История страны Алуанк

Каланкатуаци Мовсес

Тогда царь гуннов пожелал видеть Джуаншера. И отправил он к [нему] братьев своих [и через них] просил о встрече, дабы установилась между ними братская любовь. А храбрый и мужественный государь и не думал бояться его; [хотя] ни один из персидских царей не осмеливался лицом к лицу предстать перед царем туркестанским.

Смело, с бесстрашным сердцем он пал ниц перед Крестом Спасителя и сказал: «Хотя я и иду к теням смерти, но не боюсь ничуть я зла, потому что Ты, Господи, со мной». И двинулся он в путь к ним со свитой царской. А царь гуннов [в свою очередь] вышел ему навстречу и, приплыв на челне к этому берегу реки, остановился в тихих и глубоких водах. Договорившись между собою о мире, они решили прекратить раздор и, что главное, установить братскую дружбу. И заключив договор, каждый возвратился в свой стан.

А вот какую доблесть проявил мой храбрый господин на следующий день! Переправившись с семнадцатью мужами на другой берег реки, он пришел в лагерь гуннов и взял себе в жены царскую дочь, вернул он из плена [обратно] сто двадцать тысяч голов скота, семь тысяч лошадей и жеребцов и [освободил] не меньше тысячи двухсот пленных. Так с радостным сердцем

возвратился он к себе. Пав на колени перед Господом, он лил слезы радости и молился, говоря: «…не на лук мой уповаю, Господи… но Ты спасешь меня^[98], ибо Ты хвала моя, Господи^[99]». Тогда повелел он, чтобы добычу, которую он вернул, мужи верные раздали каждому свое. Это было на двадцать восьмом году тех трех десятков лет{239}, в продолжение которых с молодых лет до зрелого возраста, он, как властвующий спарапет, совершил [много] подвигов храбрости, достойных похвал, проведя три четверти своего правления в начале в Персии, а затем у ворот гуннских{240}, подвигов, прославивших его в целом свете, молва о которых разнеслась далеко — от востока до запада и от севера до юга, среди всех — [как среди] арийцев, так и неарийцев.

Теперь же я хочу рассказать и о том, зачем и каким образом дарящий милости Крест явил свет из тьмы и помог сорвать цветок из пламени.

ГЛАВА XXVII

ЗДЕСЬ ТЫ НАЙДЕШЬ О ТЕХ ПОЧЕСТЯХ, КОТОРЫЕ ОКАЗАЛ ЦАРЬ ЮГА КНЯЗЮ ВОСТОКА

И горы вековечные, и бездны бушующих морей повинуются слову Божьему, ибо ниспосланное свыше повеление приводит в содрогание землю, а при приближении к горам, исторгает из них дым. Так и теперь, в страхе перед Господом возвышенные холмы разравнялись и сгладились, а бушующие волны бурлящей бездны погрузились в себя же, подобно тому, как гордая слава персидской державы поникла и высокомерная надменность ее низверглась в пропасть. Смолкли пернатые от порыва урагана и громкого эха бездны. Терновник полей, гонимый ветром, осел на волны обширного моря. Ибо было время, когда огромные войска царей ромеев покорили народы всего мира, подобно тому, как стремительные потоки вод затапливают землю.

Теперь же мощь и сила того престола так улетучились и иссякли, что толпы народов{241}, некогда находящихся под его властью, перешли под покровительство того, который был колюч, как терновник Гедеонов{242}, и потомки людей, принявшие его на плечи [свои], не могли даже шевельнуться. Когда же увидела западная серна{243}, что Господь перестал помогать мечу ее и взбешенный вепрь [начал] ломать ей рога, [то поняла], что настало время, когда должно было [сбыться] давнее пророчество и обет Божий, [данный] Аврааму: «Руки Измаила на всех, и руки всех на него»^[100], а также «перед ним пожирает огонь, а за ним палит пламя»^[101].

Тогда император ромеев взял остатки своего войска и поспешил переправиться по морю и по суше на отдаленные острова на западе.

Шел шестой год с тех пор, как южане перенесли [столицу] своего царства в Сирию. Оставив страну рабыни{244}, престол своего царства они установили в Дамаске{245}. Обосновавшись там, он [царь южан] стал высасывать вокруг себя, справа и слева, соки земли.

