История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953-1993. В авторской редакции

Петелин Виктор Васильевич

В одной из центральных газет в 1971 году была напечатана рецензия об удачном продолжении творческого пути молодыми писателями, выступившими с добротными вторыми книгами: это В. Распутин – «Последний срок» (Наш современник. 1970. № 7—8), Б. Васильев – «Иванов катер» (Новый мир. 1970. № 8), В. Лебедев – «Наследник» (Звезда. 1971. № 1), А. Жуков – «Надежда» (Советский писатель, 1970), В. Волков – «Только бы верить вместе» (Тула, 1969), В. Потанин – «Шальная весна» (Советская Россия, 1970), Виктор Петелин – «Нравственный компас писателя. Заметки критика» (Правда. 1971. 23 июня). В книгах молодых писателей отразились глубокое понимание сущности своего призвания, яркая гражданственность, чуткое понимание художественного языка, неповторимые образы.

Нечего греха таить, нередки случаи, когда ярко дебютировавший писатель, написавший талантливую

книгу, так и остается в нашей памяти автором единственного произведения. Но оказалось, что все эти «первокнижники» за несколько лет творческой работы стали известными писателями.

По-прежнему скромно живёт в Кургане Виктор Потанин, работает неторопливо и добротно. Проза Виктора Потанина самобытна, глубоко трогает читателя своей непосредственностью, доверительностью интонаций, обращением к самым затаённым уголкам человеческого сердца, честными и мужественными человеческими характерами, бескомпромиссными, неподкупными.

Чаще всего его художнический взгляд застигает людей в самый, может быть, тяжёлый момент их жизни, когда сталкиваются в жёстком конфликте люди различных жизненных представлений. Его герои живут в этот момент жизни напряжёнными духовными поисками, стараясь объяснить и себе и другим, почему наступил и разразился конфликт. И всегда именно неожиданный, кажущийся случайным. А на самом деле обстоятельства давно уж складывались так, что этот скандал становился неминуемым, только люди по своей слабости оттягивали его, делая вид, что не замечают его приближения.

В самый тяжёлый момент своей жизни люди становятся самими собой. Ничто внешнее не скрывает от художника подлинного лица. Виктору Потанину нужна только правда о человеке, а правду о нём можно узнать, когда он на пределе своих нравственных переживаний, на пределе своих нравственных возможностей.

Вот четыре повести Виктора Потанина: «Над зыбкой», «Ожидание моря», «Тихая вода» и «На чужой стороне».

В подзаголовке к повести «На чужой стороне» автор дал как бы жанровое уточнение: «Из цикла «Сельские монологи». Сядут где-нибудь на лавочке или на берегу реки герои и неторопливо разговаривают, вызывая друг друга на «монологическую» откровенность, применяют все свои дипломатические способности, накопленные за долгие годы тяжёлой крестьянской жизни. А порой этих дипломатических способностей оказывается недостаточно или не выдерживает сердце, и срывается неосторожное или грубое словечко, и рушится сразу с таким трудом достигнутое миролюбие двух конфликтующих сторон.

В повести «На чужой стороне» сталкиваются молодой Веня Китасов и семья Клементьевых, за которой стоит и весь деревенский люд, с его здоровой психологией, нравственной чистотой, духовной крепостью. Венька посчитал себя избранным, возомнил, что у него большой талант художника. Деревенские заботы – это не для него, как и все другие человеческие заботы. Смутила его покой учительница рисования и пения, когда он ещё учился в школе. С тех пор и пошло и поехало. Смерть любимой матери, которая хоть чуть-чуть сдерживала его гордыню, окончательно развязала ему руки. Продал оставшееся после неё и уехал, стал метаться из города в город, смотреть жизнь, изучать, так сказать, натуру. Однако его картины недоступны пониманию простых смертных: куда уж им понять «сложный» мир Вениных представлений. Его ничуть не смущали критические отзывы, он живёт мечтами о будущем, когда наконец станет знаменитым, великим художником и все его деревенские знакомые так и ахнут от удивления…

Была у него одна отдушина: он часто приезжал в родную деревню. Здесь у него сохранился большой дом, правда, он постепенно разрушался, но всё ещё сохранял былую степенность и внушительность. Веня мечтал оборудовать в этом доме мастерскую. Поэтому и в этот приезд он с любовью развешивает на стенах дома свои картины. Развешивает и любуется. «Ему казалось, что вся комната – это его мастерская, а по стенам висят шедевры, а сам он – великий, смелый, почти что гений. Скоро об этом узнают люди, узнает вся его деревня, и тогда прекратятся злые слова и насмешки, люди будут считать за счастье попасть в его мастерскую и наконец признают, что рядом с ними живёт великий Вениамин Китасов». Вот в этом и причина его будущих неудач, смешных и драматических положений, в которые он попадает. Средненький ум, «ровный, пологий, даже немного сонный, неприхотливый», каким обладал Веня, неожиданно под влиянием безответственных слов учительницы возомнил себя исключительным явлением природы.

