История спиритизма
Шрифт:
Существует ещё теория сложной личности, [117] которая вполне применима к некоторым частным случаям, хотя автору кажется, что их можно с тем же успехом объяснить и одержимостью. Эти частности, однако, лежат на самой поверхности явления и не затрагивают всей его полноты и сложности, поэтому не следует воспринимать их слишком серьёзно. Тем не менее необходимо помнить, что исследователь обязан — для собственного же спокойствия — проверить все возможные версии естественного происхождения и только потом рассматривать явления с точки зрения Спиритизма. Если он поступит так, то его уверенность будет иметь под собой твёрдое основание. Автор не погрешит против истины, признавшись, что сам долгое время защищал материалистическую точку зрения, но в конце концов сдался, ибо иного способа сохранить репутацию честного мыслителя у него попросту не осталось.
117
Все эти и другие нелепые теории нашли подробное
Глава 9. Жизненный путь Д.Д.Хоума
Даниэль Данглас Хоум [118] родился в 1833 году в деревне Карри неподалёку от Эдинбурга. Его происхождение окружено тайной. Есть свидетельства как за, так и против его родства с семейством графа Хоума. Независимо от происхождения, это был джентльмен, получивший от своих предков благородство облика, утончённость черт, чувствительность и прекрасный вкус. Его психические способности и глубина этой неординарной личности выдают в нём младшего отпрыска аристократического рода, который получает в наследство от своих предков всё, кроме семейного состояния.
118
Следует иметь в виду, что в русской спиритической литературе, издававшейся до октября 1917 года, его фамилия ошибочно писалась как «Юм», что по–английски было бы «Hume», тогда как английское «Home» правильно передавать через русское «Хоум» или в архаичных формах как «Гоум» и даже «Гом». (Й.Р.)
В возрасте девяти лет Хоум перебрался из Шотландии в Новую Англию в сопровождении тётушки, которая усыновила его. Тайна, окружавшая его происхождение, так и не была разгадана. В тринадцать лет он начал проявлять признаки наследственных психических способностей: его мать, происходившая из одного из знатных семейств горной Шотландии, обладала характерным для её племени «вторым зрением». Эта склонность к мистике проявилась при следующих обстоятельствах. Хоум обсуждал с другом, мальчиком по имени Эдвин, рассказ, где влюблённый герой, погибнув, является своей возлюбленной. Мальчики поклялись друг другу, что тот из них, кто умрёт первым, явится тому, кто останется в живых. Через некоторое время Хоум переехал в другую местность, за несколько сотен миль. Прошёл месяц, и однажды вечером, перед самым сном, его вдруг посетило видение Эдвина, после чего он заявил своей тётушке, что Эдвин умер. Это подтвердилось через несколько дней. Второе видение, явившееся ему в 1850 году, было связано со смертью его матери, приехавшей вместе с мужем в Америку. Мальчик болел и лежал в постели, а мать находилась в гостях у друзей, живших в другом городе. Однажды вечером он стал звать на помощь, а когда тётушка прибежала к нему, то нашла его в глубоком горе. Он сказал, что его мать умерла в этот самый день, что она явилась ему и сообщила об этом. Это видение также, к несчастью, очень скоро подтвердилось. Тётушка — последовательница догматических религиозных взглядов, заявила, что мальчик — посланец дьявола, и выставила его из дома.
Он нашёл прибежище у друзей и в течение последующих лет путешествовал с ними из города в город. Его медиумизм развился настолько, что в тех домах, где он останавливался, ему приходилось проводить множество сеансов, иногда по шесть–семь в день. В те времена пределы психических возможностей и их связь с физическими силами были изучены мало, поэтому чрезмерная активность существенно подорвала его здоровье, и он стал часто болеть. Со всех сторон съезжались люди, желавшие видеть чудеса, происходившие в присутствии Хоума. Среди тех, кто исследовал связанные с ним феномены, был американский поэт Брайант, которого сопровождал профессор Уэллс из Гарвардского университета. В Нью–Йорке он встречался со многими выдающимися людьми, из них трое — профессор Гэр, профессор Мэйпс и судья Эдмондс — участвовали в сеансах. Все трое, как уже говорилось, стали убеждёнными последователями Спиритизма.
Обаяние молодого Хоума и глубокое впечатление, произведённое на окружающих его способностями, привело к тому, что на него посыпалось множество предложений. Профессор Буш предложил ему присоединиться к сведенборговской миссии для совместной работы; мистер и миссис Илмэр — богатая бездетная чета — прониклись к нему столь глубоким обожанием, что предложили усыновить его и сделать своим наследником, если он поменяет свою фамилию на фамилию Илмэр.
Его замечательные целительские способности вызывали восхищение, и он, поддавшись уговорам друзей, стал изучать медицину. Однако его здоровье, слабое от рождения и подорванное к тому же серьёзным лёгочным заболеванием, заставило Хоума отказаться от этого намерения. По совету врачей он покинул Нью–Йорк и перебрался в Англию.
