История вторая. Гарри и Слизеринский кошмар
Шрифт:
«Что именно?» - уточнил дневник.
Гермиона вздохнула, вслух посетовала на такую непробиваемость и написала:
«Том Риддл подставил Хагрида. Вдобавок Волдеморт умел говорить со змеями, это всем известно, а вход в Тайную комнату открывается, только если приказать по-змеиному. Ты сам признался, что ты - Волдеморт, следовательно, это ты открыл комнату и выпустил василиска, из-за тебя погибла Миртл. А потом ты свалил все на Хагрида и затаился. Так было дело?»
«Так», - последовал короткий ответ.
«А кто ты сейчас?
– написал вдруг Невилл, отобрав тетрадку у
– Привидение?»
«Я воспоминание, заключенное в этом дневнике», - ответил Риддл.
– Ты очень бодрое воспоминание, - пробормотал я.
– Гермиона, спроси его, кто на этот раз открыл Тайную комнату. Не сам же он!
– Я и так знаю, - буркнула она.
– Я тоже, но все-таки спроси его!
«Скажи, кто выпустил василиска в этом году?» - послушно написала она.
«Догадайся», - ответил дневник, и Гермиона вспылила.
«Джинни Уизли, да?» - она так нажала на перо, что едва не порвала страницу.
«Почему ты так решила?»
«Долго объяснять! Вычислила все тем же дедуктивным методом, - ответила Гермиона.
– Ты с ней тоже общался, верно?»
«Конечно».
«А почему она решила от тебя избавиться? Это ведь она выкинула тетрадку в унитаз?»
Тетрадка надолго замолчала, а потом Риддла будто прорвало.
«Маленькая Джинни писала в моем дневнике месяц за месяцем, - полились на страницу слова, - рассказывая мне о своих жалких переживаниях: как её братцы дразнят её, как ей пришлось идти в школу в поношенной одежде и с подержанными учебниками, что… что вряд ли она когда-нибудь понравится знаменитому, хорошему, великому Гарри Поттеру!»
Я аж подскочил.
– А кто это?
– удивленно спросил Невилл, и на этот раз подпрыгнула Гермиона.
– Ты что, с неба свалился?
– она покрутила пальцем у виска.
– Это же наш Гарри!
– Но он Эванс, - нахмурился тот.
– А, ну да, - фыркнул я.
– Тебе, наверно, бабушка не рассказала. Я вообще-то Поттер, но меня тетя усыновила и дала свою девичью фамилию. Невилл, ты что, прошлый год забыл? Квиррелл меня Поттером называл!
– Я так испугался, что почти ничего не запомнил, - честно ответил он.
– Ничего себе! Так, значит, ты и есть мальчик-который-выжил?!
– Да, и это явно секрет Полишинеля, - буркнул я.
– Преподаватели знают, вы вот знаете… Кентавры с гоблинами сразу меня опознают, даже Малфой догадался. Хорошо еще, у него язык за зубами держится!
– А откуда Джинни знает, кто ты на самом деле?
– спросила Гермиона.
– Наверняка ей родители рассказали, - пожал я плечами.
– Либо она подслушала… Да, скорее всего, подслушала, иначе близнецы и Рон тоже были бы в курсе, но они ни разу не дали понять, что знают мою настоящую фамилию!
– Сходится, - подумав, кивнула она.
– В прошлом году она одна из детей дома оставалась, а родители могли не подумать, что Джинни их слышит, и что-нибудь обсуждали. Они же из Ордена Феникса, Невилл рассказывал… Значит, точно в курсе. Может, речь шла о том нашем приключении в подземелье…
– Неважно, - перебил я, - главное, она знала и рассказала об этом дневнику. Глядите, он все еще что-то строчит!
«Как же скучно слушать о глупых
– Но я был терпелив. Я писал ей в ответ, я сочувствовал ей, я был добр. Джинни просто полюбила меня. Никто никогда не понимал меня так, как ты, Том… Я так счастлива, что у меня есть такой дневник, которому я могу довериться… Это как друг, которого я могу носить с собой в кармане… Ха! Ха! Ха!»
Увидев этот злодейский смех, как в комиксе, я сам невольно заржал, а за мной и прочие.
«Мне всегда удавалось очаровывать нужных людей, - писал Риддл.
– Поэтому и Джинни излила мне свою душу, и её душа оказалась именно тем, чего я желал. Я становился сильнее и сильнее, питаясь её самыми глубоко запрятанными страхами, самыми тёмными тайнами. Я становился могущественней, намного могущественней, чем маленькая мисс Уизли. Достаточно могущественным, чтобы начать открывать ей некоторые из моих тайн, показывая маленькие частички моей души…»
«То есть моя догадка верна?» - написала Гермиона.
«Да. Это Джинни Уизли открыла Тайную комнату. Она душила школьных петухов и писала на стенах. Она натравила змею Слизерина на грязнокровок и кошку сквиба».
– Круто… - прошептал я.
– Вот это, я понимаю, манипуляция сознанием! Какие там сектанты!
«И почему же ты сознаешься нам в этом?
– написала Гермиона.
– Мы ведь можем пойти и отдать дневник директору!»
«Вы этого не сделаете, - был ответ.
– Вы уже идете моим путем. Вам хватило ума докопаться до истины, а значит, вы не остановитесь на достигнутом. Только не на самом интересном месте! Я прав?»
«Прав, - нацарапал Невилл, переглянувшись со мной и дождавшись кивка.
– Поворачивать назад поздно. Мы и так уже натворили столько всего, что нас могут исключить. Поэтому расскажи, что было с Джинни дальше, нам терять нечего! А узнать интересно…»
«Сначала она не осознавала, что с ней происходит, - ответил Риддл.
– Это было так забавно! Видели бы вы ее последние записи в дневнике… Они стали куда интереснее! Дорогой Том, - написал он другим почерком, - мне кажется, я теряю память. Моя мантия вся в петушиных перьях, и я не знаю, как они туда попали. Дорогой Том, я не могу вспомнить, что я делала в ночь Хэллоуина, но кто-то напал на кошку, а я вымазана в краске. Дорогой Том, Перси всё время говорит, что я очень бледная и сама не своя. По-моему, он подозревает меня… Сегодня произошло ещё одно нападение, а я не знаю даже, где я была. Том, что мне делать? Мне кажется, я схожу с ума… Мне кажется, что это я на всех нападаю, Том!»
– Даже жалко ее немножко, - сказала Гермиона.
– Знаешь, если чистокровная волшебница с родителями из Ордена Феникса почти весь учебный год держала при себе такую штуковину, общалась с Риддлом и не заподозрила неладного… - начал я, но поправился: - Заподозрила, но слишком поздно. Но и тогда она не пошла к декану или директору, даже родителям ничего не сказала! Ну и кто тут сам себе враг?
– Тоже верно, - подумав, кивнула Гермиона.
– Смотри, все еще пишет! Соскучился по общению, похоже…