История Византийской империи. Становление

Успенский Федор Иванович

Где цирк — там и партии в том же числе и с теми же именами. Где партии — там борьба димов, политическая интрига, бунт и опасные для правительства притязания. Партии возникают сами собой в старых и новых городах, где правительство находит нужным пожаловать населению право иметь свой ипподром. Весьма вероятно, что это право имеет связь с наделением некоторых городов определенным городовым правом, подразумевающимся в византийских памятниках под выражением .

История этих партий обращала на себя внимание многих исследователей. По поводу цирковых партий в Риме и Константинополе против Рима и Византии предъявлены резкие и суровые обвинения. У Гиббона, Фридлендера и Рамбо в одинаковой степени выдержан порицательный тон по отношению к партиям цирка. И действительно, трудно было бы защищать эти партии, если бы не оставалось никаких сомнений в том, из каких элементов они слагались и какое отношение имели к политическому и административному строю городов. Но эти последние вопросы остались не вполне выясненными, хотя можно думать, что в организации цирковых

партий принимали участие городские сословия, т. к. выражение µ равносильно выражению µ и обозначает вообще население города, организованное по димам.

По многим сторонам изучения Византии до сих пор остаются руководящими воззрения, высказанные еще Гиббоном. По занимающему нас вопросу он говорит следующее [270] . Константинополь усвоил не добродетели древнего Рима, а его безрассудства, и те же самые партии, которые волновали цирк, стали с удвоенной яростью свирепствовать на ипподроме. В царствование Анастасия это народное неистовство усилилось от религиозного рвения… Из столицы эта зараза распространилась по провинциям и городам Востока, и из созданного для забавы различия двух цветов возникли две сильные и непримиримые партии, потрясавшие слабую правительственную власть в самом основании. Народные распри, возникающие из-за самых серьезных интересов или из-за религиозных убеждений, едва ли бывают более упорны, чем эти пустые раздоры, нарушавшие семейное согласие, ссорившие братьев и друзей… Все законы божеские и человеческие попирались ногами… В Антиохии и Константинополе снова выступила на сцену демократия с свойственной ей разнузданностью, но без свойственной ей свободы, и поддержка которой-либо партии сделалась необходимой для всякого кандидата, искавшего гражданской или церковной должности. Зеленым приписывали тайную привязанность к семейству, или к секте, Анастасия; голубые были преданы интересам православия [271] . Все это рассуждение, по меньшей мере, неосновательно. Если партии имели такое значение, что потрясали правительственную власть, если цирковые партии были носителями демократических принципов и были в состоянии давать преобладание той религиозной системе, за которую они высказывались, то ясно, что здесь историку предстоит иметь дело не просто с безрассудствами и с народным неистовством, а с каким-то более важным фактором, который не случайно усвоен Константинополем из Рима и распространился затем по провинциям и городам Востока.

270

Гиббон. История упадка и разрушения Римской империи (рус. пер.). IV. С. 321 и сл.

271

Ср.: Friedl"ander. II. Р. 64.

Внешняя история константинопольских цирковых партий, или — что будет ближе к терминологии источников — константинопольских димов, очень несложна. Димы наполняют своими бурными деяниями историю V и VI вв. С VII в. известия становятся реже, это служит указателем того, что димам нанесен был правительством сильный удар, после которого они не могли никогда оправиться. Для выяснения значения димов в истории Константинополя, равно как для решения вопроса об отношении партий цирка к городскому населению вообще наибольший интерес представляют те известия, которые рисуют димы во время их упадка и которые знакомят с мерами, принятыми к обузданию их правительством.

Лучший и обильнейший материал заключается в сочинении, приписываемом императору Константину Порфирородному, «De cerimoniis aulae Byzantinae» [272] . Здесь димы являются уже в весьма обветшалом виде, утратившими политическое значение. Но прежняя их роль, как пережиток, обнаруживается в символических действиях на парадных выходах и торжественных приемах византийских царей. Без участия димов не происходит ни одной важной церемонии при византийском дворе, почему составитель придворного устава, определяя занимаемое димами место между придворными, военными и духовными чинами и описывая те действия, какие по уставу принадлежали димам, сообщает о них множество драгоценных сведений.

272

Прекрасный комментарий к этому сочинению дает Д. Ф. Беляев: Вуzantina. Очерки, материалы и заметки по визант. древностям. Кн. I и II.

