История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1

Святополк-Мирский Дмитрий Петрович

явлениям того времени. Они явно рассчитаны на ошеломляющий

эффект неожиданности. Стиль их – череда нервных, отрывистых

фраз, которые производят впечатление ударов и вспышек.

Официальные доклады Суворова нередко написаны в неожиданной и

запоминающейся форме. Его писания так же отличаются от

общепринятой классицистической прозы, как его тактика – от

тактики Фридриха или Мальборо. В некотором смысле это был

первый русский романтик, и в старости

его настольной книгой был

Оссиан в прекрасном русском переводе Кострова, с посвящением

великому солдату.

7. КАРАМЗИН

Последние годы царствования Екатерины увидели начало

литературного движения, связанного с именем Карамзина. Это не

было революцией. Дух восемнадцатого столетия оставался живым

еще долго, и новое движение в значительной мере утверждало этот

дух. Реформа литературного языка, его самая поразительная и

заметная черта, была прямым продолжением реформ Петра и

Ломоносова с их европеизацией и секуляризацией. Но поскольку и

сама Европа изменилась за истекшее время, то новая волна

европеизации принесла с собой новые идеи и новые вкусы –

чувствительность Ричардсона и Руссо и первые признаки мятежа

против классицизма.

Главным вопросом, однако, был вопрос о языке. Целью

Карамзина было сделать литературный русский язык менее похожим

на старые церковные языки – славянский и латынь, и более похожим

на французский, новый язык образованного общества и светской

науки. Он заменил тяжелый германо-латинский синтаксис, введенный

Ломоносовым, более изящным французским стилем. Выбрасывая

славянские слова сотнями, Карамзин во множестве вводил

галлицизмы – точные переводы с французского слов и понятий,

связанных с новой чувствительностью или с достижениями науки.

Реформа имела успех и была немедленно принята большинством

писателей. Но ни в коем случае не следует думать, что она принесла

языку одну только пользу. Она не приблизила литературный русский

к разговорному, она просто один иностранный образец заменила

другим. Она даже увеличила разрыв между письменным и

разговорным языком, ибо фактически покончила с ломоносовским

разделением на три стиля, слив их в один средний и на практике

отбросив низкий.

Сомнительно, столь ли много язык выиграл, как предполагают,

от исключения такого множества славянских синонимов: они

добавляли колорит и разнообразие. Своей реформой Карамзин

способствовал увеличению разрыва между образованными классами

и народом, а также между новой и старой Россией. Реформа была

антидемократической (и в этом она была истинным порождением

XVIII

века) и антинациональной (также и в этом, и даже более). Но

что бы мы ни говорили, она победила и ускорила наступление эры

классической поэзии. Высшее оправдание карамзинского языка в том,

что он стал языком Пушкина.

Другим аспектом карамзинского движения было появление новой

чувствительности. Оно было подготовлено медленным

просачиванием сентиментальных романов и эмоциональным

пиетизмом франкмасонов. Но культ чувства, покорность

эмоциональным импульсам, концепция добродетели как проявления

природной доброты человека – все это впервые стал открыто

проповедовать Карамзин.

Николай Михайлович Карамзин родился в 1766 г. в Симбирске

(на средней Волге), в семье провинциальных дворян. Он получил

хорошее среднее образование в частной школе немца – профессора

Московского университета. После школы он чуть было не стал

беспутным, ищущим одних развлечений дворянчиком, но тут он

встретил И. П. Тургенева, видного масона, который увел его со стези

порока и познакомил с Новиковым. Эти масонские влияния сыграли

главную роль в оформлении мировоззрения Карамзина. Их смутно-

религиозные, сентиментальные, космополитические идеи вымостили

путь к пониманию Руссо и Гердера. Карамзин начал писать для

новиковских журналов. Первой его работой был перевод

шекспировского Юлия Цезаря(1787). Перевел он также и Времена

годаТомсона. В 1789 г. Карамзин уехал за границу и провел там,

странствуя по Германии, Швейцарии, Франции и Англии, около

полутора лет. Вернувшись в Москву, он стал издавать ежемесячник

Московский журнал(1791–1792), с которого и начинается новое

движение. Большая часть помещенных в нем материалов

принадлежала перу самого издателя.

Главным его произведением, там напечатанным, были Письма

русского путешественника, принятые публикой чуть ли не как

откровение: ее взору явилась новая, просвещенная,

космополитическая чувствительность и восхитительно новый стиль.

Карамзин стал вождем и самой выдающейся литературной фигурой

своего поколения.

В царствование Павла (1796–1801) усиливающиеся строгости

цензуры заставили Карамзина замолчать. Но либеральное начало

царствования Александра I побудило его вернуться к литературной