История всемирной литературы Т.6

Бердников Георгий Петрович

Сепа о Кун Чанге и Кун Пэне — редкий пример использования исконно тайского сюжета в классической литературе Сиама. Введение его в сферу придворной поэзии свидетельствует об определенных сдвигах во взглядах на литературу и о дани уважения народному творчеству. Рассказ о жизни и злоключениях двух соперников, влюбленных в одну красавицу, и о семейных неурядицах всех троих совершенно не соответствовал литературной тематике двора. Эпически неспешное повествование посвящено не царственным особам, не сановникам и брахманам, а людям из служилого сословия. Считается, что действие происходит в 1491—1529 гг., в центре внимания чисто житейские события, естественные человеческие чувства и побуждения. На первом плане любовная коллизия: двое сверстников, противопоставленных друг другу по положению, внешнему облику и характеру, соперничают в любви к прекрасной Пим, которая с юных лет любит Пэна, но в определенные периоды жизни благосклонна и к Чангу; подобная противоречивость чувств приводит к целому ряду драматических коллизий. Все перипетии личной жизни изображаются на фоне жизни города, страны; картины народных праздников или буддийских торжеств чередуются с описаниями военных походов, стихийных бедствий и т. п. Запись отдельных фрагментов сюжета началась, по-видимому, еще в конце XVIII в., однако полный текст был составлен группой придворных поэтов в первой четверти XIX в. Поэма получилась не только весьма громоздкой (более 40 тысяч

стихов), но и разностильной, рыхлой в композиционном отношении, т. к. каждый из создателей придворной сепы работал в полном уединении. Предполагают, что среди авторов были Сунтон Пу, Прая Транг, принц Кру Ми и сам король Рама II, выступавший одновременно и как цензор, критик, редактор.

К рассматриваемому периоду относится и проникновение в официальную литературу рассказов о похождениях Си Танон Чая — простолюдина (иногда крестьянина, иногда горожанина), любимого персонажа народных анекдотов в Лаосе, Кампучии, Таиланде. Проделки плута чаще всего направлены против богатеев-купцов, чиновников, вельмож, даже принцев и королей; сам герой то хитер и язвителен, то простодушен и грубоват. Тайская сепа о Танон Чае получила устное распространение к началу XIX в., а к середине века была записана при дворе, позже эпизоды сепы используются и на сцене театра лаконнок.

В первой половине XIX в. развитие сиамской литературы неотделимо от деятельности придворных литературных кружков. При Раме I возродилась традиция коллективного сочинительства при дворе, обсуждения и решения литературных вопросов особыми советами под эгидой короля-мецената. Желая продолжать культурные традиции Нарая Великого, Рама I и его преемники вновь постарались сделать дворец центром поэтической мысли. Король Рама II, кроме участия в сепе о Кун Чанге и Кун Пэне, создал также многочисленные стихотворения в классическом стиле и пьесы. К числу его лучших творений относят цикл в жанре песен гребцов, содержащий яркие описания народных празднеств, сельского быта, даже блюд сиамской кухни, и несколько коротких поэм, открывающих представления «Рамакиана». Однако с коронацией Рамы III (1824) придворная атмосфера резко меняется: дворец превращается в цитадель религиозной словесности, прежние литературные группы распадаются. Теперь при дворе творят известные поэты: принц Параманучит Чинорот и королевский секретарь Най Ми. Особняком стоит фигура Сунтона Пу, творчество которого выходит за рамки придворной литературной жизни.

