История с продолжением
Шрифт:
– Что случилось? – спросил Пятый, останавливаясь.
– Иди, стели, – поморщился Лукич. – Потом расскажем.
Когда Лина, наконец, устроили, Пятый подошёл к нему, спросил:
– Лин, ну как?…
Лин посмотрел на Пятого, взгляд его был совершенно измученным, губы потрескались и пересохли, их обметало лихорадкой.
– Кошмар… – прошептал Лин. – Если бы я знал…
– Попить принести? – спросил Пятый. Лин кивнул.
– Никаких “попить”, – отрезал Лукич. – Пить и есть – после
– Так что случилось? – спросил Пятый.
– Да ничего особенного… поначалу. Приехали. Ну, тоже конечно, не сахар, но… нормально. Но потом!… Как всегда у нас в стране: то плёнки нет, то снимок не вышел, то аппарат барахлит. Рыжий уже поустал, а прилечь… ну, не прилечь, а присесть нормально, так, чтобы кровать или кушетка была, просто негде. Сам на столе ночую. Пока ждали, пока снимки сохли, пока смотрели… устал ещё сильнее. Так, Лин?
– Так, – ответил Лин. – Я же не…
– Я так и понял. Ну и вот. После того, как всё это кончилось, мы поехали сюда. И по дороге Лина пробрало…
– В смысле? – не понял Пятый.
– Он стал стонать на каждой кочке и рытвине. Причём с каждой ямой громкость потихонечку повышал. Водитель наш сегодняшней, Серёжка, парень добрый, совесть у него есть, стал нашего Лина жалеть. А пожалеть он мог одним только способом – ехать помедленнее. Так мы и ехали – где двадцать пять километров в час, где тридцать… И вместо получаса мы тащились полтора.
Пятый покачал головой и посмотрел на Лина. С тревогой.
– Лин, ты как сейчас? – спросил он.
– Да уже получше, – ответил тот. – Только очень… хочется пить… я же весь день… не пил… ну дайте… хоть чай…
– Хорошо, сейчас дадим, – смилостивился Лукич. – Не тошнит тебя?
– Нет… – Лин посмотрел на Пятого умоляющим взглядом. – Я же говорил, что… не тошнит…
– Алексей Лукич, что там было на снимках? – поинтересовался Пятый. Он сел рядом с Лином на кровать и отдал тому чашку с холодным чаем. Руки Лина слушались неважно, так что чашку приходилось придерживать.
– Да всё ничего. Могло бы быть лучше, но, учитывая его общее состояние – вполне нормально.
– Слава Богу, – Пятый взял у Лина кружку, постави её на тумбочку. – Я боялся, чего скрывать. Расскажите подробней.
– Я сомневаюсь, что ты поймёшь, – промямлил Эдуард Гершелевич. – По крайней мере, шунт снимать ещё рано. Плеврит – нехорошая штука. Понимаешь, Пятый?
– Понимаю, – ответил Пятый. – Что с отёком?
– Почти прошёл. Но я бы не рекомендовал пока лежать, много пить… Мы попробуем повторить курс антибиотиков, сменим препарат… Помнишь, тебе тоже меняли?
– Помню, конечно. У меня память хорошая.
– Заживление идёт хорошо, швы снимем скоро. Да больше и рассказывать-то
– Да…
– С завтрашнего дня будешь пробовать садиться без опоры. Готовься к тому, чтобы начинать вставать. Залёживаться вредно, и так уже пролежни появились.
– А как я буду… ходить с шунтом?…
– А так же, как другие ходят, – отрезал Лукич. – Ничего в этом страшного нет. Теперь поспи часок, а потом поужинаешь. Пойдёт? – Лин кивнул. – Пятый, ты тут побудешь?
– Побуду, – ответил Пятый. – Я как раз об этом хотел попросить.
– Ну и славно. Пойдём, Эдик, кофейком побалуемся…
Они вышли. Пятый снова подсел к Лину. Спросил:
– Устал сильно?
– Очень… У меня всё болит… и холодно… я бы лучше… умер… чем всё это… терпеть… – прошептал Лин.
– Ты сам слышишь, что говоришь? – спросил Пятый, набрасывая на Лина второе одеяло. – Слова-то какие: “болит”, “холодно”, “терпеть”. Если ты чувствуешь боль и холод, если ты можешь… или не можешь их терпеть – это значит, что ты живой. Это очень много, уж поверь мне.
– Почему?…
– Хотя бы потому, что я влипал несколько чаще, чем ты, – ответил Пятый. – И ещё. Зачем ты так себя повёл в дороге?
– Как?…
– Зачем ты стал ныть? – удивился Пятый. – Неужели трудно было потерпеть? Я не верю, что…
Лин судорожно вздохнул и отвернулся, чтобы Пятый не видел, что он помимо воли плачет. Ему хорошо говорить!… А попробовал бы он просидеть десять дней подряд, с этой кривой железкой, торчащей из бока, с швом, который постоянно зудит, с болью в разрезанной шее… А потом бы говорил. Ему легко…
– Лин, не надо, – попросил Пятый. – Я был не прав, прости. Хочешь ещё чаю?
– Нет… – ответил Лин. – Я спать хочу…я устал…
– Лин, прости меня, – Пятый поставил стул рядом с кроватью, сел. Погладил Лина по худому острому плечу, поплотнее укутал одеялом. – Ты согрелся?
– Да… немного… – Лин повернулся к Пятому и сказал: – Я – не ты… я не могу… так терпеть… молча… то есть… не всегда… могу… Я сорвался… мне показалось, что… они нарочно… выбрали такую… плохую дорогу…
– Ты же знаешь, что это не так.
– Тогда мне было… проще думать… что это так… я сам себя… оправдывал… понимаешь, о чём я?…
– Понимаю, – ответил Пятый. – Я знаю, что так делать просто нельзя. Что это – не выход. Тебе нужно отдохнуть, поспать, потом поужинать – и ты сам поймёшь, что это просто была минутная слабость. Что ты на самом деле не такой.
– Не оправдывай… меня… – попросил Лин. – Я и так… знаю…
– Хорошо, не буду, – пообещал Пятый. – И ругаться не буду, и оправдывать. Я тоже немного полежу, за компанию. Хорошо? Или посидеть с тобой?