из набегов, среди этих рабов были также ремесленники и военные слуги. [515] Купцы в те времена были одновременно и воинами, в городах существовало свое ополчение – городские «сотни» и «тысячи»; характерно, что возглавлявший ополчение «тысяцкий» одновременно был главным судьей в торговых спорах. [516] В. О. Ключевский писал, что «сторонним наблюдателям оба класса, княжеская дружина и городское купечество, представлялись единым общественным слоем, который носил общее название руси, и, по замечанию восточных писателей Х века, занимался исключительно войной и торговлей, не имел ни деревень, ни пашен, т. е. не успел еще сделаться землевладельческим классом». [517]
515
История России с древнейших времен. С. 139, 142
516
Покровский М. Н. Русская история с древнейших времен / Покровский М. Н. Избранные произведения Кн. 1. М., 1966. С. 143 – 145
517
Ключевский В. О. Указ. соч. С. 163
Относительно взаимоотношений князей и городского населения в IX – Х веках имеются лишь отрывочные сведения. В договорах с Византией князья-конунги выступают от имени городов, требуя дань отдельно для Киева, Чернигова, Переславля, Ростова, Любеча. [518] Очевидно, что до принятия христианства князья не были самодержавными владыками, и им приходилось считаться с городскими общинами. [519] По-видимому, положение было таким же, как в городах Скандинавии, например, в Бирке, где конунги выступали в роли военных вождей, но важнейшие дела решались на тинге «знатью», «купцами» и «народом». [520] Многие историки считают, что собрания горожан, «вече», существовали на Руси издавна, но в летописи «вече» упоминается первый раз в 989 году в Новгороде. [521] Новгород был наиболее «варяжским» городом на Руси; летопись прямо говорит, что «новгородцы же – те люди от варяжского рода, а прежде были словене». [522] Скандинавские имена здесь сохранялись вплоть до XIV века не только в среде боярства, но и в сельской глубинке. В Новгороде была распространена символика, связанная с дракаром, и даже крыши домов украшали драконьими мордами. [523]
518
Пвл. С. 18
519
Фроянов И. Я. Указ. соч. С. 227
520
Лебедев Г. С. Указ. соч. С. 115
521
Фроянов И. Я. Древняя Русь Опыт исследования истории социальной и политической борьбы. М. – СПб., 1995. С. 87; Юшков С. В. Очерки по истории феодализма в Киевской Руси. М., 1939. С. 193
522
Пвл. С. 214
523
Петрухин В. Я., Раевский Д. С. Указ. соч. С. 251; Рыбаков Б. А. Культура средневекового Новгорода / Славяне и скандинавы. М., 1986 С. 299, 304
Заимствованная у хазар система сбора и реализации дани требовала налаженной финансовой службы, и не исключено, что ее создание было делом киевских ростовщиков-евреев, как известно, проживавших в районе, называвшемся «Козаре». К хазарской системе торговли мехами варяги добавили систему работорговли: их деятельность на волго-балтийском пути изначально была направлена на обеспечение сбыта рабов, захваченных в плен на балтийском побережье. Позже эти захваты распространились на область восточных славян, и целью постоянных войн, которые вели русы с еще непокоренными славянскими племенами, был в том числе и захват полона.
