История Сочинителя
Шрифт:
Воссоздатели и Создатели систем мироздания - это те, кто наиболее близко подошёл к "золотому сечению" сочинительства, особенно если использовать при этом Художественность. Таковы и Заратустра, и Будда, и Христос, и Мухаммед, и Иоанн, и Сократ, и Гомер, и Данте, и Шекспир, и Гёте, и Гегель, и Ницше... Было ещё множество других, оставшихся в памяти человечества и не оставшихся, но "поименно" и фактически известных самой функции сочинительства.
Кстати, те, в ком преобладала Художественность, обычно не становились "основоположниками" религий, хотя системы мироздания у них были не менее разработаны.
Здесь нужно отметить, что
К чему, допустим, заполнить систему мировидения Шекспира, если она и так заполнена Художественностью. Конечно, его мировидение не так глобально, как у Будды или Платона, но оно есть - и в том числе, как система.
Авторы искусственно делили единый процесс на творчество художественное и мыслительное. Никто и не стремился к единому сознательно, делались лишь отдельные интуитивные попытки.
Но нужно заметить, что эти попытки никогда не превращались в религии. Ибо Художественность, слитая в целое с системностью, есть некая законченность, самодостаточность, не требующая наполнения. Это уже готовая модель, готовый мир. Вычлени, допустим, из Гёте его систему с некоторым количеством ключевых символов, указывающих на путь к "божественному идеалу", и мигом бы явились тысячи желающих трактовать систему и верить в эти символы. В "современности" достаточно примеров именно такого принципа зарождения "новых" религий.
А так, кому придёт в голову искать у Гёте "религиозную" систему? Ведь его дом уже заселён образами, предметами и судьбами.
Собственно, никто из Авторов и не стремился найти Меру Художественного и системного равновесия. Для этого нужно было обладать своеволием, равнозначным Шекспиру и Гёте, и трезво оценивать религиозные системы, не отдаваясь им хотя бы в своём творчестве.
И если в системности ученик-Сочинитель приносил себя в жертву своей системе, то в Художественности иная жертвенность - воспитание и создание "неземных" чувств.
Только русская Художественность развивалась до системно-художественной Авторской жертвенности.
Но всё же здесь ей ещё не хватало системности. Если соединить, к примеру, Гофмана и Гегеля - это и будет Сочинительство, или Ницше с Достоевским, где художественные возможности Ницше компенсировали бы недостающую Художественность Достоевского (и наоборот) - они оба, как два близнеца, и оба (образно) наполовину белое с чёрным - Сочинительство разделённое на две части, Сочинитель в двух ипостасях.
Результаты такой разодранности Сочинительства, как известно, отразились на социальном уровне - на столкновении двух идей - двух Сочинений. И послужили мне полезным примером, "благой вестью". В противном случае и я бы не избежал стремления "попугать" человечество и поиграть с ним в мальчишеские игры.
Но я, естественно, не отрекаюсь от самого себя в прошлом, хотя трудно винить за "бестолковое поведение" Фридриха и Фёдора, как трудно винить третьеклассника за незнание высшей математики и за его страхи в тёмном лесу. Конечно, его стоит отшлёпать за игру со спичками, если учесть, что он поджёг дом со всеми домочадцами, но не топить же ребёнка в болоте, а лучше его вырастить и заставить построить целый Город, нарожать детей и воспитать их не такими оболтусами...
Фридрих оказался более жертвенным, чем Фёдор. Его Авторское "я"
Я мало уделил места немецкому языку и его художественному развитию. Но на примере Ницше хочу поприветствовать достижения Авторов Германии.
Конечно, Ницше не дошёл до явной конкретизации желаний и зрелого определения хотений. Но именно он, как никто, сумел соединить в своём творчестве Художественное и Системное.
К "исполнению желаний" вплотную подошёл Булгаков. И при кажущейся недооформленности системы, он всё-таки сумел достичь желаемого смысла. И скажите мне, разве можно из творчества Булгакова сделать религию? Он сам себе Бог, Храм и Вера. Он - мир в мире. И этим всё сказано.
Религиозные системы - это только одна из матрёшек Сочинителя. В церковной трансформации они всегда искажены фатальным сознанием устроителей церквей, ибо таковые всегда стремятся "заморозить" систему, лишить её развития. Потому что государство и народ стремятся обрести форму, устойчивость и это устремление используется для сохранения власть предержащих. Здесь всё очень элементарно и банально. Религиозное верование есть то же самое детское верование в любимую сказку.
Был живой Иисус и из его судьбы сделали сказку для взрослых. Это всё равно, как если бы религией стали сказки о Кощее Бессмертном или судьба и миропредставление какого-нибудь бородатого Карлы.
Язычество, а затем единобожие - это детство и юность человеческого сознания. Религиозность - это неверие в себя, в человеческую "божественность". Уже Будда и Иисус были примерами того, что человек может стать "богом". Сочинитель - сам себе и религия, и вера, и храм, и весь мир. В сущности - верующие поклоняются Творческому Началу и его процессу в лице его продолжателей - Авторов. То есть они поклоняются Сочинителю и его функции. Под религиозными символами веры скрывается совершенно не то, что представляется верующим. Но на этих церковных догматах и создаётся замороженная фатальная система. Сознание человечества не способно поспевать за развитием творческого процесса и за творчеством Сочинителя, ибо он осваивает пространство ещё не открытое человечеством.
Европейцы взялись покорять океаны. У каждого народа были свои представления о Земле. Моряки Колумба плыли и боялись, что скоро наступит Край Света, и океан кончится, и они упадут в тартарары. Но оказалось, что есть ещё земли на которых живут народы со своими полярными европейским представлениями о мире. Это пример фатальности религиозных систем, несвободности религиозного сознания.
Пространственное поверхностное освоение Земли закончилось, но есть ещё космическое освоение фатального пространства. Но и не это пространство осваивает Сочинитель, как и не стремился он осваивать Землю и открывать Америку. Просто на примере открытия Америки можно убедиться, как фатально религиозное сознание человечества и как труднодоступны пространства Сочинителя для верующих в музейные сказки. Только своевольное движение в неизведанность помогло Колумбу открыть Америку, о которой он даже и не мечтал. Это движение - модель возможностей развития художественного творчества, которое, как и упорное плавание Колумба, дарует неожиданные открытия и новые пространства.