История всемирной литературы Т.6

Бердников Георгий Петрович

«Апостол» — настоящая героическая поэма возмужания: история честного, самоотверженного юноши, который проходит через тягчайшие испытания, горестные разочарования в розовых просветительских иллюзиях, но укрепляется в социально-благородных идеалах. Герой этой романтической поэмы, несмотря на отчаянные, поистине крестные муки, становится лишь тверже, мудрее, отдавая себе неумолимо-трезвый отчет во многих реально важных для дела свободы исторических противоречиях. В самом деле: общество расколото на два стана, и лучшие, вдохновенные мыслители и народные печальники — в меньшинстве и пренебрежении. Страшная власть денег и привилегий царит вокруг, порождая гнет, пресмыкательство, верткую житейскую дипломатию, развращая даже народ, который подкупают, ослепляют и натравливают на его заступников. Долог и тернист еще, оказывается, путь народного прозрения, политического пробуждения, которое он, Сильвестр, — увы, по-видимому, тщетно — пытается ускорить выстрелом в тирана.

При всей мятежности, подчас

патетичности, романтическому творчеству Петефи чужды какая-либо надуманность, выспренность или отвлеченность. Главным его эстетическим принципом оставалась здоровая естественность, и это обеспечило ему долгую жизнь в венгерской литературе. Быстро устарели разве лишь отдельные полуподражательные стихотворения из цикла «Кипарисовые ветки с могилы Этельки» (1845), где юный поэт облачался в не очень идущие ему одежды немецких романтиков, вещая о призраках и сам бродя, как тень, среди могил. Однако он тотчас же их сбрасывал, вызывающе меняя в своей эстетике «луну» на «солнце» («Я и солнце», 1845), под жаркими лучами которого расцвел в его лирике союз «любви и свободы». «Любовь» и «свобода» — это словно понятийные знаки столь свойственной ему слитности повседневного и героического, простоты и высоты. Так и в «Апостоле»: Сильвестр, конечно, — романтический бунтарь-одиночка, но изображение жизни его духа, и, так сказать, «тела» — вообще будней городских низов — равно приводит на память диккенсовские краски. Ведь высокое горение героя (и автора), которым освещены бытовые картины, оценки, тоже глубоко укоренено в жизни. Именно поэтому творчество Петефи могло подготавливать новое, тоже нераздельное с обыденным, частным и наследующее социально-гуманистический пыл романтизма реалистическое обобщение.

Неразрывны у Петефи также критическое и утверждающее начала. Зарисовка венгерской глуши, заштатного убожества, например, в «Кутякапаро» (1847), острокритична. Однако и это описание, конечно, согрето, освещено огромной любовью к запустелому родному краю, отупленному, заброшенному народу — любовью, которая сквозит хотя бы в лирическом юморе. А в других стихотворениях о простых людях пушты и хуторов, в несравненных произведениях его пейзажной лирики, в которые вкраплены зоркие наблюдения над времяпрепровождением крестьян и батраков, — сколько там этой любви, родственного, сыновнего чувства! Оно питает и социально-критические зарисовки (в том числе жестоко-сатирическую насмешку — в «Пале Пато», 1847; «Окатоотайе», 1847), заостряя аналитическое зрение и пылкие освободительно-политические призывы.

В одном случае перед нами — бытоописание, в другом — идеальный порыв. Но и то и другое одушевлено деятельно-революционной страстью к улучшению, обновлению мира. И в том и в другом (а также в многочисленных стихотворениях о себе самом, о своей любви, о своих раздумьях и переживаниях) проступает индивидуально-неповторимый и вместе лирически обобщенный душевный облик и жизненный путь поэта-революционера, неотделимый от каждодневного и исторического бытия его народа, который с Петефи и благодаря Петефи впервые столь полно вошел в венгерскую литературу.

В демократизме поэта вызревали уже предсоциалистические элементы. Его революционное, интернационалистское мировоззрение стало вершиной общественного сознания, достигнутой венгерским народом в пору политического подъема 1848 г. Вот почему Шандор Петефи, который буквально за несколько лет закрепил и превзошел прежние достижения своей литературы, сумел и эстетически словно предвосхитить ее дальнейшие пути.

*Глава десятая*

ЛИТЕРАТУРА ДУНАЙСКИХ КНЯЖЕСТВ

Литература в Дунайских княжествах — Молдавском и Валашском, — находившихся в вассальной зависимости от Оттоманской империи и Трансильвании, входившей в состав Австрийской империи, в конце XVIII в. и в течение первых двух десятилетий XIX в. оставалась занятием отдельных поэтов, чьи произведения ходили в списках, читались в кругу друзей и знакомых, переписывались в альбомы. Многое сохранилось лишь в рукописях или было опубликовано после смерти авторов.

Культурно-просветительское течение, которое получило название Латинской (или Ардяльской) школы, занимаясь прежде всего вопросами истории и лингвистики, дало и несколько художественных произведений. Наиболее значительное среди них — «ирои-комико-сатирическая поэма» Иона Будай-Деляну (1760—1820) «Цыганиада, или Цыганский табор» (1812). Следуя литературным примерам (от «Батрахомиомахии» до Мильтона), Будай-Деляну использует вымышленный исторический сюжет и параллельно ему развивающуюся любовную историю. Поэма насыщена антифеодальными идеями (протест против засилья эксплуататорской иерархии, церковного догматизма, утверждение права человека и народа на свое самоопределение). Параллельно в многочисленных прозаических комментариях излагаются взгляды Ардяльской школы на историю и происхождение румынского языка. В целом поэма представляет собой критический анализ общественного состояния Австрийской империи.