А поэтому стал ждать славы, богатства, особых наград и отличий. Но откуда ж им взяться? Веня в ожидании этих наград и отличий приезжал в родную деревню. Уйдёт в лес, который он с детства знал, раскинет палатку, немного порисует, потом выпьет бутылку водки, включит транзистор и станет мечтать о своём великом будущем. И на душе бывает так хорошо, что лучше и не надо. Сегодня он так же задумал провести свои выходные дни. Не хочется ему только встречаться с кем-нибудь из деревенских, особенно с соседями. Катя Клементьева ходила к нему перед этим, а теперь они поссорились, он не желает и вспоминать о ней. Она ему не ровня: простая доярка, от которой всё время пахнет молоком и скотным двором, и будущая знаменитость – что между ними может быть общего? Правда, она хвалила его картины, что он принимал как должное.

Как он ни старался избежать встречи с тёткой Анной Клементьевой, это ему не удалось. Они встретились у колодца. Теперь уж никуда не денешься, пришлось разговаривать.

Быстро меняется человек у Потанина. Как ни хотел Веня разговаривать с тёткой Анной, как ни боялся с ней встречи, а вот уж сидит с ней и беседует. Наговорила Веньке всякого, обидного, дерзкого, поиздевалась над ним, над его мечтой о славе и богатстве, над его сегодняшним стремлением поездить, посмотреть мир, а потом вдруг, неожиданно для себя, посмотрела на него, худого, длинного, беспомощного, и стало ей по-бабьи жалко его. Почему его так острогало на чужой сторонушке? – печально думает она. И в её голосе появляется ласка, её лицо так и светится добром. Ведь он как прутик: согни его посильней, и сломится. Лаской, добром пытается она образумить его, наставить на путь истинный. Нельзя быть туристом на родной земле. Кто ж работать-то будет? Он злится, досадует, делает что-то вопреки своим намерениям, лишь бы вывести из себя эту спокойную и сильную женщину. Потом его досада стихает, он становится самим собой, хорошим и добрым парнем. Особенно когда она напоминает ему о матери, которую он действительно любил. Так они и сидят и беседуют: то мирно, по-доброму, то вспыхивают оба, то снова наступает между ними мир и согласие. Но всё это оказывается временным перемирием. Когда тётка Анна вспомнила о гибели своего Степанушки на глазах у отца Веньки, он сразу обрушился на неё: зачем наговаривает она на его отца? Попросил подробнее рассказать об этом трагическом случае и тут же пожалел: не любил он своих детских воспоминаний, а Степанушка был его сверстником, за одной партой сидели.

Эта обнажённость внешних и внутренних движений человека, полная его раскованность заставляют верить в подлинность происходящего на наших глазах. Злятся, страдают, досадуют, испытывают горечь и муку – всё это подлинно и правдиво. Как правдива и картина у реки, когда Веня столь же неожиданно попадает под обстрел самого Клементьева. Столь же правдива и подлинна картина, когда он выбрался наконец в лес, растянул палатку, поудобнее улёгся, предварительно выхлестав бутылку водки, и начал слушать транзистор. Художник всегда должен удивлять – вот что ему запомнилось из наставлений учительницы. Вот он и удивляет односельчан своим образом жизни. Правда, не он его придумал, этот образ жизни. Насмотрелся он на городских.

Учительница внушила средненькому деревенскому пареньку, что он художник; а другие показали ему, как надо весело и беззаботно отдыхать, он потянулся за ними и отошёл от своего, родного, но и к городским не пристал. Вот и болтается между городом и деревней.

Мало того что городские погубили парня. Они ещё и ягодники погубили: «В последние годы такие ягодники умирали и чахли – наезжали туристы и забрасывали все эти пространства банками, старой бумагой, и хлам этот сильно глушил цветение». Презрительно говорят о туристах Клементьевы, да и все в деревне. Город, чужая для него сторона, погубил парня, довёл его до преступления (сжёг свой дом), а потом до вытрезвителя.

«Мы прогусарили парня», – говорит на пепелище Венькиного дома мудрый Иван Митрофанович. Но «прогусарили» ещё не окончательно: «Живы фундаменты-то. Поправить можно». И верят в деревне, что вернётся Веня в деревню навсегда, покуролесит-покуролесит и одумается.

Превосходна повесть «Над зыбкой». Повесть «Тихая вода» тоже производит хорошее впечатление. Слабее «Пристань», особенно в сопоставлении с повестью «На чужой стороне». Много злобы разливается в этой повести, как и в последней. Много страданий, много негатива, порой ничем не оправданного.