История всемирной литературы Т.7
Шрифт:
Стихи Кастро Алвеса и его соратников способствовали мощному усилению аболиционистских настроений, захвативших и литературу. Самым популярным произведением 70-х годов в Бразилии был роман плодовитого исторического романиста, одного из подражателей Аленкара, Бернардо Гимараэнса (1825—1884) «Рабыня Изаура» (1875). Эту трогательную историю о судьбе красавицы-мулатки Изауры, преследуемой жестоким и подлым сеньором, часто называли бразильской «Хижиной дяди Тома». Некоторые сюжетные перипетии романа Гимараэнса были, по-видимому, подсказаны книгой Бичер Стоу (бегство Изауры из одного бразильского штата в другой и т. п.). «Рабыня Изаура» породила множество подражаний.
С аболиционистской темой связаны и два произведения, выход которых по знаменательному совпадению в одном и том же 1881 г. положил начало развитию реализма в бразильской
В эти два десятилетия, предшествующие краху рабовладельческой монархии в Бразилии (в 1888 г. под давлением общественного протеста был принят закон об отмене рабства, в 1889 г. республикански настроенное офицерство вынудило императора отречься от престола и покинуть Бразилию), по всей стране возникали философские кружки и тайные республиканские общества. Членами их, как правило, были одни и те же люди. Интеллектуальные поиски людей, неудовлетворенных архаической схоластичностью бразильской мысли, оказались неразрывно связанными с практическими задачами аболиционистского и антимонархического движения. Духовная отсталость бразильского общества была такова, что подлинно научная и подлинно революционная идеология еще не могла в то время завоевать здесь умы. Зато позитивизм — во всех его противоречиях, с его научным пафосом и с его мистицизмом — нашел в Бразилии пламенных сторонников и пропагандистов. Именно из позитивистских обществ вышли руководители бескровного республиканского переворота 1889 г.
В Бразилии позитивизм был больше чем философской доктриной и научным методом, он был новой верой, противостоящей католической догме, дотоле всесильной в бразильских университетах, школах, в частном быту. Позитивизм требовал внимания к фактам, к реальности, учета объективных требований природы, в том числе и человеческой природы, и оттого казался гарантом развития, своего рода панацеей от бразильской вековой отсталости. Позитивисты способствовали оживлению математических и естественнонаучных штудий, в частности познакомили бразильскую интеллигенцию с учением Дарвина. Вообще распространение позитивизма сопровождалось повышенным интересом ко всем натуралистическим теориям, в том числе и к натурализму в литературе. Сохранились свидетельства о том, как еще в 70-е годы на собрании одного из философских кружков одновременно обсуждались теория Дарвина и романы Э. Золя.
В атмосфере такого кружка сформировался образ мыслей Алуизио Азеведо (1857—1913). Журналист, участник антиклерикальных и аболиционистских кампаний, он начал свою карьеру романиста в русле эпигонского романтизма, но вскоре осознал необходимость нового художественного подхода к накопленному им жизненному материалу. Над романом «Мулат» Азеведо работал уже как художник-реалист, стремящийся к типизации, к обобщению. Он отбирал и смело сочетал факты, дополняя провинциальную хронику фантазией, устными преданиями. В истории любви и гибели мулата Раймундо писатель соединил происшествие свидетелем которого был он сам, — разнузданную травлю рабовладельцами и церковниками друга Азеведо, талантливого адвоката, выступившего обвинителем по делу об истязании знатной дамой негритянского ребенка, травлю, закончившуюся смертью адвоката в отчаянной нищете, — и полулегендарную историю любви поэта Гонсальвеса Диаса. Поэт был знаменит, получил прекрасное образование в Европе, но его мать была мулаткой. Родители любимой им девушки были скромными коммерсантами, но они отказали поэту, потомку рабов, в руке дочери. Две жизни были разбиты. Раймундо из романа Азеведо не знаменитый поэт, а всего лишь способный ученый в начале своего пути. Однако судьба Гонсальвеса Диаса дала романисту право сделать героя-мулата человеком передовой европейской культуры, находящимся на несравненно более высоком интеллектуальном уровне, нежели скудоумное провинциальное общество.