В описываемый период сиамские поэты по-прежнему следуют канонам традиционного стиха, обращаясь как к старинным формам (ча-лём, кон-ла-бот, хе-рыа), так и к более поздним (пленг-яо, бёк-ронг), при этом нет ни одного значительного литератора, который миновал бы жанр нират. Описательная лирика и эпистолярный характер традиционного нирата на почве XIX в. приобретают новые черты: наряду с отрешенным созерцанием природы в стихах монаха Тепмоли или прозрачной и возвышенной любовной лирикой Наринтибета, мы встречаемся с воинственным пафосом у Махасака или Дечадисона и яркой праздничностью и радостным восприятием жизни в поэмах Ная Ми или с накалом страстей в нирате Прая Транга. По традиции сочинение нирата было связано с путешествием, походом или паломничеством, тема отъезда, дальней дороги и разлуки обязательна в поэме. «Нират Нарина» (1809), названный по имени автора — принца Наринтибета (прибл. 1780—1809), посвящен плаванию по реке Мэнам во время военной экспедиции на юг страны. В развернутом монологе рисуются картины природы, воссоздается великолепие королевской флотилии, но главное место отведено воспоминаниям о покинутой столице и любовным грезам. При сходных обстоятельствах был создан «Нират о Таланге» Прая Транга (прибл. 1765—1835), крупного вельможи, также принимавшего участие в походе на юг против Бирмы, но оказавшегося в сухопутных войсках. Элегический настрой, свойственный жанру, здесь трансформируется: прозрачная и тихая лирика Наринтибета уступает место страстным порывам, изящные пейзажи сменяются изображением бушующих стихий, что гармонирует с отголосками победных батальных настроений. Из поэтического наследия Прая Транга остались «Нират о путешествии с его высочеством по Медной Реке», «Похвала Путталётле» и цикл любовных жалоб в стиле пленг-яо. Прая Транг боготворил поэтов XVII в., в особенности Сипрата; подражание великому мастеру сказывается в его творчестве.

Махасак (1782—1832), сын Рамы II, был военачальником, его поэзия сдержанна и сурова. Наряду с циклом пленг-яо и поэмой для театра на сюжет «Пра Ло» им написан знаменитый нират о походе на Лаос в 1820 г., произведение сложное по языку и изобразительным приемам: поэт-воин использует стихи лилит (причудливое сочетание старинных размеров рай и клонг), что придает поэме сосредоточенный и несколько замедленный темп; подробно описывая события, автор стремится ввести читателя в мир суровой походной жизни, подчеркнуть значительность происходящего, при этом в центре описания не баталии, а перипетии самого похода. С поэмой Махасака перекликается нират, сочиненный позднее принцем Дечадисоном (1793—1859), в котором описывается карательная экспедиция против восставшего лаосского княжества Корат. Сдержанно-сумрачное повествование о тяготах похода перемежается отступлениями призывно-патриотического характера. Нират Ная Ми вновь переносит нас в местность Таланг на юге Сиама («Нират о Таланге», 1850); однако в отличие от Прая Транга, участвовавшего в военной акции, Най Ми едет сюда как мирный посланец короля: поэт прилежно описывает природу этого края, промыслы и быт местных жителей. Это уже пример пейзажно-бытописательского нирата. Жанр нирата редко использовался поэтами-монахами; тем не менее к лучшим образцам поэзии XIX в. относят и «Нират о путешествии в Талаткриап» известного филолога-буддиста Тепмоли (1787—1835). Эта поэма, дошедшая в отрывках, была создана во время поездки в окрестности Аютии, где автор присутствовал при поимке слонов; обыденность самого предприятия не повлияла на стиль сочинения: это философски отрешенное восприятие и описание природы, мира звуков, цветовых оттенков, предметов, гармонирующее с миром внутренних размышлений поэта.

Среди литературных имен Сиама XIX в. особое место занимают Сунтон Пу (1786—1855) и Параманучит Чинорот (1790—1858). Сунтон Пу испытал многое — и литературную славу, и горечь непризнания, и благополучие придворного, и невзгоды изгнанника, и зигзаги служебной карьеры, и превратности любви, и монастырский покой, и тюремное заключение. Сын деревенского бедняка, благодаря своему поэтическому дару еще при жизни достигший всеобщего признания, преклонения аристократов — явление в сиамской литературе исключительное. Творчеству Сунтона Пу свойственны широта тематики, жанровое разнообразие и смелое реформаторство. Излюбленный стихотворный размер Сунтона Пу восьмисложный клон, которым написано большинство его сочинений, дотоле считался недостойным высокой литературы: однако в дальнейшем клон постепенно вытеснил прочие классические размеры, им написаны нираты (которые обычно сочинялись стихами клонг или лилит), романсы и песни, дидактические и исторические и театральные поэмы Сунтона Пу. Немалая заслуга поэта и в деле популяризации новых жанров, таких, как сепа или клон-рыанг (повествование в стихах клон). Из наследия Сунтона Пу сохранилось восемь пиратов, две сепы, с десяток

