История средневековой Руси. Часть 1. Древнерусское государство в IX-XII веках
Шрифт:
2. Или будеть кровав или синь надъражен, то не искати ему видока человеку тому; аще не будеть на нем знамения никоторого же, то ли приидеть видок аще ли не может мьстити, то взятии ему за обиду 3 гривне, а летцю мъзда.
2. Перевод: Если кто будет избит до крови или синяков, то (для получения штрафа) ему не надо представлять свидетеля; если на нем не будет явных знаков избиения, то он должен представить свидетеля, а если не может – делу конец; если же он не может за себя отомстить (обидчику), то получает за обиду 3 гривны и плату лекарю.
За обиду – штраф потерпевшему.
Лечец (летец) – лекарь, знаток народной медицины. В церковном уставе великого князя киевского Владимира I Святославича Крестителя упоминаются «лечец», «больницы и врачи».
Видок – свидетель происшествия.
Мъзда – плата, штраф, дань, взятка, вознаграждение.
Статья назначает возмещение за избиение
3. Аще ли кто кого ударит батогом, любо жердью, любо пястью, или чашею, или рогом, или тылеснию, то 12 гривне; аще сего не постигнуть, то платити ему, то ту конец.
3. Перевод: Если кто кого ударит батогом, или жердью, рукой (даст пощечину), или чашею, или рогом, или тупой стороной меча, то должен заплатить за это обиженному 12 гривен; если обидчика не настигнут (не отомстят ему), то он должен заплатить (потерпевшему указанную сумму), и делу конец.
Батог – палка, посох, хворостина.
Пясть – кисть руки, ладонь.
4. Аще утнеть мечем, а не вынем а его, любо рукоятью, то 12 гривне за обиду.
4. Перевод: Если ткнет кто кого мечом, не вынимая из ножен, или рукоятью меча, то платит обиженному 12 гривен.
В статье № 3 речь, вероятно, идет о драке во время пира. Интересно, что за простое избиение в статье № 2 назначается штраф в четыре раза меньший по размеру. Аналогичное № 3 наказание статьи № 4 наводит нас на мысль, что речь в них идет не о простых свободных людях, а о дружинниках. Действительно, в эпоху средневековья кодекс чести рыцарей независимо от национальности ценился выше чести простолюдинов. В этом смысле традиции западноевропейских феодалов, древнерусских дружинников и японских самураев развивались по аналогичным стандартам. Пощечина, удар чашей, рогом для питья или хворостиной не наносили серьезного увечья, но во все времена являлись смертельным оскорблением для феодала-дворянина. Удар, наносимый тупой стороной оружия или ножнами помимо всего сказанного еще и унижал противника. Тем самым, бьющий как бы показывал свое воинское превосходство над своим врагом. Это могло значить: «Ты настолько слаб, что не достоин даже того, чтобы я извлек свое оружие из ножен или оборотил его против тебя острием». Любое из перечисленных оскорблений могло быть омыто лишь кровью обидчика. Только в исключительных случая, когда обидчик сам позорил свое имя бегством или отказом от поединка, за оскорбление платился штраф. Похожая традиция в обращении с оружием бытовала и у упомянутых выше японских самураев, хотя последние в этом случае пошли чуть дальше европейцев. В средневековой Японии разговаривающие воины, сидя друг напротив друга, клали оружие рядом с собой на раз и навсегда определенное расстояние. Меч, лежащий слишком далеко от руки хозяина, также мог быть символом презрения, а меч, лежащий слишком близко, – символом недоверия к собеседнику. В обоих случаях оскорбленный имел право напасть на неучтивого обидчика в любую секунду мирно текущего разговора.
5. Оже ли утнеть руку, и отпадет рука, любо усохнеть, то 40 гривен. Аще будеть нога цела или начьнеть храмати, тогда чада смирять.
5. Перевод: Если же ударит руку, и рука отпадет или высохнет, то заплатить потерпевшему 40 гривен. Если нога останется целой, или потерпевший станет хромать, то пусть дети его отомстят обидчику.
Статья, вероятно, испорчена при переписке: пропущены слова об аналогичных последствиях в случае удара по ноге. Если рука или нога «усыхала», висела плетью, при повреждении сухожилий, человек становился беспомощной, неработоспособной обузой, что в те времена грозило его существованию, благополучию его семьи, а в случае нападения внешних врагов он практически неизбежно становился потенциальной жертвой. Иначе говоря, в условиях общества, где не было и не могло быть социальной защиты инвалидов, такой человек фактически превращался в «живого мертвеца». Отсюда – столь же большой, как за убийство, штраф и право членов семьи расправиться с обидчиком.
6. Аще ли перст утнеть которыи любо, 3 гривны за обиду.
6. Перевод: Если какой-либо палец отрубят, то заплатят потерпевшему 3 гривны штрафа.
7. А во усе 12 гривне, а в бороде 12 гривне.
7. Перевод: А за вырванный ус или клок бороды заплатить потерпевшему 12 гривен.
