Истребитель
Шрифт:
Карпов вынул руки из карманов широкого драпового пиджака с длинными немодными сейчас полами, положил их на скатерть и взглянул на часы.
Никто не знал, что у него в карманах прячется! Если б узнали – давно смотались бы из зала.
К компании Чесновского подбежал официант и передал «крёстному» о драке в вестибюле. Гримаса на физиономии мафиози внезапно изменилась в худшую сторону.
Филин напрягся. Он спокойно поднялся и направился к сцене, поближе к группе головорезов. Замечая все
Кроме этих, в ресторане подозрительных больше не наблюдалось.
Никита добавил вышибале ещё раз, нагнулся и прошептал:
– Не смотри, что я маленький и худой! И никогда не наглей так, приятель, как со мной! Не всем это нравится.
Далее Топорков прошествовал в зал ресторана, с холодной неприязнью разглядывая вокруг себя женские и мужские лица. Почему-то всё здесь ему сразу осточертело.
Чесновского и его людей парень заметил быстро. И шёл к ним.
Один из телохранителей мафиози хмыкнул, скривившись в недовольном оскале.
Филин отметил и это. Ему нужно было фиксировать ВСЁ!
Никита подрулил к столику «крёстного», жестом попросил, скорее подтолкнул одну из девиц удалиться, уселся на её место, и незамедлительно начал речь:
– Чесновский! О-о, как мило! И с девочками! Что, уже можешь? Или хочешь?!
Он видел, как «вор в законе» побагровел, заёрзал на месте, почмокал толстыми губами и переглянулся со своими людьми.
– А ну, валите отсюда, кобылы! – прорычал он, махнув рукой. Шлюхи исчезли. Ветром сдуло.
– Ты не зазнаёшься, слонёнок?! Что рожу строишь, не понимаешь?!
– А… да ты… да мне никто ещё… так со мной гутарить!.. – задохнулся Чесновский.
– Напоминаю, толстяк, если забыл! Зачем ребят из бригады Соломона обидел? Что не поделили? Мне не Соломон сказал, я сам узнал. Я всё знаю, всё слышу и вижу! Ты себя пупом Земли считаешь?! Я для тебя, что ли, всех этих уродов мочил? Для тебя «ДЕСЯТКУ» истреблял? Чтоб ты тут свои планы и власть вынашивал?! Хозяином себя ощутил! Ты оху. л, толстяк! Я ведь могу счёт продолжить! Жир спущу, шарик мой ненаглядный, и за забором опять не узнают! Ты этого хочешь?
– Н-нет, Никита, нет! Я извинюсь.
– Я считаю, что сделать это надо поскорей!
– Да-да, я согласен с тобой! Согласен. Ты зря кипятишься, Никита, поверь мне! Зачем нам с тобой устраивать в стакане цунами?!
– Я тоже так думаю. Только не играй, и не вздумай меня обмануть, колобок!
– Никита, прошу тебя!..
Всё бы ничего, но в этот момент всю малину испортил один из крепышей-охранников Чесновского. Глупее всех оказался малый!
Глупее и наглее! Таких Топорков вообще терпеть не мог.
– Ты, козёл, на кого тянешь?! Сучара зелёная, лох, вали отсюда, пока яйца тебе… – начал здоровяк в кожаном жилете,
– … Замолчи, кретин! – завопил вполголоса Чесновский, багровея на глазах.
Но было поздно. Таких выпадов Истребитель прощать не мог. Как не мог вынести рядом с собой присутствия такой рожи!
Он оторвал от подлокотников ресторанного стула обе руки, словно показывая, что спокоен, безобиден и безоружен.
Но напряжённый до предела телохранитель Чесновского медленно стал подниматься, не спуская глаз с опасного парня.
«Застрелить, замочить его прямо здесь, сейчас?..» – подумал он, до боли сжимая резную рукоятку американского ствола.
Рукав Никиты натянулся, чуть-чуть задрался, и манжет сорочки оголился.
Психа-крепыша отвлёк Филин.
Он подошёл на три шага к тому и окликнул.
Телохранитель развернул голову, не ожидая кого-то услышать позади себя.
Он увидел мужчину в костюме, задравшего полы расстёгнутого пиджака, и смотрящие прямо на него чёрные отверстия двух автоматов «узи». У него челюсть отвалилась, как ковш сломавшегося экскаватора.
Глухо чмокнул в рукаве Топоркова «Стерлинг Мк-7». И сразу вслед за ним зал ресторана оглушил крик телохранителя.
Пуля разорвала ему штаны и плоть ноги выше колена.
Филин опустил руки, вынул их из карманов и мирно осушил фужер апельсинового сока, стоявший рядом на столике.
Никита подошёл к раненному охраннику, лёгким пинком выбил из его кисти «кольт», отлетевший под чужой столик, и сильно ударил парня ногой по голове. Поза «корячки» бедняги изменилась на другую: «по-пластунски».
Топорков обернулся. Рука другого телохранителя дёрнулась от замшевой короткой курточки к столу. Никита скривился в горькой, злорадной усмешке и с размаху, по-боксёрски, нанёс хук левой.
Крепыш вместе со стулом рухнул на пол.
Сзади Никиты зароптали и зашушукались. Кто недовольно, кто одобрительно.
Парень добавил коренастому ногой, отчего тот скорчился возле стула Чесновского.
Теперь Никита уставился на самого «крёстного».
Чесновский вжал голову в плечи, а зад в стул, извиняясь за своих недоумков.
– Вот и поучишь их уму-разуму! И сам подумаешь хорошенько! – с этими словами Никита вынул из бокового кармана скотч, из другого – две «лимонки» и наклонился к толстяку.
– Никита, зачем? Что ты делаешь? Я всё… всё понял! Я уже подумал, я знаю!.. – бормотал Чесновский.
– Будешь кривляться, сломаю нос! Ты же слышал, я выдумщик тот ещё!? Смирись, христовый!
Никита прикрутил, прилепил, приковал оба предплечья Чесновского к подлокотникам, сунул в ладони ему Ф-1, выдернув чеки и спрятав их себе в карманы.