Всматриваясь в роль димов по придворному уставу, нельзя не заметить, что хотя они и лишены политической силы, тем не менее являются действительными представителями и выразителями общественного мнения. По уставу положено говорить им славословия царю, и в X в., кроме славословий, действительно, ни в чем не выражается их роль, но ранее того димы могли гласно выражать и оппозиционное правительству настроение. Кроме того, в уставе сохранились весьма любопытные черты по отношению к организации димов и более или менее ясные намеки на такие факты и отношения, которые касаются прежней их истории и которые для самого составителя устава были уже забытою стариной [273] .

273

Источники,

литература и подробности в моей статье: Партии цирка и димы в Константинополе // Визант. Временник. Т. I.

Уже из известий Прокопия о возмущении «Ника» можно видеть, что он имеет в виду, говоря о диме, вообще население столицы, находящееся в известной организации и подчиненное епарху города [274] . И почти обычное явление, что «партии» затевают движения и смуты не по поводу частных дел, касающихся цирка, а по вопросам общественного или политического характера. Почти каждый раз в движениях дима кроется недовольство против правительства или, в частности, против епарха города.

274

De В. Pers. I. 119–120.

Таким образом ясно, что в димах мы имеем явление бытовое, коренящееся в условиях организации восточных городов, а потому вопрос о прасинах и венетах не может быть рассмотрен с той точки зрения, на которой стоит Гиббон: «Константинополь усвоил не добродетели древнего Рима, а его безрассудства, и те же самые партии, которые волновали цирк, стали с удвоенной яростью свирепствовать в ипподроме». Византийские писатели указывают демократические тенденции в больших городах на Востоке, называют Антиохию очагом этих тенденций и прямо дают понять, что нападки дима направлены против органов правительственной власти в городах [275] . С другой стороны, правительство ведет борьбу с городскими димами как законодательным, так и административным путем, ограничивая права населения и расширяя полномочия епарха. Для Константинополя составляет эпоху в этом отношении период епарха Феодота при царе Иустине, «который обуздал константинопольскую димократию». Для Антиохии такое же значение имеет период Константина Тарсея при царе Анастасии, который дал Тарсею право казнить всякого, ибо димократическая партия прасинов в Антиохии возмутилась против власти [276] .

275

’ , µ (Malal. 416, 5; Theoph. 166, 28).

276

Malal. 416, 10; 393, 5.

Для выяснения роли димов после Юстиниана весьма важны известия, по которым димоты как гражданский элемент назначаются в исключительных случаях на военную службу, наподобие ратников. Так, Маврикий, находясь в затруднении по случаю нападения аваров, назначил димы на службу при Длинных стенах; в другой раз тот же царь назначил бывшие у него в распоряжении войска для защиты Длинных стен, между тем как димы охраняли город; наконец по случаю возмущения в войсках поручает охрану города димам [277] .

277

Theoph. 254, 7; 279, 20; 287, 23.

Первый случай подобного зачисления городских обывателей в военную службу отмечен во время Юстиниана и записан у писателя Феофана. Известие Феофана имеет особенный интерес [278] . По случаю нападения аваров и славян, которые прорвались чрез Анастасиеву стену и угрожали самой столице, масса крестьянского населения ближайших деревень, забрав свое имущество, искала спасения в Константинополе. Юстиниан, по всей вероятности, зачислил этих пришлых людей в димы или приписал к димам и назначил их в службу на Длинные стены. После Юстиниана подобные случаи повторяются чаще, и Маврикий встретил в димах сильную оппозицию, которая обошлась ему весьма дорого.

278

Ibid. 233,11: ‘ µ µ .

Рядом с возложением на димы воинской повинности правительство постепенно стремилось к ограничению димов как гражданского элемента населения столицы посредством законодательных и административных мер. В этом отношении димы подчиняются ведомству епарха города, власть которого столько же расширяется, сколько уменьшается авторитет димарха.

На основании представленных здесь наблюдений по истории константинопольских димов, мы приходим к заключению, что отождествлением дима с партией цирка допускается некоторая неправильность в толковании текстов. Эта неправильность, не бросающаяся в глаза при разборе одного или небольшого числа мест, становится слишком заметной, если подвергнуть анализу известия о димах писателей, разделенных один от другого значительным пространством времени. Дело не ограничивается здесь неточностями филологического характера, но влияет на постановку вопроса об истории городского сословия, об отношении правительственной власти к городским учреждениям, о военном устройстве и т. п. Если мы сведем историю димов к истории цирковых партий, то, по меньшей мере, должны будем оставить без объяснения гражданские димы и с недоумением читать о димократах и димархах, обязательно участвующих в придворных церемониях. Мы думаем, что постановка вопроса о цирковых партиях заслонила историю городских населений.