Подобно статьям № 3 и 4 статья № 7 затрагивает достоинство воина. Хотя борода и усы, в отличие от пальца, могли отрасти, плата за них вчетверо больше. На Руси борода и усы долгое время оставались символами мужественности. Не имевший их дружинник являлся, как правило, юношей, несовершеннолетним. По неписанным армейским правилам молодые воины всегда выполняли самую тяжелую работу, к ним относились с легким покровительственным презрением еще в легионах великого Рима (в котором, правда, принято было регулярно бриться). Ношение бороды и усов в России имело многовековую устойчивую национальную культурную традицию. Ширина и длина бороды служили вплоть до XVII века символом принадлежности к тому или иному сословию, той или иной купеческой гильдии, тому или иному месту в придворной иерархии и
8. Оже ли кто вынезь мечь, а не тнеть, то тъи гривну положить.
8. Перевод: Если кто вынет меч, но не ударит, то заплатит гривну.
Правовые понятия того времени уже отличали неправомерное действие от угрозы действием, равно как и степени последствия того или иного преступления.
9. Аще ли ринеть мужь мужа любо от себе, любо к собе, 3 гривне, а видока два выведеть; или будеть варяг или колбяг, то на роту.
9. Перевод: Если толкнет свободный человек свободного (рванет за грудки к себе или от себя) и это подтвердят двое свидетелей, то виновный должен будет заплатить потерпевшему 3 гривны. Если пострадавший будет варягом или колбягом, то для получения возмещения ему достаточно принести клятву.
Ринуть – толкнуть, бросить.
Рота – клятва при заключении договора или (в данном случае) в судебном споре при отсутствии свидетелей (форма «божьего суда»). Клятва у языческих народов зачастую приносилась на крови или с обращением к богам, имела характер священнодействия. Нарушивший клятву-обещание нередко попадал в разряд отверженных всеми сородичами или соплеменниками изгоев, солгавший в клятве-свидетельстве навеки обрекал себя на проклятие богов. При заключении мира с греками в 907 г. князя Олега и его мужей повели «на роту… по Русскому закону, клялись (они) оружием своим и Перуном – богом своим, и Волосом, своим богом», а византийские императоры «целовали крест» и так утвердили мир. По договору князя Игоря с греками в 945 г. убийца платил родственникам убитого «по закону Русскому» деньги, а если у него для этого недоставало средств, за остаток суммы должен был идти «на роту» «по своей вере», то есть обещать вернуть недостающую часть штрафа через определенный промежуток времени. Даже после принятия христианства языческие традиции «ротничества» продолжали сохраняться. К слову «рота» клятва восходит, вероятно, термин «ратник»-воин. Поступая на службу, дружинники также давали священную клятву верности своему вождю на оружии и на крови.
Варяги (вероятнее всего, вообще все пираты и наемники Балтийского моря) и колбяги (вероятно, кочевники) поступали на службу к киевским князьям и нередко составляли их личную охрану. В статье № 9 они получают за оскорбление такую же плату, как остальные свободные люди, но возможность получения возмещения без свидетелей за одну только клятву – привилегия исключительная. С одной стороны это право защищало их интересы как иностранцев, которым трудно было представить свидетелей при отсутствии широкого круга знакомых, а с другой доказывает их особое положение в княжеской дружине. Сами Рюриковичи изначально были на Руси чужаками-варягами. Князь Ярослав I Владимирович Мудрый в ходе войны со Святополком (1016–1019 вв.) нередко обращался за помощью к варягам. В сражениях с печенегами под Киевом (1036 г.) и с Мстиславом Тмутараканским под Лиственом (1024 г.) варяжские дружины Ярослава стояли в центре позиции. Примечательно, что в следующем памятнике древнерусского законодательства «Правде Ярославичей» варяги и колбяги не упоминаются как особая группа, вероятно, к тому времени они уже окончательно растворились в массе населения Киевской Руси. Интересно, что, по археологическим данным, изолированные от славянских поселений варяжские города-вики, располагавшиеся по всему великому торговому пути «из варяг в греки», прекратили свое существование в середине XI века.
10. Аще ли челядинъ съкрыется любо у варяга, любо у кольбяга, а его за три дни не выведуть, а познають и в третии день, то изымати ему свои челядинъ, а 3 гривне за обиду.
10. Перевод: Если челядин убежит и скроется у варяга или у колбяга, а те его не выдадут, то господин, обнаружив беглого на третий день, изымает своего челядина и получает с виновного 3 гривны за обиду.
Челядин – преимущественно пленный раб, лично несвободный человек. Челядинов, как правило, содержали в доме хозяина из опасения побега, до получения выкупа. Много позднее челядью в России стали называть вообще всех домашних слуг.
Закон этот, надо полагать, касался и местных жителей. Тем не менее, беглые челядины, по-видимому, предпочитали прятаться именно у иноземцев. Если вспомнить, что челядин – это преимущественно пленный раб, то через людей, чувствовавших себя на Руси чужаками, они могли надеяться либо выбраться к своим, либо получить у новых хозяев лучшее отношение.
11. Аще кто поедеть на чюжем коне, не прошав ег(о), то по(ло)житии 3 гривне.
11. Перевод: Если кто поедет на чужом коне без разрешения его владельца, то должен заплатить последнему 3 гривны штрафа.
12. Аще поиметь кто чужь конь, любо оружие, любо порт, а познаеть в своем миру, то взятии ему свое, а 3 гривне за обиду.
12. Перевод: Если кто украдет чужого коня, или оружие, или одежду и обнаружит похищенное в своей общине, то получает свое и 3 гривны за обиду.