Дана была ему [Джуаншеру] неотразимая сила, государственный разум, ласковость правителя и кротость человеческая, и вот благодаря этим четырем [качествам своим] он властвовал над четырьмя сторонами света. Видя{246} крайнее ослабление императора ромеев от царя южного, который как огненное пламя пожирал его города и истреблял многочисленные толпы людей мечом, Джуаншер, великий князь Восточного края, был весьма озабочен [судьбами] княжества своего, опасаясь, что полчища южан могут вторгнуться и попрать и его страну. И хоть он мог бы призвать на помощь бесчисленное войско туркестанцев, однако он намеревался подчиниться игу царя южан. И когда властитель юга узнал о весьма благосклонном отношении нашего князя к императору ромеев и о том, что он держит в узде племена Туркестана и [по своему желанию] может или вывести, или удержать их в силу своего родства с ними, тогда нестерпимая зависть воспылала в мыслях надменного властителя вселенной. Потому-то через доверенных послов он отправил [князю] великие клятвы и обещания несметных наград, приглашая его к себе. Тогда, уповая на Крест Христов, с великой надеждой на его благость, [Джуаншер] приготовил множество подарков и, взяв их с собой, отправился в путь к владыке вселенной. Но прежде он прибыл в дом Господний, построенный им в крепости Гардман в свое упование. Здесь со вздохами, исходящими из глубины сердца, он молил о посещении Тайноведца и, как великий Давид говорил: «Творец суда и правды не предавай меня гонителям моим»^[102]. С этими мыслями простился он с победоносным светом, и надев доспехи, отправился в путь в далекую страну.

Полководец армянский вместе со всеми нахарарами вышел ему навстречу и принял его радостно, и проводил с великими почестями. Когда [Джуаншер] спустился в страну Сирийскую, он увидел, как согласно повелению царя, начальники гаваров и вельможи городов, каждый в пределах своих, оказывали ему нужные почести: лошади были наготове, ночлеги приготовлены, и так до самого царского дворца он двигался с великолепием.

Тогда [царь] повелел приближенным своим вельможам выйти ему навстречу и подать ему лошадей, на которых он ездил сам. Вот с такими великими почестями ввели его в стан многочисленных войск. Услыхав имя его прославленное, толпы людей спешили собраться вдоль его пути, чтобы увидеть его. А царь юга раньше обычного, с восходом солнца, проснулся ото сна в веселом настроении и встретил князя Восточного [края] с ласковым приветствием, будучи весьма рад его прибытию. Он был принят с такими исключительными достойными лишь царя почестями, с какими до него не был принят еще ни один из наместников

страны. Особенно после того, как [царь] испытал его незаурядную мудрость. Ибо хотя правители и ученые многих народов повиновались ему, но никто из них еще так смело не давал ему столь мудрых советов, как Джуаншер{247}. За что и его, и всех, кто был с ним, [царь юга] одарил великими дарами. После этого князь Восточного [края] с мирным приветствием попросил отпустить его. Царь юга поклялся в искренней, твердой дружбе с его народом, и гордый властелин вселенной [на прощание] подал ему руку, чего он никогда не делал с чужестранцами.

После всего этого, с великой славой [Джуаншер] был снаряжен в путь из вселенского двора. И вот он прибыл в Айраратский край, где навстречу ему вышел храбрый Григор из рода Мамиконеанов{248} во главе азатов, и повел его в свой городок Аруч{249}. Сюда же прибыл святой голубь — столп церкви, великий hайрапет армянский Анастас{250}.

Благочестивый князь, увидев его, исполнился духовной радости, поклонился ему и был благословлен им, как святым ангелом. Затем, продолжая путь, с тем же великолепием он прибыл в гавар Гардман и тотчас же вошел под сень убежища своего. Затем он употребил множество всевозможных благородных материалов на новые великолепные украшения неизречимого света. Употребив на это великое множество средств и пригласив художников, он украсил [росписью] стены изнутри словно разноцветными шелками, начиная от купола до самых тимпанов дверей, и велел также обить серебром дверь покоя, хранящего свет вселенной, и вырезать на ней разные орнаменты. После всего этого в продолжение трех лет великолепный князь Джуаншер показывал себя верным подданным царя юга.

ГЛАВА XXVIII

ВТОРАЯ ПОЕЗДКА ДЖУАНШЕРА К ВЛАСТИТЕЛЮ ЮГА И ОКАЗАНИЕ РАЗУМНОЙ ПОМОЩИ ГРЕКАМ. [ДЖУАНШЕР] ДОБИВАЕТСЯ СОКРАЩЕНИЯ ПОДАТЕЙ НАПОЛОВИНУ

Царь юга еще раз пригласил к себе князя Восточного [края], прославленного Джуаншера, посулив ему награды, дабы к прежним почестям и славе его прибавить еще новые.

