История Советского Союза. 1917-1991
Шрифт:
Другим естественным результатом роста численности партии стало уменьшение пропорции большевиков дооктябрьского призыва. Летом 1919 г. выяснилось, что только пятая часть членов партии вступила в нее до революции. Пропорция эта будет уменьшаться и в дальнейшем. Большинство коммунистов того времени сформировалось в боях гражданской войны; они почти не имели опыта революционной борьбы на заводах, не говоря уж о тюрьмах, ссылках и жарких теоретических спорах подполья. Типичным коммунистом отныне был не плохо одетый интеллектуал, но комиссар в кожаной куртке с маузером на боку. Среди партийных работников теперь преобладали выходцы из Красной Армии — необразованные, теоретически неграмотные, часто грубые, но хорошие организаторы. Большинство этих людей, в прошлом рабочих или крестьян, были рады вырваться из своей среды. Нельзя сказать, что партия в это время приобрела совсем уж военный вид, но большинство партийных функционеров действительно решало все проблемы волевыми методами, силой и принуждением. Опыт военного времени и привел Ленина к выводу, что сущностью политики является принцип: кто — кого.
Гражданская война и опыт реальной власти
В недавнем исследовании Роберта Сервиса убедительно доказывается, что окончательно сформировавшаяся структура партии начала оказывать сильнейшее давление на низовые партийные организации. В чрезвычайных обстоятельствах гражданской войны первичные партийные организации, отправив своих лучших представителей на фронт, умели выдвигать из своих рядов способных руководителей. Присылаемые Москвой эмиссары и инструкторы Центрального комитета находили на местах благосклонный прием; и только. Испытывая постоянную нехватку помощников и соратников, партийные секретари на местах единолично принимали важные решения. Партийные собрания превращались в пустую формальность, а резолюции принимались, по чьему-то меткому выражению, “кавалерийским наскоком”. Исчезла практика выборов партийных работников и серьезного обсуждения и кандидатов, и политических альтернатив. Общепринятой стала практика назначений партийных функционеров сверху. В чрезвычайных обстоятельствах или для принятия действительно важных решений обычным стал приезд посланных центром комиссаров.
Разумеется, это было типично для ленинского стиля руководства — и Троцкого тоже, если говорить именно о тех аспектах управления, о которых речь шла выше. Оба имели обыкновение рубить гордиевы узлы, рассылая директивные телеграммы. Так решались все проблемы на местах. Теперь инстинктивная авторитарность Ленина и Троцкого была узаконена.
Это значит, что складывался слой профессиональных партийных работников, прежде всего в среднем и высшем звене партии. В условиях, когда партия железной рукой держала и советы, и Красную Армию, их основной задачей было простое управление. Усложнение структуры произошло в 1919 г. в самой партийной верхушке. Причиной тому послужили гражданская война и смерть Свердлова в марте этого года. Центральный комитет обычно имел в своем составе девятнадцать полноправных членов и восемь кандидатов. При такой численности было трудно быстро принимать решения, и потому на УШ съезде в марте 1919 г. было решено образовать Политическое бюро (Политбюро) из пяти членов ЦК. Первоначально ими стали Ленин, Троцкий, Сталин, Каменев и Крестинский. Параллельно было образовано Оргбюро, в чью задачу входила организационная и кадровая работа Центрального Комитета. Вскоре Оргбюро превратилось в идеально упорядоченное собрание досье и учетных карточек всех партийцев. Сначала только два члена Политбюро входили и в Оргбюро — Крестинский н Сталин. Преобразованию подвергся и Секретариат: он должен был вести переписку и заниматься “текущими вопросами организационного и исполнительного характера”. Оргбюро было наделено “высшими полномочиями в организационной работе”. На деле эти два органа дублировали друг друга. Сталин не входил в состав Секретариата до 1922 г., когда это случилось, он стал не просто генеральным секретарем, но оказался единственным человеком, заседающим во всех трех директивных органах партии.
Новые органы, особенно Политбюро, сразу же фактически присвоили многие из властных функций Центрального Комитета. Теоретически ЦК должен был собираться раз в две недели, но в оставшиеся месяцы 1919 г. это случалось по меньшей мере в два раза реже. Между тем с апреля по ноябрь Политбюро собиралось 29 раз, Оргбюро — 110. Девятнадцать раз оба органа заседали совместно.
Продолжали оформляться и отношения партии с народом. В декабре 1919 г. в низовые партийные организации была спущена директива, предписывающая создавать партийные ячейки в любой организации, учреждении или на предприятии, где работают не меньше трех коммунистов. Задачей этих ячеек было усиление влияния партии во всех направлениях, проведение политики партии среди беспартийных и осуществление партийного контроля за работой всех предприятий и учреждений. Следовало убедиться, что для осуществления этих властных полномочий отобраны подходящие люди. Поэтому IX съезд рекомендовал партийным организациям всех уровней составить списки лиц, пригодных для определенных видов работы с последующим их использованием по назначению. Согласованные и дополненные в Секретариате, эти списки стали зерном, из которого впоследствии выросла система номенклатуры, охватившая не только партию, но и вообще все стороны жизни.
