История военно-окружной системы в России. 1862–1918

Ковалевский Николай Федорович

В довоенный период в ратники ополчения отчислялись три категории льготников по семейному положению. Ежегодно льготами пользовались в среднем 48 % призывников, причем 24 % из них не подлежали отправке в боевые части и в случае войны. При этом единственные сыновья или единственные кормильцы (льготники 1-го разряда) автоматически зачислялись в ратники 2-го разряда, не подлежавшие призыву в действующую армию даже в военное время. Остальные категории льготников (вторые сыновья, младшие братья уже призванных и т. д.), если не попадали в армию по жребию, относились к ратникам 1-го разряда. Сюда же включались и запасные, достигшие 39-летнего возраста (до 43 лет). Ратники ополчения 1-го разряда могли быть призваны в действующую армию в случае войны. Однако учет в управлениях уездных воинских начальников велся в данном случае лишь запасным и ратникам 1-го разряда четырех младших возрастов. Считалось, что мобилизация более старших категорий не потребуется.

Другим коренным недостатком была существовавшая до 1909 г. крайняя пестрота в организации армии – наследие длившихся десятилетиями стихийных преобразований.

Полки содержались в составе от 2 до 4 батальонов, батальоны – от 4 до 10 рот, роты имелись одиннадцати разных составов. В артиллерии существовали отдельные батареи, а также бригады 5—9-батарейного состава, в связи с чем количество артиллерий в полевых пехотных дивизиях колебалось в военное время от 48 до 72 орудий и в резервных – от 32 до 48 орудий. Отсюда и корпуса были весьма разнообразны по своему составу – от 16 до 68 батальонов, от 56 до 168 орудий и от 0 до 56 сотен и эскадронов. При недостаточном, по сравнению с европейскими армиями, состоянии пехоты развитие технических войск отставало от них катастрофически. Совершенно неприемлемым было оснащение войск тяжелой артиллерией и инженерными средствами.

Наличие во внутренних округах в основном только слабых резервных войск в значительной мере затрудняло царизму привлечение армии к выполнению полицейских функций. Для этого приходилось командировать полевые войска из приграничных округов. Наконец, содержание значительной части пехоты и конницы в западных («нерусских») губерниях (причем большинство частей имели усиленный состав) значительно увеличивало там закупки продовольствия и фуража, что, несомненно, наносило определенный ущерб исконно русским.

Работы по подготовке коренной организационной реформы стали вестись в Генеральном штабе сразу же после окончания Русско-японской войны. Идейными вдохновителями реформы стали военный министр А.Ф. Редигер, начальник Генерального штаба Ф.Ф. Палицын и обер-квартирмейстер Генерального штаба полковник (позднее – генерал-майор) Ю.Н. Данилов. Однако с увольнением первых двух в 1908 и 1909 гг. и последовавшим в 1908 г. подчинением начальника Генерального штаба военному министру воплощение реформы в жизнь легло на плечи нового министра В.А. Сухомлинова, что позже дало ему основание нескромно назвать себя «кузнецом, кующим меч» [599] . Ему достались все лавры и вся критика за произведенные изменения, а сама реформа приобрела наименование «сухомлиновской», до последнего времени характеризуемая в исторической литературе как «необдуманная», «легкомысленная» и даже «спазматическая» [600] . На деле до самого начала войны содержательную сторону всех военных преобразований определял обер-квартирмейстер Генерального штаба Ю.Н. Данилов – человек высокообразованный, педантичный, «крайне молчаливый», которого трудно было упрекнуть в легкомыслии.

599

Сухомлинов В.А. Великий князь Николай Николаевич (младший). Берлин, б. г. С. 18.

600

Стратегические решения и вооруженные силы: новое прочтение. М., 2000. С. 16.

Вообще, по мнению некоторых современников, именно генерал Данилов (которого нередко оценивали диаметрально противоположно [601] ) в последние предвоенные годы стоял во главе стратегического планирования будущей войны. Начальники же ГУГШ (Е.А. Гернгросс, Я.Г. Жилинский, Н.Н. Янушкевич), ставшие при В.А. Сухомлинове, по словам бывшего профессора Академии Генштаба генерал-майора Б.В. Геруа, «простой канцелярской единицей», «мелькали как метеоры, не оставляя в памяти никакого следа» [602] . Служебные интересы Данилова и Сухомлинова, очевидно, серьезно не пересекались, судя по тому, что последний ни разу даже не упомянул Данилова в своих мемуарах.

601

Зайончковский A.M. Указ. соч. С. 200, 201; Теру а Б.В. Указ. соч. Т. 1. С. 244; Керсновский А.А. Указ. соч. Т. 3. С. 160.

602

Теруа Б.В. Указ. соч. Т. 1. С. 244, 245.

