История всемирной литературы Т.1

Бердников Георгий Петрович

В своем последнем произведении, трагедии «Эдип в Колоне», поставленной уже после смерти поэта (401), Софокл возвращается к сказанию об Эдипе. Изгнанный из Фив слепой и нищий старец в сопровождении Антигоны достигает в своих скитаниях афинского предместья Колона, где, по предсказанию, должна завершиться жизнь страдальца. Здесь, на аттической земле, встречает Эдипа легендарный афинский царь Тесей; сюда же является изгнанный братом Полиник, чтобы получить отцовское благословение на войну за потерянный престол. Однако Эдип в негодовании прогоняет его, проклиная обоих сыновей и предрекая им смерть в братоубийственном поединке. В страстной ярости, с которой старец реагирует на просьбы Полиника, мы только и узнаем прежнего, энергичного и темпераментного правителя Фив, в остальном это человек, хотя и раздавленный несчастиями, но наполовину уже просветленный своей принадлежностью

к иному миру. С полной категоричностью отрицается в этой трагедии субъективная вина Эдипа: в деяниях, совершенных по неведению, он не виноват; не бедствия, а вечная благодать богов снизойдут на страну, которая даст ему последнее успокоение. Сопровождаемый одним лишь Тесеем, при чудесных знамениях, Эдип живым уходит в обитель мертвых, превращаясь в демона-хранителя приютивших его Афин. Столкновение героя с непознаваемой волей богов, озарявшее трагическим величием действие «Царя Эдипа», здесь целиком снимается, но вместе с ним уходит и глубокая нравственная проблематика, породившая образ самостоятельного, решительного и цельного во всем человека, который составляет главную ценность творений Софокла.

Хотя во всех известных нам трагедиях Софокла в конечном счете торжествует божественная воля, это происходит не в результате непосредственного вмешательства богов, а через вполне самостоятельное, внутренне осознанное поведение людей. Сознание ограниченности человеческих возможностей перед лицом вечных богов не лишает героев Софокла активности, не ослабляет их энергии в достижении намеченной цели, равно как не освобождает их от ответственности за совершенные поступки. Софокл меряет полной мерой достоинство и величие человека, его соответствие тем высоким нравственным нормам, которые вытекают из осознания индивидом своего места в обществе, своего долга перед ним и перед самим собой.

Отсюда — нормативность героев Софокла, сближающая их с творениями греческой пластики классической эпохи; поэт сам говорил, что он, создает людей такими, «какими они должны быть». Драматург сознательно отбрасывает второстепенные или слишком индивидуальные черты характера в своих персонажах: в «Антигоне» хор поет о могучей силе Эроса, но ни сама героиня, ни ее жених Гемон ни словом не упоминают о владеющей ими любви; в плаче Антигоны перед расставанием с жизнью звучит скорбь любой девушки, не успевшей насладиться радостями брака и материнства, а не именно этой героини, испытывающей любовное чувство к вполне определенному юноше. И само понятие «характер» применительно к героям Софокла далеко не совпадает со значением этого термина в литературе Нового времени, предполагающей выявление особых черт внешнего облика и психического склада персонажа. Индивидуальность героев Софокла, свободная от всего случайного, и несущественного, возникает вследствие того, что они оказываются вовлеченными в совершенно уникальную, неповторимую ситуацию: всякая девушка, приговоренная к смерти, будет оплакивать свою судьбу, как это делает Антигона, но не всякой приходится хоронить в одиночку брошенного без погребения брата; всякий идеальный царь будет стремиться к избавлению своего города от скверны, как это делает Эдип, но не всякому придется при этом неотступно исследовать свое прошлое, чтобы обнаружить в себе более страшного преступника, чем искомый цареубийца.

Характернейшим признаком софокловских героев является их твердая уверенность в правильности однажды избранного пути; они всегда цельные натуры, остающиеся верными себе на протяжении всего действия трагедии: ни угрозы, ни уговоры не могут заставить Антигону признать правоту Креонта, а Электру — отказаться от ее ненависти и жажды мести убийцам отца; физические страдания не в состоянии смягчить непримиримость Филоктета; попытка Одиссея использовать Неоптолема как орудие своих коварных замыслов удается только на короткое время, ибо вскоре юный герой возвращается к своей истинной природе. Часто Софокл подчеркивает цельность и стойкость основного героя, противопоставляя ему персонаж, неспособный на самоотверженный поступок или не понимающий всей силы и величия акта доблести (Текмесса в «Аяксе», Исмена рядом с Антигоной, Хрисофемида — с Электрой).

