История всемирной литературы Т.7

Бердников Георгий Петрович

Для этого периода характерна также значительная поляризация в духовной жизни: наряду с распространением идеалистических, порой глубоко пессимистических, а иногда агрессивно-империалистических воззрений все более ощутимым становится воздействие на культуру идей социализма.

Литературная карта мира так же пестра и многообразна, как и в предыдущий период. Чрезвычайно резко проявляется неравномерность развития, связанная с ускорением литературного процесса. Правда, к концу периода уже можно говорить о тенденции большей синхронизации литератур, которая еще яснее даст о себе знать в последующие десятилетия.

Поэтому в данном томе особое внимание уделяется проблеме так называемого ускоренного развития. При этом мы не имеем в виду в основном отвергнутую нашей наукой идею ускоренного развития как повторения пути «литературы-модели». Путь тех литератур, где процесс развития был особенно интенсивным

и динамичным (например, во Франции), вел к появлению тенденций, которые позднее проявились в других литературах, но полностью в них не повторялись.

В ряде восточных литератур также наблюдается ускорение литературного процесса по сравнению с предшествующим периодом (в японской, бенгальской, турецкой литературах). Однако в большинстве азиатских и североафриканских литератур переход к новому типу литературы в этот период происходил как «постепенный и длительный переворот» (выражение Д. С. Лихачева).

Отход от средневекового типа литературы проявлялся в перестройке жанровой системы, изменялась иерархия традиционных жанров, и зарождались жанры новые для той или иной восточной литературы (в частности, современные драмы и романы, некоторые поэтические жанры на Ближнем Востоке). Для этого процесса характерны непоследовательность, возвраты к прошлому, отступления от завоеваний, сосуществование в системе жанров разностадиальных явлений. В целом прозаические жанры теснят поэтические. Однако в Китае, представляющем, очевидно, в этом отношении исключение, проза (старый жанр романа, связанный с традицией устного исполнения) сохраняет прежние признаки, а поэзия модернизируется и занимает ведущие позиции.

В это время на Востоке идут обновление и демократизация языка литературы, проявляющиеся прежде всего в его упрощении и одновременном осовременивании, более или менее интенсивном внедрении в литературу элементов диалекта и т. п. Большую роль в этом отношении сыграла публицистика, влияние которой было велико в большинстве восточных стран.

Одно из проявлений неравномерности литературного развития — выдвижение на первый план таких литератур, которые в прошлом не оказывали определяющего воздействия на ход мирового литературного процесса. Это относится прежде всего к русской литературе, достигшей в эти годы высшего классического расцвета и начавшей играть определяющую роль в мировом литературном развитии. Необходимо отметить и тот качественный рывок, который делают некоторые другие литературы, например норвежская, также занявшая несвойственное ей ранее выдающееся место в общеевропейском литературном процессе.

Важнейшая особенность периода, о котором идет речь, — исключительно широкие и интенсивные литературные связи и их качественно новый характер. Это подчеркивал Н. И. Конрад: «Со второй половины XIX в. литературные связи приобрели общемировой масштаб и стали фактом литературы каждого отдельного народа и вместе с тем фактом мировой литературы. В эту эпоху в орбиту мировых литературных связей был вовлечен Восток». При этом на Востоке идет усиление не столько внутрирегиональных, сколько межрегиональных связей. Восточные литературы активно впитывают европейский опыт, растет число переводов и разного рода адаптаций. Восток ищет на Западе образцы для подражания, для стимулирования собственного литературного развития, что нередко приводит к эклектизму, смешению элементов разных методов. Воздействие Запада проявляется в критико- и теоретико-литературной мысли на Востоке.

Можно говорить о двух диалектически сочетающихся тенденциях: выявлении национального облика и углублении самобытности литератур и процессе их включения в систему межлитературных связей. Так, идея «американизма», т. е. национального своеобразия, в странах Латинской Америки, заключавшая в себе утверждение политического и культурного самоопределения бывших колоний, сочетается с так называемым «европеизмом», обозначившим тенденцию включения Латинской Америки в мировой культурный процесс. Эту диалектику образно раскрыл Хосе Марти: «Пусть черенок мировой культуры привьется к нашим республикам, но стволом дерева должны быть сами наши республики».