больших поэм лирического, эпического, историко-летописного склада, в которых проявилось не только поэтическое дарование, но и незаурядная эрудиция автора, циклы колыбельных песен, пленг-яо и стихотворных афоризмов. Вершиной его поэзии считается «Пра Апаймани» — большая сказочная поэма о царевиче Апаймани, его любимом брате Сисуване и сыне Сисамуте, сюжет которой был первым полностью самостоятельным творением авторской фантазии в сиамской литературе. Новаторство Сунтона Пу проявляется не только во взволнованном повествовании о любви, разлуке, морских сражениях и штормах, которые судьба готовит героям, но и в лирических отступлениях, в живых диалогах персонажей, в умении сочетать лирику нирата с яркою образностью ботлакона. Бесчисленные приключения, женитьбы, исчезновения, погони Апаймани напоминают подчас эпизоды из «Инао» или «Самуттакота», но сходство это чисто внешнее. И главный герой Сунтона Пу далеко не традиционен: поэт и музыкант, он по своей природе более склонен к уединению и грезам, нежели к ратным подвигам или борьбе за власть. «Пра Апаймани» — поэма о море, морская пучина выступает здесь почти как самостоятельный персонаж, как зримый образ. Сказочность в повествовании тесно сплетается с реальностью: действующие в поэме вымышленные государи несуществующих стран, отшельники-маги, чужеземные пираты, морские чудища сплошь и рядом заставляют читателя или слушателя вспоминать о родной земле, воображать себе жизнь сиамского двора, ощущать дух своего народа, узнавать знакомую природу; сон и явь сливаются в единый повествовательный поток. Впервые в сиамской литературе здесь появляются фигуры европейцев, изображенных с некоторой иронией. Вместе с тем поэт стремится рассказать об удивительных заморских обычаях (христианские похороны), сообщая при этом и сведения из области чужеземной религии. Произведения Сунтона Пу оказывали сильнейшее воздействие на современников; однако сложные взаимоотношения с двором постоянно отражались на судьбе поэта: фаворит Рамы II, Сунтон Пу даже при государе не избежал тюрьмы, долгая опала наступила в годы правления Рамы III, заслуженные почести были оказаны поэту лишь на склоне лет при Раме IV (1851—1868).

По-иному сложилась судьба принца Параманучита Чинорота, властителя дум пробуддийской аристократии, придворного кумира. Двенадцати лет он сделался монахом и всю остальную жизнь провел в монастыре, заняв скоро высокое положение в буддийской общине. Все это наложило отпечаток на его литературное творчество. Не одобряя культурной политики Рамы II, принц-монах и его единомышленники стремились ограничить деятельность придворного литературного кружка и возродить былое господство религиозной словесности. При Раме II эти попытки успехом не увенчались, зато при Раме III, Параманучит Чинорот оказался на гребне волны. Именно тогда были созданы (не без ведома и содействия короля) основные произведения поэта, возобладала тенденция возврата к буддийской старине. Это направление поддерживали и некоторые другие литераторы: брат поэта Крайсон Вичит (1798—1846), Бамрё Борикак, Итсаранупап. Сам Параманучит Чинорот обращался преимущественно к классическим сюжетам из «Махачата», «50 джатак» из сиамской истории, палийской буддийской литературы, используя жанры и размеры, к тому времени уже достаточно окостеневшие.