В поздних трагедиях, не отказываясь от основных принципов изображения человека, Софокл с гораздо большим вниманием исследует внутренний мир своих героев, раскрывает их переживания, смену противоположных чувств, взаимное влияние друг на друга. В «Электре» для показа сильного душевного потрясения используется так называемая монодия — сольная ария, полная трагического пафоса. Драматическая техника эволюционирует и в других отношениях: живее становится диалог и обмен

репликами с участием трех действующих лиц, но и молчание Неоптолема при виде страданий Филоктета, и грозное безмолвие Эдипа в ответ на просьбы Полиника показывают, что? происходит в это время в их душе. При этом следует остерегаться перенесения на героев Софокла понятий современной психологической драмы: внутреннее развитие его действующим лицам несвойственно, и даже в образе Неоптолема, где глубже, чем в других трагедиях, раскрыт самый процесс созревания его решения, в конечном итоге только обнаруживается заложенная в герое «природа».

Как уже говорилось, начиная с «Царя Эдипа» Софокл преодолевает двухчастность, присущую его ранним произведениям, и организует материал трагедии таким образом, что все сюжетные линии концентрируются вокруг основного героя. Построение трагедии Софокла вообще отличается ясностью и четкостью: в прологе обычно намечается план действия, реализация которого ведет с переменным успехом к кульминации, часто носящей характер катастрофы; вскоре затем следует развязка. В «Электре» обращает на себя внимание симметричное расположение сходных по ситуации и примерно равновеликих сцен по обе стороны от центрального эпизода, которое сближает композицию этой трагедии с расположением фигур на скульптурном фронтоне.

Цельность образов Софокла и пластическая завершенность его трагедий создали ему славу необычайно ясного и внутренне гармоничного художника. Эту сторону в творчестве Софокла особенно подчеркивал «неогуманизм» XVIII—XIX вв., видевший в нем воплощение античного идеала «благородной простоты и спокойного величия». Подобная оценка нуждается, однако, в существенном уточнении: гармоничность софокловской трагедии возникает как результат разрядки огромного напряжения сил, в котором раскрываются высшие возможности человеческого духа. Конфликты, возникающие и разрешающиеся в произведениях Софокла, опосредованно свидетельствуют о внутренней противоречивости афинской демократии периода ее расцвета, но глубина мысли, безошибочное чувство меры и высочайший уровень художественного мастерства в разработке этих конфликтов придали образам Софокла мировое значение. Поэтому так высоко ценили Софокла Расин я Гёте, посвятил ему специальное исследование Лессинг, размышляли над его трагедиями в своих эстетических работах Гегель и Белинский.

ЕВРИПИД

Сохранившееся от античности «Жизнеописание Еврипида» содержит множество анекдотических подробностей о происхождении и семейной жизни поэта, обязанных своим появлением аттической комедии, для которой творчество и личность Еврипида служили предметом непрестанных нападок и насмешек. В действительности поэт, родившийся около 484 г., происходил из богатой и знатной семьи, имевшей поместье на острове Саламине. Здесь впоследствии показывали уединенную пещеру на берегу моря, где Еврипид любил проводить время, обдумывая свои произведения. Молва называла его учеником Анаксагора и Протагора и другом Сократа — таким путем старались объяснить содержащиеся в трагедиях Еврипида многочисленные отклики на современные ему философские учения и естественнонаучные теории, к которым он проявлял несомненный интерес.

Еврипид впервые выступил на состязаниях трагических поэтов в 455 г., но неудачно; первой награды он добился только в 441 г., да и в дальнейшем афинская публика не баловала его признанием: при жизни он одержал всего четыре победы; пятую ему принесла поставленная посмертно в 405 г. трилогия, от которой сохранились трагедии «Вакханки» и «Ифигения в Авлиде». Они были написаны в Македонии, куда Еврипид в 408 г. переехал по приглашению царя Архелая; здесь он и умер полтора-два года спустя. Не оцененный при жизни, Еврипид уже в IV в., а затем в эпоху эллинизма и римского владычества стал наиболее популярным из трех классиков греческой трагедии; из написанных им 92 произведений еще на рубеже новой эры были известны 75 драм. До нас дошло 17 трагедий, сатировская драма «Киклоп» и множество фрагментов, зачастую довольно обширных, а также приписываемая Еврипиду трагедия «Рес», в действительности едва ли ему принадлежащая.

Сохранившиеся драмы Еврипида относятся к периоду между 438 и 406 гг., близко совпадая, таким образом, по времени с известным нам периодом творчества Софокла; почти одновременно оба поэта ушли из жизни. И тем не менее трудно представить себе двух драматургов, более различных по мировоззрению и по пониманию стоявших перед ними художественных задач. Присущие афинской демократии противоречия, все с большей силой проявлявшиеся в годы Пелопоннесской войны, наложили неизгладимый отпечаток на все творчество Еврипида.