История российского сыска

Кошель Пётр Агеевич

Он карает, главным образом, шпионов, заговорщиков, терро­ристов, бандитов, спекулянтов, фальшивомонетчиков.

Он представляет нечто вроде военно-политического трибуна­ла, созданного для ограждения интересов революции от покуше­ний со стороны контрреволюционных буржуа и их агентов.

Этот орган был создан на другой день после Октябрьской ре­волюции, после того, как обнаружились всякие заговорщицкие, террористические и шпионские организации, финансируемые русскими и заграничными капиталистами. Этот орган развился и окреп после ряда террористических актов против т. Урицкого, члена Революционного комитета в Ленинграде (он был убит чле­ном партии эсеров), после убийствах Володарского, члена Рево­люционного

комитета в Ленинграде (он был убит тоже эсером), после покушения на жизнь Ленина (он был ранен членом партии эсеров).

Надо признать, что ГПУ наносило тогда удары врагам рево­люции метко и без промаха. Впрочем, это качество сохранилось за ним и по сие время. С тех пор ГПУ является грозой буржуа­зии, неусыпным стражем революции, обнаженным мечом про­летариата.

Неудивительно поэтому, что буржуа всех стран питают к ГПУ животную ненависть. Нет таких легенд, которых бы не сочиняли про ГПУ. Нет такой клеветы, которую бы не распространяли про ГПУ. А что это значит? Это значит, что ГПУ правильно ограждает интересы революции. Заклятые враги революции ругают ГПУ — стало быть, ГПУ действует правильно.

Но как относятся к ГПУ рабочие? Походите по рабочим райо­нам и спросите рабочих о ГПУ. Вы увидите, что они относятся к нему с уважением. Почему? Потому, что они видят в нем верно­го защитника революции.

Я понимаю ненависть и недоверие буржуа к ГПУ. Я понимаю разных буржуазных путешественников, которые, приезжая в СССР, первым долгом справляются о том, живо ли еще ГПУ и не наступило ли время для ликвидации ГПУ.

Все это понятно и неудивительно. Но я отказываюсь понять некоторых рабочих делегатов, которые, приезжая в СССР, с тре­вогой спрашивают: много ли контрреволюционеров наказано ГПУ, будут ли еще наказывать разных террористов и заговорщи­ков против пролетарской власти, не пора ли прекратить сущест­вование ГПУ?

Откуда только берется у некоторых рабочих делегатов эта за­ботливость о врагах пролетарской революции? Чем ее объяснить? Как ее обосновать? Проповедуя максимальную мягкость, совету­ют уничтожить ГПУ...

Ну а можно ли ручаться, что после уничтожения ГПУ капита­листы всех стран откажутся от организации и финансирования контрреволюционных групп заговорщиков, террористов, поджи­гателей, взрывателей? Разоружить революцию, не имея никаких гарантий на то, что враги революции будут разоружены, — ну раз­ве это не глупость, разве это не преступление против рабочего класса?

Нет, товарищи, мы не хотим повторять ошибки парижских коммунаров. Парижские коммунары были слишком мягки в от­ношении версальцев, за что их с полным основанием ругал в свое время Маркс. А за свою мягкость они поплатились тем, что, ког­да Тьер вошел в Париж, десятки тысяч рабочих были расстреляны версальцами.

Не думают ли товарищи, что русские буржуа и помещики ме­нее кровожадны, чем версальцы во Франции? Мы знаем, во вся­ком случае, как они расправлялись с рабочими, когда занимали Сибирь, Украину, Северный Кавказ в союзе с французскими и английскими, японскими и американскими интервенциона- листами.

Я этим вовсе не хочу сказать, что внутреннее положение стра­ны обязывает нас иметь карательные органы революции. С точки зрения внутреннего состояния, положение революции до того прочно и непоколебимо, что можно было бы обойтись без ГПУ.

Но дело в том, что внутренние враги не являются у нас изоли­рованными одиночками. Дело в том, что они связаны тысячами нитей с капиталистами всех стран, поддерживающими их всеми силами, всеми средствами. Мы — страна, окруженная капиталис­тическими государствами, внутренние враги нашей революции являются агентурой капиталистов всех стран. Капиталистические государства представляют базу и тыл для внутренних врагов на­шей революции. Воюя с внутренними врагами, мы ведем, стало быть, борьбу с контрреволюционными

элементами всех стран.