Но далеко не вся партия одобряла эти изменения. Многие влиятельные коммунисты, не входившие, однако, в высшие ее звенья, были обеспокоены происходящим. Они видели, что все эти новшества противоречат идеалам, ради которых большевики захватили власть. В 1919–20 гг. в партии образовались две самостоятельные группы — “Демократические централисты” и “Рабочая оппозиция”. Первые призывали к восстановлению “демократических” элементов, заложенных в ленинской теории партийной организации. Речь шла о восстановлении свободы выборов и дискуссий по всем важным вопросам. “Рабочая оппозиция” была обеспокоена “растущей пропастью” между партией и рабочими, от чьего имени она якобы выступала, взывая к “самодеятельности масс”, которую в 1917 году декларировал Ленин. Отличительной особенностью “Рабочей оппозиции” была мысль
Едва успели закончиться дискуссии по этим вопросам, партия столкнулась с кризисом, может быть, более опасным, чем гражданская война, — крестьянские волнения в Тамбовской губернии (о них говорилось выше). И в то же время сначала в Москве, а затем и в Петрограде во второй половине февраля 1921 г. начались забастовки и демонстрации промышленных рабочих. Поводом стало уменьшение нормы выдачи хлеба, но очень скоро требования рабочих приобрели политический характер. Это явилось следствием трех лет голода и репрессий. Рабочие требовали свободы торговли, прекращения продразверстки и упразднения привилегий и дополнительных пайков специалистам и партийным работникам, свободы слова, печати и собраний, восстановления свободных выборов в заводские комитеты, профсоюзы и советы, амнистии политзаключенным из партий социалистической ориентации. Раздавались даже отдельные призывы к созыву Учредительного собрания. Требования были выдвинуты не без влияния эсеров и меньшевиков, которые, несмотря на свое полулегальное положение, вновь стали популярны в рабочей среде.
Зиновьев, партийный вождь Петрограда, закрыл те заводы, где волнения были наиболее сильны (узаконив тем самым локауты), и объявил военное положение. В город были введены части особого назначения и курсанты, которые заняли ключевые позиции. Наиболее видные эсеры, меньшевики и некоторые рабочие были арестованы. В то время, когда войска вошли в город, а из мостовых уже выворачивали булыжники, Зиновьев распространил слух о планах отмены продразверстки.
Меры эти до известной степени успокоили город, но волнения успели перекинуться в расположенную по соседству с Петроградом военно-морскую базу Кронштадт, штаб-квартиру Балтийского флота. У моряков Кронштадта были старые революционные традиции, еще с 1905 г., когда они создали первый совет. Балтийцы сыграли решающую роль и в Октябрьском перевороте. Симпатии кронштадтских моряков были в основном на стороне анархистов, которым принадлежит оригинальная концепция совета как свободной и самоуправляемой революционной общины. Конечно, эти идеалы были бесцеремонно отброшены большевиками, и даже теперь, когда больше года прошло после фактического окончания гражданской войны, по-прежнему не было ни малейших признаков улучшения жизни.
Первого марта делегация моряков отправилась на встречу с рабочими Петрограда и по возвращении доложила о ее результатах грандиозному митингу матросов. Несмотря на присутствие Михаила Калинина (президента Российской Советской Республики), митинг единогласно принял резолюцию, полностью повторявшую требования петроградских рабочих (Учредительное собрание, однако, не упоминалось). Некоторые пункты резолюции были проникнуты спокойным достоинством: “Ввиду того, что теперешние советы не выражают волю рабочих и крестьян, незамедлительно провести новые выборы с тайным голосованием и избирательной кампанией с полной свободой агитации среди рабочих и крестьян”.
Советское правительство незамедлительно отреагировало на эти события, объявив кронштадтское движение “контрреволюционным заговором”. Руководителем его был объявлен бывший генерал царской армии Козловский, которого Троцкий назначил командующим кронштадтской артиллерией. Коммунисты назначили своего командующего — Тухачевского. Он должен был возглавить части особого назначения и атаковать крепость по льду Финского залива. Снова и в гораздо большем, чем ранее, количестве были использованы части особого назначения и курсанты. 17 марта начался последний штурм Кронштадта, завершившийся взятием города. Обе стороны понесли колоссальные потери. У восставших эти потери были неизмеримо большими вследствие массовых репрессий. ЧК расстреляла сотни причастных к восстанию людей. X съезд партии, чьи заседания были омрачены этими событиями, принял решения, утвердившие жесткую централизацию партии, начавшуюся в 1917 г. Ленин, подчеркнув, что кронштадтский мятеж нашел отклик во многих промышленных городах, заявил, что эта “мелкобуржуазная контрреволюция” “несомненно, опаснее Деникина, Юденича и Колчака, вместе взятых”. Он отметил также, что связь партии с рабочим классом была недостаточной, и настаивал на всеобщей солидарности и воссоединении всех сил. Ленин предложил на рассмотрение съезда две резолюции: одна осуждала “Рабочую оппозицию”; как “анархо-синдикалистский уклон”, другая, называвшаяся. “О единстве партии”, целиком была посвящена проблеме внутрипартийных фракций. Резолюция съезда постановила, что в будущем все предложения, критика и теоретические вопросы должны выноситься на общепартийный суд, а не обсуждаться внутри замкнутых групп: “Съезд предписывает незамедлительно распустить все, без изъятия, образовавшиеся на той или иной платформе группы и поручает всем организациям строжайше следить за недопущением каких-либо фракционных выступлений. Неисполнение этого постановления съезда должно вести за собой безусловное и немедленное исключение из партии”. На съезде царило настроение осажденной крепости, и потому даже члены “Рабочей оппозиции” вошли в большинство, проголосовавшее за обе резолюции. Карл Радек, делегат X съезда, прокомментировал эти события словами, которые звучат теперь как зловещее предсказание: “Когда началось голосование за эту резолюцию, я понимал, что ее можно обратить против нас. Тем не менее я поддержал ее… Пусть Центральный Комитет в минуту опасности примет самые жесткие меры против лучших членов партии, если считает это необходимым… Это не так опасно, как наши колебания, и это очевидно”.