9 апреля 1855 года он прибыл в Ливерпуль. По описанию тех лет, это был высокий, стройный молодой человек, отличавшийся элегантностью манер и утончённым изяществом в одежде. На его выразительном лице читались следы усталости и возбуждения, вызванные страданиями, связанными с болезнью лёгких. Голубоглазый, с золотисто–каштановыми волосами, он принадлежал к тому человеческому типу, который более других предрасположен к туберкулёзу. Донельзя изнурённый вид свидетельствовал о том, сколь мало осталось у него сил для сопротивления недугу. Квалифицированный врач, осмотрев его, предсказал бы, что в нашем сыром климате он проживёт от силы несколько
В то время Хоум был очень одинок: ни одной родной души. У него удалили часть левого лёгкого. При отсутствии профессии и постоянного занятия он имел скромные, хотя и достаточные доходы, его образование было прервано болезнью. Застенчивый, мягкий, чувствительный, артистичный, порывистый и глубоко религиозный, он обладал незаурядными способностями в области изобразительного и драматического искусства, был неплохим скульптором и, как выяснилось впоследствии, одним из лучших чтецов своего времени.
Однако все эти качества наряду с неколебимой честностью, столь бескомпромиссной, что от неё страдали даже его сторонники, — всё это меркло и становилось малосущественным на фоне его замечательного дара. Речь идёт о способностях, совершенно не зависевших от его воли, появлявшихся и исчезавших с ошеломляющей внезапностью, но доказывавших всем, кто относился к этому непредвзято, что этого человека окружала атмосфера, позволявшая неким внешним силам, лежащим за пределами обыденного сознания, проявиться на внешнем плане нашего существования. Другими словами, он был величайшим физическим медиумом современности.
Человек менее великий употребил бы свои необычайные способности на то, чтобы создать какую–нибудь секту и стать её предводителем, или окружил бы себя атмосферой власти и таинственности. Безусловно, многие в его положении испытали бы искушение сделать свой дар источником обогащения. Что касается этого пункта, то заявим сразу: за все тридцать лет своего подвижничества он не принял ни шиллинга в благодарность за свои усилия. Достоверно известно, что французское Общество спиритических исследований предложило ему за один сеанс в Париже две тысячи фунтов, и он — бедняк и инвалид — отказался принять эту сумму. Он заявил: «Я послан с миссией, цель которой — доказательство бессмертия. Я никогда не брал за это денег и никогда не возьму.» Коронованные особы дарили ему подарки, не принять которые было бы неучтиво: кольца, булавки и другие безделушки — скорее знаки дружбы, чем плата. Задолго до его безвременной кончины в Европе практически не осталось монарха, с которым бы у этого застенчивого юноши, прибывшего когда–то в ливерпульскую гавань, не установились тёплые и доверительные отношения. Наполеон III взял на себя заботу о его единственной сестре, русский император устроил его брак — кто из романистов способен придумать подобный сюжет?
Но есть соблазны более изощрённые, чем богатство. Бескомпромиссная честность защитила Хоума от них. Ни на мгновение не утратил он скромности или чувства меры. Вот его кредо: «Я обладаю некими способностями. Я буду счастлив продемонстрировать их в меру своих сил, если вы отнесётесь ко мне как джентльмен к джентльмену. Я буду рад, если вы сможете в какой–то мере объяснить эти явления, и готов участвовать в любых разумных опытах. Сам я не имею власти над этими силами. Не я использую их, а оне — меня. Бывает, оне покидают меня на несколько месяцев, потом проявляются вновь с удвоенной силой. Я — не более чем пассивный инструмент.» Этому кредо он не изменял никогда. Он всегда вёл себя, как простой, дружелюбный мирянин, никогда не рядился ни в мантию пророка, ни в колпак мага. [119] Как большинство истинно великих людей, он был полностью лишён позёрства. Показательно, что если при описании своих опытов ему приходилось ссылаться на свидетелей, он никогда не поминал ничьих имён, пока не был полностью уверен, что эти люди не пострадают от обнародования их связи с «сомнительным» учением. Порой он избегал упоминать имена даже получив это разрешение, чтобы случайно не навредить своим друзьям. После публикации первого тома книги Хоума «Происшествия в моей жизни» [120] «Сатердэй ревью» весьма саркастически писала об анонимных «свидетелях» — графине О., графе Б., графе де К., герцогине де Б. и миссис С., которые, по его словам, наблюдали потусторонние явления. Во втором томе Хоум, заручившись согласием друзей, публиковал фамилии полностью: графиня Орсиньи, граф де Бомон, граф де Кома, герцогиня де Бове и широко известная американка, миссис Генри Синьор. Об особах королевской крови, удостоивших его своей дружбы, он не упоминал никогда, хотя достоверно известно, что император Наполеон III, императрица Евгения, царь Александр II, германский кайзер Вильгельм I, а также правители Баварии и Вюртенберга были хорошо знакомы с его способностями. Хоума никто ни разу не уличил во лжи ни на словах, ни на деле.
119
Истинный оккультист понимает, что колпак мага сродни колпаку шута. И точно так же мантия пророка — не более, чем театральный реквизит, назначение которого воздействовать на детское воображение, которым однако в полную меру всё ещё наделено и большинство взрослых. (Й.Р.)
120
«Incidents in my Life» by Daniel Dunglas Home.