«У них есть царь, называемый хакан русов, – свидетельствует Ибн Русте. – Они нападают на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их в плен, везут в Хазаран и Булкар и там продают. Они не имеют пашен, а питаются лишь тем, что привозят из земли славян… И нет у них недвижимого имущества, ни деревень, ни пашен. Единственное их занятие – торговля соболями, белками и прочими мехами…» [524]
Известие Ибн Русте в общих чертах согласуется с относящимся к середине Х века сообщением о русах византийского императора Константина Багрянородного: «Когда наступает ноябрь месяц, князья их тотчас выходят со всеми Руссами из Киева и отправляются в полюдье, то есть в круговой объезд, а именно в славянские земли Вервианов, Другувитов, Кривичей, Севериев и остальных славян, платящих дань Руссам…» [525] Далее начиналась грандиозная торговая операция, которую Б. А. Рыбаков обозначает как «сбыт полюдья». [526] Собрав дань, русы грузили ее на корабли, и огромная флотилия из сотен и тысяч [527] лодий отправлялась в Константинополь. Флотилия везла меха, воск, мед, собранные на полюдье и, кроме того, множество рабов, захваченных в плен в набегах на дальние славянские земли. Приводимые летописцем торговые договора с Византией с очевидностью показывают, что эта ежегодная торговая экспедиция была стержнем экономической жизни Киевской Руси; именно на этом обмене товаров Руси на товары Византии (и Востока) базировалось существование княжеских дружин и русских городов. [528]
524
Новосельцев А. П. Восточные источники. С. 302 – 303
525
Константин Багрянородный Об управлении империей. М., 1989. С. 50 – 51
526
Рыбаков Б. А. Начальные века русской истории / История России Т 1. М., 1995 С. 115
527
Вернадский Г. В. Киевская Русь С. 38
528
Рыбаков Б А Начальные века С. 115
Помимо мехов, главным товаром русов были рабы – «челядь». «Восточные писатели X века в живой картине рисуют нам русского купца, торгующего челядью на Волге, – писал В. О. Ключевский, – выгрузившись, он расставлял на волжских базарах, в городах Булгаре и Итиле свои скамьи, лавки, на которых рассаживал живой товар – рабынь. С этим же товаром являлся он и в Константинополь…» [529] В роли работорговцев выступали, в первую очередь, князья и их дружинники. [530] Летопись сохранила упоминание о трех селах Владимира, в которых содержалось восемьсот наложниц князя; [531] по-видимому, в данном случае речь идет не столько о наложницах, сколько о запасах предназначенного для продажи «живого товара». [532] В те времена рабыня стоила 5 «гривен кун»; [533] «кунами» и «ногатами» тогда называли арабские дирхемы или заменявшие их «меховые деньги», шкурки куниц. [534] Мусульманские купцы в Булгаре и Итиле платили за рабынь и меха дирхемами, и дирхемы были самой распространенной монетой, как на Руси, так и в Скандинавии. 20 дирхемов-ногат составляли «гривну кун»; [535] таким образом, рабыня в Киеве стоила 100 дирхемов, в то время как в Багдаде «красивая белая рабыня, совершенно ничему не обученная»,
529
Ключевский В. О. Указ. соч. Т. I. С. 282
530
Там же. С. 152
531
Вернадский Г. В. Указ. соч. С. 355–356, 255
532
Голубинский Е. Е. История русской церкви. Ч. 1. Первая половина тома. М., 1901. С. 146 – 147
533
Юшков С. В. Русская правда. М., 1950. С. 204; Романов Б. А. Деньги и денежное обращение / История культуры Древней Руси. Т. 1. М – Л., 1948. С. 372
534
Каменцева Е. И., Устюгов Н. В. Русская метрология. М., 1965. С. 60–61.
535
Там же. С. 386; Янин В. Л. Денежно-весовые системы. С. 147.
536
Истахри. Цит. по Мец А. Мусульманский ренессанс. М. 1966 С. 137. А. Мец отмечает, что тюрчанки и негритянки стоили гораздо меньше.
537
Рыбаков Б. А. Торговля и торговые пути / История культуры Древней Руси. Т. 1. М. – Л., 1948. С. 381; Херрманн Й. Указ. соч. С. 82; Г. В. Вернадский попытался оценить объем русской торговли и пришел к выводу, что она намного превосходила объем западноевропейской торговли того времени. См. Вернадский Г. В. Указ. соч. С. 38 – 39
538
Ashtor E. A. Social and Economic History of the Near East in the Middle Ages London, 1976. P. 175
Ахмед ибн Фадлан, побывавший в Булгаре в 922 году, оставил описание русов, которые приплывали по Волге на кораблях, наполненных мехами и рабами. [539] По-видимому, это были купцы из Новгорода и из-за моря. Из Киева к Булгару вела сухопутная дорога, на ней располагалось 20 станций, где купцы могли найти приют и отдых. [540] Однако в конце X века кочевые тюрки перекрыли волжский путь и караванную дорогу из Булгара в Хорезм. О прекращении торговли с мусульманскими странами свидетельствует резкое уменьшение поступления в Европу арабских дирхемов; в XI веке дирхемы, бывшие основной монетой на Руси, исчезли из обращения; их заменили слитки серебра и «меховые деньги». [541] Основным рынком для сбыта полюдья теперь стал Константинополь.
539
Ибн Фадлан Книга Ахмеда ибн Фадлана / Кестлер А. Тринадцатое колено
540
Рыбаков Б. А. Начальные века… С. 115.