Диалектика интенсивного отстаивания национальных духовных ценностей и активного культурного обмена наблюдается в большинстве стран Центральной и Юго-Восточной Европы. Особенно яркий пример подобного диалектического сочетания мы находим у многих народов России, у которых становление и дальнейшее развитие национальных культур тесно переплетается в этот период с воздействием русской прогрессивной культуры. У некоторых просветителей в странах Востока и Африки стремление использовать достижения европейской науки и техники сочетается с тенденциями противопоставить европейской технической цивилизации восточную «духовность».

Как и в период, охваченный

предыдущим томом, западноевропейские литературы объединяет сходство литературного процесса, хотя и тут наблюдается значительная неравномерность. В литературах Центральной и Юго-Восточной Европы также проявляются общие черты, порожденные близостью исторических судеб этих стран, значительной ролью национально-освободительного движения. Хотя в литературе США дает себя знать много черт, сближающих ее с литературами Западной Европы, но тем не менее можно говорить о некоторых существенных особенностях, связанных с той специфической ситуацией, когда зерна европейской традиции упали на новую культурную почву и она столкнулась с чрезвычайно динамичным историческим развитием, особенно в период после Гражданской войны. Наблюдается некоторая общность литературы США с литературами Канады и Австралии, которые сближают в этот период ярко выраженные тенденции национального самоопределения. Общность проблематики, своеобразие традиций и исторической ситуации позволяют выделить в единый комплекс литературы Латинской Америки, которые медленно и с трудом преодолевают последствия колониализма во всех сферах жизни.

Во второй половине века продолжается борьба за создание национальной литературы на родном языке (финская, исландская, многие восточные литературы). Усилившиеся в ходе развития капитализма тенденции общегосударственного единства и известной нивелировки уклада и попытки сопротивления этим явлениям вызывают в ряде литератур областнические течения (Германия, США). Вместе с тем в некоторых государственных объединениях развиваются (в этот период более интенсивно) разноязычные литературы. Это относится не только к «лоскутной» Австро-Венгрии, где существуют особые, нередко мало чем связанные национальные литературы, но и к таким странам, как Франция (провансальская литература), Щвейцария, Испания, Канада.

Особая зона — литературы стран Востока и Африки. Неравномерность экономического и социально-политического развития обусловила значительные различия и в уровне, и в темпах развития восточных и африканских литератур. В стадиально-типологическом плане они могут быть распределены по трем группам: первая — литературы средневекового типа, продолжающие поступательное движение в рамках старой системы (например, бирманская, тайская литературы, эфиопская и литературы африканских стран южнее Сахары); вторая — литературы, в которых четко обозначились признаки новой литературной системы и начался процесс перехода от средневековых к новым методам творчества (сюда относятся многие литературы Ближнего, Среднего Востока и других регионов); третья — литературы, наиболее продвинувшиеся на пути освоения новых художественных методов, в частности реализма (например, в Японии, Турции). Для литератур второй и третьей групп характерны более или менее выраженные просветительские тенденции, приобретающие на Востоке ряд специфических особенностей, отличавших их от Просвещения в Европе. Одним из основных стимулов восточного просветительства было осознание необходимости противостоять Европе, что нередко было связано с антиколониалистскими тенденциями. В то же время восточные просветители стремились вывести свои страны из отсталости, невежества, внести в жизнь последние достижения европейской науки и техники (этим объясняются многочисленные восторженные описания паровоза, парохода, телеграфа, электричества и т. п. в самых разных восточных литературах). Однако антифеодальная и тем более антиклерикальная острота европейского Просвещения у восточных просветителей нередко стиралась, а сами просветительские идеалы получали своеобразную окраску. В пропаганде этих идеалов непосредственное участие иногда принимали и традиционалисты, осознавшие необходимость перемен в восточном обществе. Это порождало такие парадоксальные с европейской точки зрения явления, как «королевское просветительство» в Сиаме, просветительская деятельность эмира Афганистана и т. п. Восточное просветительство шло рука об руку с религиозным реформаторством, набиравшим силу во многих странах Востока. Поэтому даже у самых последовательных восточных просветителей нельзя, как правило, найти сколь-нибудь заметных антиклерикальных идей. Более того, на Ближнем и Среднем Востоке, например, где ислам определял многие стороны жизни общества, просветительские идеи свободы и равенства, пропаганда принципов передового общественного и политического устройства по европейскому образцу уживались с идеями мусульманского реформаторства, панисламистскими устремлениями, так же как восхищение идеями французского Просвещения с сатирами на галломанию. Модернизированный ислам рассматривался как опора просветительства в общей борьбе против духовной экспансии Запада, а понятия свободы, равенства и справедливости, республиканские идеи интерпретировались как установления мусульманского вероучения.