История всемирной литературы Т.6

Бердников Георгий Петрович

Поэты и их ценители находили особую прелесть в подражании классикам. Панегирист и историограф иракских губернаторов Салих ат-Тамими (1776—1845) подражал Абу Таммаму (IX в.), насыщал стихи, подобно своему предшественнику, сложными оборотами речи, архаизмами. Как правило, в панегириках поэты использовали традиционные литературные клише. Поэты сопоставляли современных властелинов с идеализированными образами видных мусульманских деятелей и халифов прошлых веков. Вместе с тем в стихах панегиристов нередко находили отражение события современной жизни. Так, ат-Тамими восхвалял Дауда-пашу (1817—1831) за постройку многочисленных мечетей и школ, вплетая в свои панегирики рассказы о разрушении плотин по вине местных чиновников, говорил об их безнравственности и стремлении обогащаться за счет государства. В осторожной форме поэт давал советы, как заняться делами орошения, возведением плотин, углублением

и расчистской каналов, благоустройством городов и т. д.

Абд аль-Баки аль-Омари (1790—1862), занимавший высокие должности в турецкой администрации в Багдаде, преподносил панегирические стихи самому турецкому султану. Его «Касыда плаща» была одним из самых популярных произведений того времени в Ираке. Оно расценивалось современниками как одно из лучших среди сотен подражаний на Арабском Востоке издавна любимой арабами «Касыде плаща» египтянина аль-Бусыри (XIII в.). В этом тахмисе (стихотворении, строфы которого состоят из пяти полустиший) аль-Омари поразил современников эрудицией, остротой мысли, риторикой, богатством лексики и версификационным мастерством.

В своих официальных панегириках турецким губернаторам аль-Омари, описывая подавление народных восстаний, оправдывал жестокость властей. Поэт постоянно подчеркивал свою несомненную приверженность правительству империи и ее наместникам. Демонстрируя свои верноподданнические чувства Высокой Порте во время Крымской войны, аль-Омари, подобно ряду других иракских поэтов, восхвалял Англию и Францию, которые помогали султану.

Благодаря своей панегирической поэзии аль-Омари пользовался доверием и поддержкой османов-суннитов, а его религиозные стихи завоевывали ему признание у арабов-шиитов. Его диван «Остатки доброго» («аль-Бакият ас-салихат», 1854) был очень популярен. В этом диване аль-Омари яростно нападал на Омейядов за то, что они превратили власть халифа в наследственную, в то время как при «праведных халифах» она была выборной, совещательной. Воспев в религиозно-панегирических стихах Мухаммада, Али и аль-Хусейна, аль-Омари восславил также «святых» суфийских шейхов, что было воспринято с большим одобрением в многочисленных суфийских сектах Ирака.

В другом диване аль-Омари «Лучшее противоядие во владениях того, кто хорошо распознает добро и зло» (Каир, 1896) сквозь подражание старине проступает влияние проникавшей в Ирак новой цивилизации. В нем напечатано стихотворение, сочиненное аль-Омари за несколько месяцев до смерти, — оно одно из первых на Арабском Востоке было посвящено техническим достижениям Нового времени, а именно открытию телеграфной линии Стамбул-Багдад (1861). С появлением этого васфа иракские поэты все чаще стремились сделать достижения цивилизации достоянием поэзии, расширяя таким образом социальную тематику.

В иракской литературе в это время стали пробиваться и первые ростки просветительского мышления (арабские литературоведы называют данный период периодом литературного подъема — ан-нахда аль-адабийя). Постепенно у ряда иракских литераторов складывалось резко отрицательное отношение не только к иноземному гнету, но и к феодальной действительности, по мере сил они ратовали за распространение знаний и улучшение жизни населения, взывали к «здравомыслию» и добрым чувствам правителей.

Такие настроения часто проступали в панегириках Абд аль-Гаффара аль-Ахраса (1806—1873). Он восхвалял наместников султана в Ираке, подвергавших жителей Кербелы и Басры жестоким репрессиям. Сквозь традиционные, восторженные преувеличения поэт исподволь оправдывал население этих городов и крайне осторожно пытался подсказать безжалостным властителям мысль о милосердии. Аль-Ахрас посвятил одну из лучших касыд, написанных в духе доисламской поэзии, своему прежнему покровителю Дауду-паше, низложенному и находившемуся в опале. Касыда написана в стиле бедуино-джахилийской поэзии: проезжая на скакуне по пустыне, поэт встречает брошенное становище и проливает слезы при воспоминании о счастливых днях, проведенных здесь когда-то с Даудом. Таким способом не побоявшийся султанского гнева аль-Ахрас выразил верность Дауду, вместе с которым, по словам поэта, из Ирака исчезли все добродетели.