541
Янин В. Л. Денежно-весовые системы… С. 130, 172; Херрманн Й. Указ. соч. С. 63; Каменцева Е. И., Устюгов Н. В. Русская метрология… С. 60.
В Константинополе платили за рабов по большей части шелками, «паволоками», по две паволоки за челядина; [542] одна паволока стоила от 10 до 50 номисм. В переводе на арабские деньги раб стоил 320 – 1600 дирхемов; рабыни (судя по величине таможенных пошлин) стоили в 4 раза дороже. [543] По некоторым оценкам, количество рабов, ежегодно продаваемых в арабские страны и в Византию, исчислялось десятками тысяч, не случайно слово «славянин» приобрело в европейских языках значение «раб». [544]
542
Пвл. С. 233.
543
Лебедев Г. С. Эпоха викингов в Северной Европе. Историко-археологические очерки. Л., 1985. С. 145; Рыбаков Б. А. Торговля и торговые пути… С. 321.
544
Херрманн Й. Указ соч. С. 110; Кулишер И. М. История русского народного хозяйства. Т. 1. М., 1925. С. 40; Мец. А. Указ соч. С. 138.
Русы называли рабов «челядью», это слово переводится со старославянского как «неразделенные братья», крестьянская семья. На языке славян «челядина» – это просто «девушка», а на языке дружинников-русов – «рабыня». [545] Эти смысловые соответствия показывают, каковы были отношения между русами и славянами. Жителей славянских деревень называли смердами, и презрение, которое питали русы к смердам, нашло свое выражение в слове «смердящий». [546] Однако русы не слишком притесняли покоренных славян; уплачивая требуемую дань, смерды могли жить по своим старым обычаям. [547] Власти почти не вмешивались в жизнь общин: «Русская Правда» говорит, что в случае совершения убийства община-«вервь» сама должна искать преступника или платить виру. [548] По «Русской Правде», убийство смерда каралось так же, как и убийство раба, штрафом в 5 гривен; для сравнения, вира руса составляла 40 гривен, а вира княжеского дружинника или даньщика – 80 гривен. [549] 80 гривен – это был размер дани с целой волости; таким образом, в случае убийства даньщика вервь должна была выплатить огромную контрибуцию. [550] Лишь в редких случаях, находясь в тяжелом положении, князья призывали смердов в войско; в летописи рассказывается, как в 1016 году князь Ярослав после похода заплатил новгородцам (то есть русам) по 10 гривен, а смердам – по гривне. [551]
545
Фасмер М. Указ. соч.; Гимбутас М. Славяне… С. 164.
546
Греков Б. Д. Крестьяне на Руси. М., 1946. С. 17. Существуют и другие точки зрения на содержание термина «смерд». Их обзор и критику см.: История крестьянства в Европе. Т. 1… С. 334–335.
547
Греков Б. Д. Указ. соч. С. 192; История крестьянства Северо-Запада России… С. 33; Ключевский В. О. Указ. соч. Т. I. С. 284.
548
Русская правда. Пространная редакция / Правда русская. М. – Л, 1940–1947. Т. I–II. Cт. 5. Указание на существование суда: там же. Ст. 78.
549
Юшков С. В. Русская правда… С. 204.
550
Рыбаков Б. А. Киевская Русь… С. 437.
551
Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов (далее – НПл). М. – Л., 1950. С. 175.
Сословное деление древнерусского общества нашло свое выражение в формуле, часто встречающейся в новгородских летописях: «кто купець пойдеть в свое сто, а смерд пойдеть в свой погост». [552] Таким образом, горожане традиционно отождествлялись с подразделявшимися на сотни купцами-воинами, а смерды – с погостами, центрами деревенских общин и одновременно центрами сбора дани. «То, что называлось станановищем у древлян (ср. старопольское stan – остановка князя при полюдье), то у словен называлось погостом (ср. старопольское goszczenie – полюдье, русское „угощение“)». [553] Напомним, что шведское «полюдье» называлось «вейцла», «пир», потому что бонды встречали конунга «угощением» – но в Швеции это угощение было добровольным.
552
См., например: Черепнин Л. В. Из истории формирования феодально-зависимого крестьянства на Руси / Исторические записки. 1956. Т. 56. С. 246.
553
Полюдье – всемирно-историческое явление / ред. Ю. М. Кобищанов. М., 2009. С. 195.