История всемирной литературы Т.6
Шрифт:
Литераторы Бирмы, привыкшие излагать свои мысли стихами, лишь эпизодически обращались к прозе. Среди сочинений научного, религиозно-философского, административного назначения сравнительной беллетристичностью отличаются исторические хроники, дидактические
эпистолы, судебники, религиозно-повествовательные произведения. Будучи строго функциональными, они вместе с тем в большей мере, чем тексты иного типа, допускали вымысел, давали сочинителю некоторую свободу самовыражения: летописец был волен, начав по традиции с истории буддизма, остановиться на тех событиях или биографиях, которые отвечали его идеалам; автор эпистолярных наказов или составитель судебника мог привлечь внимание адресата или вершителя суда к определенным этическим проблемам и т. п. Обладая определенной художественностью, произведения этих жанров приобретали
Иной характер носят дидактические письма Шина Нандадазы (ок. 1757—1813); видный монастырский писатель и проповедник обращается в них к широкой аудитории монахов и мирян, рассуждая о нормах повседневной жизни. В собрании из 528 миттаса есть письма, адресованные родственникам, наставникам и ученикам, речь в них идет о нравственном долге каждого. Написанные живо и доступно, его послания вобрали в себя образцы разговорной речи и народных речений. Житейское направление миттаса нашло отклик в творчестве Шина Оуккантамалы (ок. 1773—1838), а также авторов второй половины XIX в., при этом жанр высокого наказа чутко реагировал на социальные явления нового времени.
Немногочисленная сюжетная проза всегда отличалась назидательно-проповедническим складом. Жанры вуттху (дидактическая притча) или за (палийская джатака) по содержанию и форме были связаны с буддийскою книжностью на пали. В жанре за писали У Обата (конец XVIII в.) и его последователи. Художественные переводы канонических джатак в бирманской прозе способствовали развитию литературного языка. Тематика вуттху была несколько шире: наряду с рассказами Будды о минувших его перерождениях здесь использовались аваданы и житийные истории. Авторами вуттху и за обычно были монахи, обращавшиеся к агиографии в ходе проповеднической деятельности. Оба житийно-повествовательных жанра обладали не только самостоятельной художественной ценностью, но и способствовали развитию бирманской литературной драмы, а позднее и новых форм беллетристической прозы.
Вкладом в фонд историографической прозы явилась знаменитая «Хроника Стеклянного Дворца», составленная в 30-е годы XIX в. специально назначенным комитетом (Моунъйвей-схаядо, У Шун и др. придворные литераторы). Следуя средневековым образцам, авторы сосредоточивают внимание на описании раннебирманского королевства Паган, а также традиционных этапов его предыстории — времени распространения буддизма, буддийских правителей Древней Индии, ранних царств Тагауна и Шрикшетры. «Хроника Стеклянного Дворца» воспринимается как собрание местных легенд, исторических рассказов и преданий, образец строгого и лаконичного литературного языка. Это своеобразный мост между древнейшей эпиграфикой и новеллистическою прозой XX в.
*Глава седьмая*
ТАИЛАНДСКАЯ (СИАМСКАЯ) ЛИТЕРАТУРА
В истории Сиама XIX век — время экономического, политического и культурного подъема, когда восстановленное в конце XVIII в. Бангкокской династией королевство быстро набирает силу и в короткий срок оказывается одним из самых крупных и прочных государств Юго-Восточной Азии. В первой половине XIX в. функция развития национальной культуры по-прежнему принадлежит королевскому двору и буддийской общине (система образования остается монастырской).
В традиционном изложении XIX век провозглашается эпохой «королевского просветительства», возрождения традиций, «золотым веком» словесности. Большая доля литературного наследия принадлежит членам королевской семьи, при этом значительную роль играет творчество просвещенных монархов.