Одно из известных сочинений Параманучита — историческая эпопея «Побежденные талайнги» — о военной победе сиамского правителя Наресуана над монским королевством Пэгу (1592). Поэму отличает необычайная сложность стиля и языка, широкое использование кхмерской и пали-санскритской лексики; описание батальных и дворцовых сцен носит дидактико-панегирический характер. Остальные произведения Параманучита Чинорота написаны на буддийские темы в назидательно-проповедническом духе. Деятельность поэта-принца, стремившегося к подъему религиозной словесности, существенно препятствовала прогрессу сиамской литературы в целом.

На первую половину века приходится стабилизация норм сценической классики, как итог развития светского придворного театра, выросшего на почве литературной поэзии, народного искусства и буддийских мистериальных действ. К началу правления Рамы II высокого уровня достигает лаконнай (так называемый «внутренний театр»), который завоевывает господство при дворе, вытесняя кон и рабам. В короткий срок складывается и репертуар лаконная, созданный благодаря усилиям Рамы I и специального драматургического совета, действовавшего при этом короле. Стараниями же Рамы II репертуар придворного театра значительно пополнился, а все созданные к тому времени ботлаконы (театральные тексты) были заново пересмотрены и отредактированы. Сам Рама II считается автором ряда драм на традиционные сюжеты, лучшие из них — «Инао» и «Рамакиан», отразившие полные версии прославленных эпопей, написанные в изысканном стиле и канонизированные традицией. Рама II предпринял успешную попытку ввести в театральный обиход двора и представления лаконнока или «внешнего театра», возникшего в противовес «внутреннему» и отличавшегося от него составом труппы, техникой игры, костюмами и реквизитом. Первоначально лаконнок был театром простонародья, странствующие актеры (всегда мужчины) играли для публики на базарных площадях, в храмах и в домах состоятельных хозяев; репертуар, существовавший преимущественно в устной передаче, был ограничен, но шире и разнообразнее, чем у труппы лаконная: наряду с фрагментами из «Рамакиана», «Инао», повествований из сборника «50 джатак» разыгрывались сцены по мотивам сказок и легенд. Интерес Рамы II к «внешнему» театру сказался и в намерении упорядочить его репертуар: имя короля стоит под циклом из шести пьес на темы из «50 джатак». В юности принимал участие в творчестве отца и принц Чайтап, в дальнейшем Рама III, однако, придя к власти, он принялся за искоренение развлекательных зрелищ. Театральные труппы были изгнаны из королевского дворца; но театр продолжал существовать и развиваться теперь уже во дворцах сановников и вельмож, в домах богатых горожан. Члены королевской семьи по-прежнему устраивали в своих покоях спектакли «внутреннего театра». Границы между «внутренним» и «внешним» театром постепенно стирались, складывались общий репертуар и сценическая техника, актеры постепенно начинают выступать не только как танцовщики или мимы, но и как певцы-декламаторы.

Прозаическая литература первой половины XIX в. существует в двух качественно отличных друг от друга формах. В официальной придворной словесности прозой пользуются лишь при составлении исторических хроник, судебников и разного рода документов, среди которых оказываются и любопытные в художественном отношении сочинения. Так, послания Рамы III, адресованные то правителям соседних государств, то министрам или военачальникам, то, например, сиамским медикам (в связи с неизлечимой болезнью, которой он страдал в конце жизни), содержат не только интересные сведения фактического характера, но и привлекают достоинствами литературного слога. Из исторических сочинений наибольшей известностью пользуется «Летопись Аютии», созданная Параманучитом Чиноротом, имевшим намерение доказать законную преемственность королевской власти в Сиаме при смене династий. Написанная очень лаконично, строгим языком, книга Параманучита являет собой редкий образец историографического трактата в прозе, где, в отличие от хроник прошлого, не отведено места легендарным и фантастическим событиям. Определенную роль в развитии литературной прозы сыграли художественные переводы с кхмерского, китайского, индийского языков, например опыты Рамы III из «Книги птиц».