Современникам нравились также хамрийят (стихи о вине) аль-Ахраса, напоминавшие аналогичные стихи Абу Нуваса (VIII—IX вв.). Художественно совершенны его лирико-философские касыды, в каждом бейте которых заключена проникнутая пессимизмом сентенция в духе поздних стихов аль-Мутанабби (X в.) и горьких размышлений аль-Маари (X—XI вв.): раздумья о бренности земной жизни, о неизбежности всепоглощающей смерти.

С начала XIX в. в недрах иракского общества зрело недовольство иноземным господством, часто выливавшееся в открытые

выступления. Но подобные неорганизованные и разрозненные выступления со всей жестокостью подавлялись турецкими властями. Все это не могло не отразиться на творчестве иракских литераторов. Аль-Ахрас, например, восхвалял прославившегося злодействами турецкого султана Абдул Азиза и одновременно в сатирических стихах высмеивал турецких правителей. В некоторых стихотворениях он призывал соотечественников восстать против турок. Однако в поздних стихах аль-Ахрас расстался с надеждой на национальное освобождение; в его тахмисах говорится, что для иракцев нет иного спасения, кроме эмиграции. Поэзия аль-Ахраса приобретает особую напряженность чувств в цикле стихотворений, обращенных к поэту-бунтарю Махмуду бен Абд аль-Гани аль-Джамилю (1780—1863). В этом цикле отчетливо выявляются мятежные устремления аль-Ахраса, отвергающего социальную несправедливость, выступающего против засилья иноземных угнетателей. После изгнания в 1832 г. аль-Джамиля из Ирака аль-Ахрас заявил, что принимает на себя обязанности друга — продолжать борьбу с ненавистным османским режимом. Оскорбление правящими чужеземцами национальных чувств — постоянная тема стихов этого цикла. Здесь примечательно неоднократное упоминание так называемых «арабских идей», что связано с ростом национального самосознания.

В своих стихах аль-Джамиль, как и аль-Ахрас, предстает воином-поэтом, умеющим разжечь в сподвижниках неутолимую ненависть к врагам и выйти победителем из кровопролитного сражения. Образы его поэзии безыскусны, лишены традиционной орнаментики. Восхищаясь мужеством и военной сноровкой бедуинов, аль-Джамиль только с ними связывал надежды на освобождение. Горожане, по его мнению, — изнеженные и покорные — не способны на сопротивление. Хотя аль-Джамиль, подобно аль-Ахрасу, обрисовывал положение в Ираке в самых мрачных тонах, тем не менее он был уверен в скором освобождении.

Наиболее заметный след в иракской литературе того времени оставил ближайший сподвижник аль-Джамиля по антиосманской борьбе Махмуд Шихаб ад-Дин аль-Алюси (1802—1854) — поэт и прозаик, филолог и богослов. События жизни, полной взлетов и падений, легли в основу четырех художественных сочинений аль-Алюси, изданных после его смерти: «Странное и удивительное вдали от родины и развлечение души в поездке, пребывание на чужбине и при возвращении», «Опьянение универсальным знанием при путешествии в Стамбул», «Опьянение вином при возвращении в Град спокойствия» и «Макамы аль-Алюси» (1857). Его «Макамы» относятся к эпистолярной литературе. Это собрание назидательных эпистол подчинено единому замыслу: аль-Алюси адресовал их своим сыновьям, желая поделиться с ними жизненным опытом, подготовить их к критическому восприятию действительности. Все прозаические произведения аль-Алюси написаны традиционным саджем (рифмованной прозой). На примере произведений аль-Алюси видно, как иракская проза постепенно расчленялась на научную и художественную. Он приблизил иракскую литературу к действительности, насытив свои произведения конкретными сообщениями. Аль-Алюси создал предпосылки для возникновения новой художественной прозы, раздвинув жанровые рамки макамы, в которую вплетены путешествия, послания, назидания, биография, мемуары: в зарождавшейся иракской прозе жанровые формы еще не успели обрести своего четкого выражения.

Хотя преемственность литературных поколений в Ираке никогда не прерывалась и на литературной арене там постоянно возникали крупные фигуры, эволюция идей и образов в той стране была крайне замедленной. Лишенные контактов с носителями культур других народов, иракские литераторы обретали поддержку только в своем, арабо-мусульманском культурном наследии, ни один местный литератор не был известен за пределами своей страны. Однако заслуги иракских писателей первой половины девятнадцатого века весьма значительны, поскольку именно они направили общественную мысль в русло национально-освободительного движения и просветительской идеологии.

*Глава пятая*

КУРДСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

К началу XIX в. многодиалектная курдская литература представляла собой довольно пеструю картину. Классическая поэзия, развивавшаяся на северном диалекте курманджи и достигшая в XVII в. своего высшего расцвета, уже с середины XVIII в. стала клониться к упадку. К концу XVIII в. литература на курманджи порывает с характерными для нее народными традициями и становится достоянием узкого круга суфийских шейхов и придворных поэтов курдских феодалов. Тематика литературы на курманджи к началу XIX в. ограничивается рамками интимной лирики, панегирических и религиозно-мистических стихов.