Журналы заседаний Совета государственной обороны и входивших в него комиссий показывают, насколько сложно вначале шло обсуждение предстоявших реформ [603] . Многие участники заседаний отстаивали незыблемость 4-батальонных полков в пехоте, 8-орудийных батарей и прочих «традиционных» для армии институтов, от которых пришлось отказаться только в 1915 г. Такая позиция многих членов СГО встречала полную поддержку Николая II, который, по словам В.А. Сухомлинова, «в последнее время… выражает тяготение к старине и упорство» [604] . После сессии СГО в 1907 г. он выразил удовлетворение тем, «что не будет никакой ломки, и не предложено упразднять четвертые батальоны, с которыми армия сжилась в течение 40 лет» [605] .

Правда, в последние предвоенные годы царь смягчился по ряду ключевых вопросов и уже сам отстаивал 6-орудийную батарею, получив радикальное предложение командующего войсками Варшавского округа сократить ее до 4 орудий («Нет, самый нормальный состав батареи – 6-орудийный») [606] . Тем не менее реально ничего не изменилось.

603

См.: РГВИА. Ф. 2000. On. 1. Д. 346. Л. 62-150.

604

Поливанов А. А. Указ. соч. Т. 1. С. 69.

605

Там же. Т. 1. С. 44.

606

РГВИА. Ф. 1. Оп. 2. Д. 111. Л. 9.

Традиционализм, однако, не был главной причиной пробуксовки реформ. Основным препятствием на пути коренного переустройства армии, как и в предыдущие десятилетия, оставался большой бюджетный дефицит государства, требовавший не увеличения расходов в военной сфере, а наоборот, их существенного сокращения. Большое значение в распределении военных расходов в предвоенный период сыграло стремление царского правительства восстановить чрезвычайно дорогостоящий военно-морской флот, понесший катастрофические потери в Русско-японской войне. Дискуссии по поводу распределения средств между военно-сухопутными силами и флотом приобрели острые формы и поначалу окончились не в пользу сторонников армии. Великому князю Николаю Николаевичу, который отстаивал ее интересы, это стоило поста председателя СГО и значительного удаления от царя [607] . Улучшение финансирования военных программ началось лишь в 1910 г., по мере назревания большого европейского кризиса. Причем иногда Государственная дума сама выступала с инициативами по увеличению расходов на армию.

607

Шацилло К.Ф. От Портсмутского мира к Первой мировой войне: генералы и политика. М., 2003. С. 56–74.

Еще в 1906 г. военному министру удалось провести меру по сокращению сроков военной службы до трех лет в пехоте и четырех лет в остальных родах оружия. Это значительно увеличивало резерв обученного запаса. Вместе с тем он сумел добиться повышения государственных расходов на бытовое содержание армии почти на 40 млн рублей в год. В частности, предусматривалась существенная прибавка жалованья унтер-офицерам и незначительная – рядовым; повышена была ежедневная норма отпуска мяса и сала; приняты меры по улучшению снабжения солдат постельным и вещевым имуществом, а также обувью. А.Ф. Редигер учредил даже отпуск нижним чинам носовых платков, «чтобы показать, что дается не только то, чего требовали в войсках, но и такая роскошь, о которой сами солдаты даже и не думали» [608] .

608

Редигер А.Ф. Указ. соч. Т. 1. С. 478.

3 февраля 1909 г. царь утвердил доклад А.Ф. Редигера «О преобразовании пехоты и изменении дислокации войск», а вскоре еще ряд документов по значительной реорганизации полевой и тяжелой артиллерии, инженерных частей. В армии в мирное время упразднялись все резервные и крепостные войска, выделялись из штатов рот отдельные команды (пулеметная, разведки, конные ординарцы, денщики и т. д.), прежде отнимавшие до 25 % личного состава из строя. С этой целью кадр пехотного полка был увеличен на 20 офицеров и 377 нижних чинов. Для формирования после объявления мобилизации резервных войск в составе полевых полков мирного времени по образцу немецкой армии создавались «скрытые кадры» – 19 офицеров и 232 нижних чина на резервный полк. Эта мера давала в военное время 35 резервных (второочередных) дивизий. Введение скрытых кадров в полевых частях не только маскировало возможности развертывания русской армии, но и значительно способствовало повышению уровня подготовки кадров резерва, обучавшихся вместе с войсками первой очереди. Вся пехота была сведена в единообразные 4-батальонные пехотные и 2-батальонные стрелковые полки.

Забегая вперед, следует отметить, что новая для русской армии система развертывания с использованием скрытых кадров не успела глубоко прижиться в сознании российского высшего командного состава. Уже летом 1914 г. при развертывании первого комплекта второочередных дивизий выявилось стремление командиров кадровых частей оставить себе самое лучшее из личного состава, оружия и снаряжения. Генерал К.Л. Гильчевский, которому в июле 1914 г. было поручено формировать 83-ю второочередную дивизию из скрытых кадров 48-й пехотной дивизии, отмечал, что полученный им на укомплектование контингент запасных «состоял из пожилых солдат, бывших даже в японской войне. Настроение было небоевое. Воинский порядок соблюдался слабо. Большинство офицеров относились к своим обязанностям безучастно» [609] .

609

Тильчевский К. Боевые действия второочередных частей в мировую войну. М.; Л., 1928. С. 7.