Наиболее значительными поэтами начала века в Дунайских княжествах были Янку Вэкэреску (1792—1863) и Костаке Конаки (1777—1849). Их анакреонтические

стихи как первая попытка самоутверждения личности были провозвестником романтического направления, которое становится доминирующим в литературе после 1821 г.

Восстание гетеристов под руководством Александра Ипсиланти и крестьянское восстание в 1821 г., поднятое Тудором Владимиреску, отражают две стороны той борьбы, которую вели народы на Балканах: национальной, антиосманской и социальной, антифеодальной. На протяжении 20—40-х годов Дунайские княжества переживают период национального возрождения, когда формируется буржуазное национальное сознание и сплачиваются прогрессивные силы боярства для борьбы против двойного гнета феодализма, внутреннего и внешнего (Османская империя). Этот период выдвинул комплекс разнообразных общественных проблем, как просветительского плана (расширение и демократизация народного просвещения, выпуск первых газет и журналов, организация типографского дела и театров), так и социально-политического (национальное освобождение, общественное переустройство, крестьянский вопрос). Конкретные общественные задачи побуждают литературу использовать как идеи Просвещения, так и литературные формы классицизма, которые подхватывает и преображает романтический порыв, устремленный в будущее, одухотворяющий литературу предчувствием национальной свободы. Романтизм возникает и развивается до середины XIX в. как реакция на мертвящую феодальную косность.

Развитию литературы способствовало появление первых газет, которые стали выпускать в 1829 г. в Валахии Элиаде-Рэдулеску («Курьерул ромынеск»), в Молдавии Георге Асаки («Албина ромыняскэ»). Газеты вскоре стали сопровождаться специальными литературными приложениями.

Ион Элиаде-Рэдулеску (1802—1872) и Георге Асаки (1788—1869) — две выдающиеся фигуры в культурной жизни княжеств предреволюционного периода. Оба они отдали много сил развитию образования и языка как педагоги и составители учебников, способствовали основанию национального театра, занимались переводами и сами были литераторами. Их культурная и литературная деятельность содействовала становлению национального самосознания, что, в свою очередь, способствовало формированию революционных идей, хотя в политических воззрениях сами они не всегда были на высоте передовой мысли. Элиаде-Рэдулеску входил во Временное правительство в 1848 г., однако стоял за примирение с крупным боярством, Асаки же вовсе не участвовал в революции 1848 г.

Русско-турецкие войны, расшатывавшие господство Оттоманской империи на Балканах (особенно важным в этом смысле был Адрианопольский мир 1829 г.), организация тайных обществ и заговоров, направленных против господства произвола, активная культурно-просветительская деятельность — все это способствовало подъему патриотических чувств и укреплению веры в возможное и скорое национальное освобождение. Лучшие представители общества остро ощущали переходный характер своей эпохи и сознавали личную ответственность за то состояние, в каком находились народ и общество. Современность воспринималась как исторический этап, на котором борьба должна быть завершена окончательной победой, после чего воцарится всеобщее национальное и социальное благоденствие. Подобное отношение к истории порождает в поэзии две линии. Историческое прошлое в первую очередь воскрешается в так называемой «поэзии руин». Родоначальником ее считается Василе Кырлова (1809—1831), автор стихотворения «Руины Тырговиште» (1830). Почти все поэты 30—40-х годов разрабатывают эту тему: Александру Хрисоверги — «Руинам крепости Нямц» (1834), Ион Элиаде-Рэдулеску — «Ночь среди руин Тырговиште» (1836), Григоре Александреску — «Былое. У монастыря Дялулуй» (1834), «Восход луны в Тисмане» (1842), «Могилы в Дрэгэшань» (1842), «Тень Мирчи у Козии» (1844), Иоан Катина — «Среди руин крепости Цепеша» (1847), Михаил Кучуран — «Весенний день и ночь на руинах крепости Нямц» (1840).

Характерный для «поэзии руин» элегический тон и часто возникающий ночной романтический пейзаж служат, как правило, фоном, оттеняющим мажорные призывы к современникам-соотечественникам подниматься на борьбу, не уронить чести предков, быть достойными их славы. Патриотические призывы сменяются жизнеутверждающим пафосом, когда поэзия касается современности. Ни одно событие, двигающее общественную жизнь вперед, не проходит мимо поэтов. Современность для них — это живая поступь истории, и поэзия фиксирует каждый ее шаг. Так, Янку Вэкэреску пишет стихотворение «Сатурн. (На открытие впервые театра в Бухаресте в 1819 году)». Целым рядом стихотворений отмечен 1821 год: «Благовещенье», «Румынская песнь», «Голос народа под деспотизмом» — Янку Вэкэреску; «Молдова в 1821 году» — Василе Фабиан Боб, «К молдаванам (на восстановление местного государства, 1822)» Георге Асаки. Он же откликается стихотворением «На введение национального языка в народное образование в Молдове в 1828 г.». «Оду на русскую кампанию 1829 г.» создает Ион Элиаде-Рэдулеску. «Румынский марш (написан по поводу восстановления национальной милиции в 1829 году)» — Янку Вэкэреску. «Новый год молдо-румын 1830-й, в котором выработан Органический регламент, первый свод административных и законодательных уложений Молдавии» славит Георге Асаки. «Освобождение цыган» (1840) приветствует Василе Александри и пр. Все эти стихи как бы сливаются в единую, торжественную оду современности.