В то время из города Византиона прибыли к нему вельможи с согласием стать данниками сынов Агари{251}. И это потому, что на седьмом году царствования Константина придворные евнухи восстали и хотели убить его. Им-то [посланным] и было велено оставаться там до приезда князя Восточного [края]. Сам же, достославный владетель Джуаншер, как и в первый раз, прибыл туда со всей своей свитой и был встречен с несравненно большими почестями и славой, нежели в первый раз. [Халиф] повелел приготовить ему покои во дворце своего родного брата, а за ужином всегда [приглашал его] сесть за стол рядом с собой. И царь повелел Джуаншеру провести мирные переговоры с почтенными мужами, прибывшими из столицы империи. И удивлялся царь здравой рассудительности и глубокомыслию его, за что не менее благодарны были ему и послы, прибывшие от императора ромеев, ибо во многом он сумел склонить царя [юга] в пользу их.

После этого, еще больше прославляя князя Восточного [края], как если бы он был коронованным царем, он [царь юга] велел подарить ему страшного [на вид], но хорошо обученного слона, привезенного из Индии. Слоны грозно и внушительно украшают дворцы царей. Никто еще по сей день не слыхал, чтобы такие почести великие были оказаны кому-либо из младших [князей]. Кроме этого, он подарил ему и попугая; превосходнейшую из всех птиц, которую в прежние времена нельзя было нигде увидать, разве только в царстве ромеев. Вместе с тем он оказал ему и другие почести, подарив булатный меч в золотых ножнах, кафтан, усыпанный перлами, кресты позолоченные{252}, шелковые ткани, накидку — анаболеон{253}, пышные мантии всех тонов и красок{254}… а также пятьдесят две быстроногие лошади [из тех], на которых ездил сам царь. Он и госпоже своей [избраннице] среди своих жен велел, чтобы и та, в свою очередь, послала госпоже Восточного [края] подарки чудесные, достойные царицы украшения и шелковые и златотканые одеяния. Он велел также дать всем прибывшим вместе с князем шелковые ткани и украшения всего на пятьдесят человек. Он передал в его [Джуаншера] руки правление областью Сюник и даже настаивал, чтобы тот согласился властвовать также и над другим берегом реки Атрпатаканской{255}. Однако [Джуаншер] не пожелал самовластно править [четырьмя] сторонами вселенной и тем самым еще более возвеличиться. Он отказался от этой излишней славы и по нраву своему, склонный скорее к благоустройству [и строительству], предпочел заботиться о пользе страны своей. И вот он стал просить об облегчении тяжелых податей своей страны, с чем царь юга охотно согласился и велел облегчить бремя податей на одну треть{256}.

После столь великих милостей, которыми [халиф] почтил [Джуаншера], предпочитая его всем другим князьям, и на сей раз он пожал ему руку и отпустил с большими почестями. Тот, прибыв в свою страну, поспешил в храм Божий. Здесь он пал на лице свое и, возблагодарив Бога за неисчислимые награды, говорил: «От Бога моя сила и слава моя».

Оттуда он направился в столицу — в зимнее местопребывание свое. И тогда там был созван всеобщий собор. И увидели все мы, что не в обычной мере, но несравнимо больше, больше во много раз, пышнее был он разодет и почитаем царским величием! Там мы увидели и царскую птицу удивительной, редкой породы. Желтые перья ее отливали зеленоватым оттенком, а красный цвет на груди [при движении головой] дробился вокруг шеи, а затем вновь сливался, как перлы, подобно росинкам, которые весенним утром висят на остьях золотистых колосьев. Ярко сверкали и зрачки ее глаз, а толстый, горбатый клюв нависал над ртом. Высунув острый, как зуб, кончик языка, она издавала тонкий звук, похожий на человеческую речь, часто составляя слова. И как прежде в покоях императора Нерона она была хвалительницей его, так и теперь, мы видели ее прославляющей многосчастливого князя нашего. И хоть я и был крайне изумлен, [увидев эту птицу], однако не так, как тогда, о чем я еще собираюсь рассказать. Когда князь собирался на охоту или на прогулку, видели, как он выходил из ворот городских стен на дорогу, окруженный царской свитой.