В развитии сиамской литературы первой половины века заметны две тенденции: первая, более прогрессивная, открывавшая перед письменной культурой широкие перспективы, возникла в годы правления Рамы I (1782—1809) и особенно явственно
Рама II в своей культурной политике продолжал начатое или задуманное его отцом, Рамой I. Он стремился развивать традиции классики, осваивать наследие фольклора, анонимной «низовой» литературы, чтобы создать своеобразный сплав классических (придворных) и простонародных стилей и форм, более свободное сочетание светских и духовных сюжетов при общей демократизации и секуляризации письменной культуры. Иными были воззрения Рамы III, признававшего лишь буддийскую литературу и ратовавшего за возврат к архаической классике, что означало отход от демократизации, углубление в область религиозных тем, сюжетов, образов палийских и старосиамских сочинений. Правда, эта консервативная тенденция не возобладала окончательно даже при жизни Рамы III (пример тому творчество Сунтона Пу или интенсивное развитие театра лаконнок); однако трудно не заметить последствия этой культурной политики, затормозившей многие благотворные для сиамской литературы начинания.
В первой половине века в Сиаме создается буддийский музей-университет, где хранятся сокровища изобразительного искусства и старинные книги, где отныне получают буддийское образование молодые люди из аристократических семейств. В 1834—1848 гг. в Бангкоке началось печатание книг, сперва на пали, а с 1837 г., когда была основана печатня американского миссионера Д. Б. Брэдли, и на тайском языке: наряду с переводами английских текстов из Библии, некоторых китайских романов издавались и произведения из национальной классики. В период третьей монархии предпринимается издание первого журнала «Ведомости». Однако эти начинания не оказали воздействия на культурную жизнь в 20—40-х гг.; только после смерти Рамы III они были подхвачены и развиты его преемниками. В целом состояние литературы первой половины XIX в. свидетельствует о торжестве классических традиций и о высокой интенсивности творчества; при этом границы изящной словесности значительно раздвигаются благодаря включению в литературу народных форм и жанров, новаторству Сунтона Пу и других литераторов; расширяется аудитория читателей и зрителей.
В литературном творчестве по-прежнему господствует поэтический язык, проза все еще наталкивается на ряд препятствий, хотя прозаическая литература как будто и достигает определенных успехов (достаточно вспомнить высокохудожественный перевод «Троецарствия» Ло Гуань-чжуна или «Царь царей» — см. т. V наст. изд.). Соперничество поэзии и драматургии, начавшееся еще в конце XVIII в., приводит к окончательному выделению драмы как самостоятельного рода словесности и ослаблению былого господства поэзии.
Литература стремится к расширению традиционных сфер; усиленно разрабатываются сюжеты, введенные в обиход в конце XVIII в. («Инао», «Рамакиан», «50 джатак»), появляются и приобретают популярность новые («Кун Чанг и Кун Пэн», истории о проделках Танон Чая), наконец, возрождаются забытые и ставшие в какой-то мере архаическими (например, «Махачат»). Сюжетно-тематическое богатство — одна из отличительных особенностей сиамской литературы XIX в. Существенной представляется разработка ярко национального сюжета, заимствованного из фольклора, — истории о Кун Чанге и Кун Пэне. Издавна этот сюжет интерпретировался в своеобразном устно-декламационном жанре сепа (сепха), который иногда относят к сфере народного театра. До XIX в. придворные литераторы в этом жанре не писали, обращение к народной форме считалось несерьезным. Как полагают исследователи, сепа возникла в устном творчестве еще в эпоху Ранней Аютии или даже Сукотая (хотя впервые упоминается лишь в XV в.); это распевное произведение в стихах клон со сказочным и бытовым сюжетом, которое исполнялось во время народных празднеств, религиозных церемоний и обрядов (на свадьбе или при инициации). Декламация сепы монахами или мирянами нередко под аккомпанемент своеобразных кастаньет или медных тарелок, а позднее и нескольких инструментов, была любима как простонародьем, так и аристократией. Произведения такого рода, подчас носившие характер импровизации, тяготели то к форме народного сказания, то к религиозной мистерии.