Принципиальная установка Азеведо была несомненно реалистической: он хотел и во многом сумел верно отразить переломный момент в истории бразильского общества. В то же время в «Мулате» сталкиваются разные художественные тенденции. Автор еще прибегает к привычным для позднего романтизма
После «Мулата» Азеведо написал ряд книг, из которых две — романы «Пансион» (1864) и «Трущобы» (1890) — не уступают «Мулату» в реалистической значительности. В каждом из них набросаны портреты множества людей из разных слоев бразильского общества, затронуты важные общественные конфликты той эпохи. Вместе с тем Азеведо не мог освободиться от некоторых догм натурализма и, повинуясь им, зачастую превращал своих персонажей в фатально беспомощные жертвы тропического климата, наследственного алкоголизма, врожденной повышенной чувственности и т. п.
Влияние натурализма в гораздо большей степени сказалось в творчестве других бразильских писателей (Инглеса де Соузы, Адольфо Каминья и Жулио Рибейро). Их книги, и прежде всего нашумевший роман «Плоть» (1888) Ж. Рибейро, превращались в литературные иллюстрации натуралистических тезисов.
Знакомство бразильских писателей с теорией и практикой натурализма произошло в момент, когда реализм в бразильской литературе делал самые первые шаги. Поэтому влияние натурализма на бразильскую литературу было двойственным. Натурализм принес упрощенные, легко поддававшиеся опошлению представления о внутреннем мире человека, о мотивах поведения личности в обществе, но вместе с тем натурализм придал бразильской литературе новое измерение — социологичность, внимательное изучение современного общества с его конфликтами и наболевшими проблемами. Именно романы Золя заставили Азеведо и некоторых других бразильских прозаиков оставить господствовавший дотоле исторический жанр и обратиться к современности, притом взятой в социологическом аспекте. Парадоксальным образом влияние натурализма способствовало в данном случае не ослаблению или разрушению, а, напротив, становлению реализма, натурализм послужил ферментом этого едва начавшегося процесса.
Однако в формировании бразильского реализма была и другая линия, связанная с совсем иными влияниями. Хоакин Мария Машаду де Ассиз (1839—1908) начал свой творческий путь, как и Азеведо, с эпигонского романтизма. В нескольких романах и множестве рассказов, написанных им в 60—70-е годы, персонажи отчетливо делятся на положительных и отрицательных, чувства их выспренни, речь неестественна. Однако постепенно все заметнее становится стремление писателя к сложному и глубокому анализу душевных переживаний героев. Основная тема Машаду в этот период автобиографична — герой мечтает вырваться из окружающей среды и преодолеть социальную иерархию (Машаду был сыном бедного мулата-маляра). Однако побеждают в «битве жизни» только расчетливые себялюбцы... Будучи самоучкой, Машаду много читал, настойчиво искал себе учителей в европейских литературах. На первых порах он особенно восхищался английскими романистами, в конце жизни обратился к Флоберу и Достоевскому и оставался далек от поисков писателей-натуралистов. Он куда менее социологичен; объект его исследования — личность, человеческий характер, меняющийся на протяжении жизни под влиянием встреч, житейских неудач и разочарований. Машаду привил растущему древу бразильского реализма новую ветвь — психологизм, которому он учился у великих мастеров классического реализма.
Первый из больших реалистических романов Машаду де Ассиза — «Посмертные записки Браз Кубаса» (1881). Это своего рода бразильский «Обломов» — анализ никчемной, впустую прожитой жизни. Браз Кубас — порождение рабовладельческого строя, калечащего души и господ и рабов. Ни личная жизнь, ни карьера не удались Браз Кубасу: все его чувства мелки и недолговечны, привычка к праздности — паралич воли — в зародыше уничтожает его замыслы и начинания. Духовной нищете хозяина соответствует духовное растление раба: его слуга, отпущенный на волю, покупает себе раба и мучает его, мстя за перенесенные страдания...