Судите теперь сами, можно ли обойтись при этих условиях без карательных органов вроде ГПУ. Нет, товарищи, мы не хотим по­вторять ошибок парижских коммунаров. ГПУ нужен революции, и ГПУ будет жить у нас на страх врагам пролетариата».

НКВД не дремлет

С созданием в 1934 году общесоюзного Народного комиссариата внутренних дел (НКВД), с включением в его состав ОГПУ во главе с Ягодой механизм репрессий был запущен в пол­ную силу.

Сталиным был придуман тезис об усилении классовой борьбы по мере продвижения страны к социализму. Этот тезис и лег в ос­нову репрессивной политики 30-х годов. Народный комиссариат внутренних дел как общесоюзный наркомат был образован поста­новлением ВЦИК от 10 июля 1934 года, основными его подразде­лениями были Главное управление государственной безопасности (ГУГБ), Главное управление рабоче-крестьянской милиции (ГУ РКМ), Главное управление пограничной и внутренней охраны (ГУПВО), Главное управление пожарной охраны (ГУПО) и Глав­ное управление исправительно-трудовых лагерей и трудовых по­селений (ГУЛАГ). ГУГБ начальника не имело, его опекал сам нарком — бывший председатель упраздненного ГПУ Г. Г. Ягода.

Бывшие полномочные представители ОГПУ на местах — в союзных республиках — стали наркомами внутренних сил. Под­чинялись они не республиканскому начальству, а наркому внут­ренних дел СССР.

В 1935 году установлены звания для сотрудников НКВД: гене­ральный комиссар госбезопасности соответствовал армейскому маршалу; далее следовали комиссар госбезопасности 1-го, 2-го и 3-го рангов, старший майор госбезопасности, майор госбезопас­ности — они соответствовали армейским командармам 1-го и 2-го рангов, комкору, комдиву и комбригу. Генеральным комиссаром госбезопасности стал Ягода, комиссарами 1-го ранга — Я. С. Аг­ранов, первый заместитель наркома; Г. Е. Прокофьев, второй за­меститель наркома; В. А. Балицкий, нарком внутренних дел УССР; Т. Д. Дерибас, начальник УНКВД по Дальнему Востоку; С. Ф. Реденс, начальник УНКВД по Московской области; Л. М. Заковский, начальник УНКВД по Ленинградской области.

Все руководство НКВД было расстреляно в 1937—1939 годах, один лишь начальник иностранного отдела ГУГБ А А. Слуцкий умер своей смертью в феврале 1938 года. Уцелел тогда и С. А. Гог- лидзе, друг Берии, но его расстреляли позже — в 1953 году.

Из доклада А. И. Микояна на торжественном заседании, по­священном двадцатилетию советской разведки, 20 декабря 1937 года в Большом театре:

«...Товарищ Ежов создал в НКВД замечательный костяк чекис­тов, советских разведчиков, изгнав чуждых людей, проникших в НКВД и тормозивших его работу. Товарищ Ежов сумел проявить заботу об основном костяке работников НКВД, по-большевистски воспитать их в духе Дзержинского, в духе нашей партии, чтобы еще крепче мобилизовать всю армию чекистов. (Аплодисменты.)

Он воспитывает в них пламенную любовь к социализму, к на­шему народу и глубокую ненависть ко всем врагам. Вот почему весь НКВД и, в первую очередь, товарищ Ежов являются любим­цами советского народа. (Аплодисменты.)

Товарищ Ежов добился больших успехов в НКВД не только бла­годаря своим способностям. Он добился такой величайшей победы в истории нашей партии, победы, которую мы не забудем никогда, благодаря тому, что работает под руководством товарища Сталина, усвоив сталинский стиль работы. Товарищи работники НКВД, я могу пожелать вам, чтобы учились, как учился и учится у товарища Сталина сталинскому стилю работы товарищ Ежов, чтобы вы учи­лись у товарища Ежова сталинскому стилю работы. (Аплодисменты.)