Истребители. Трилогия
Шрифт:
– Ой, сейчас что-то будет… – что-то предчувствуя, пробормотал резко вспотевший Мерецков.
Адъютант Мехлиса с силой бил Льва Захаровича, судорожно кашлявшего, по спине.
Комиссар, с удовольствием слушал своего подопечного, посмеиваясь, который довольно неплохо выступал по местному радио, пока в конце передачи не произнес странные слова. К сожалению Лев Захарович в это время пил крепкий грузинский чай, так что не удивительно что он подавился.
– …прибаф-фь… – прохрипел он.
Адъютант подошел к большому ящику радио и прибавил громкости. Кабинет наполнила музыка и ПЕСНЯ.
…От
Не осталось порой имен.
Те, кто приняли смертный бой
Стали просто землей, травой.
Только грозная доблесть их,
Поселилась в сердцах живых.
Этот вечный огонь.
Нам завещанный одним
Мы в груди храним.
Погляди на моих бойцов,
Целый свет помнит их в лицо.
Вот застыл батальон в строю,
Снова старых друзей узнаю.
Хоть им нет двадцати пяти
Трудный путь им пришлось пройти.
Это те, кто в штыки
Поднимался как один,
Те, кто брал Берлин.
Нет в России семьи такой,
Где б не памятен был свой герой.
И глаза молодых ребят,
С фотографий увядших глядят.
Этот взгляд, словно высший суд,
Для парней, что сейчас растут.
И мальчишкам нельзя,
Ни солгать, ни обмануть,
Ни с пути свернуть.
(Евгений Агранович)
– Товарищ капитан, просыпайтесь, уже восемь утра, – тряс меня кто-то за плечо.
С трудом разлепив глаза, я увидел над собой склонившегося ведомого.
– Славка, долетел значит?
– Долетел, товарищ капитан.
– Хорошо. Что вчера было? А то я смутно помню.
– О-о-о, вы вчера по радио выступали, все под таким впечатлением. Спрашивают, когда вы еще про фон Штирлица?..
– Штирлиц?! Радио? Какое еще на фиг радио?! – перебив, с недоумением переспросил я.
Лаврентий Павлович Берия стоял у окна и наблюдал, как два водителя копаются во внутренностях его машины. Трехлетний «Паккард» на котором в последнее время ездил всесильный нарком, пару дней назад стал дергаться в тот момент, когда трогался с места и сейчас водитель позвав на помощь коллегу, ковырялся в движке.
– Совершенно ничего не помнит? – поинтересовался
– По крайней мере, не симулирует точно. В течение получаса он смог вспомнить только то, что: «там вроде обои зелененькие были». В принципе не ошибся, в студии стены окрашены в зеленый цвет, – ответил стоявший на вытяжку капитан госбезопасности Никифоров.
До начала войны он даже помыслить не мог, что станет порученцем САМОГО Берии, но через месяц с начала нападения, в обычный штатный полк, которого ждала судьба десятков других авиачастей, попал странный паренек, потом все закрутилось-завертелось и вот капитан уже полгода как личный порученец наркома. Нет, это конечно хорошо, но постоянно отслеживать Суворова, было возможно только, когда он рядом. Конечно люди Никифорова постоянно находились рядом с летчиком, взять того же особиста полка, но личное присутствие все-таки лучше. Хотя не в том случае, когда Вячеслав оказался на Керченском фронте. За несколько дней, Суворов все поставил вверх дном, и Никифорову до сих пор приходилось исправлять все, что натворил поднадзорный. Никифорову даже пришлось выслушать резкую отповедь наркома на действия Суворова, что было очень неприятно.
– Что он говорит про исполнение?
– Когда ознакомился с текстом, скривился. Явно узнал, потом понес всякую чушь, что не помнит ничего.
– Врет?
– Про выступление нет, а то, что было в записи передачи, он знает. Даже пару анекдотов про этого фон Штирлица рассказал, правда, очень неприличные, но смешные. Беспокоит другое, реакция армии и флота на выступление Вячеслава.
– Сильно впечатлились? – поинтересовался нарком, расхаживая по кабинету, вынуждая порученца постоянно поворачиваться вслед за ним.
– Более чем. Политотдел фронта завален просьбами организовать выездные концерты с участием Вячеслава. Когда я вылетал из Керчи, количество писем перевалило за десять тысяч.
– Ого.
– Большую известность среди простых бойцов и командиров получил этот фон Штирлиц.
До выхода Суворова в эфир диктором было озвучено, когда и во сколько Вячеслав будет выступать, поэтому многие успели запастись писчими принадлежностями.
Многие знали, что он во время таких выступлений, поет новые песни, вот и… дождались. Несмотря на довольно продолжительное время эфира, фактически все слова Вячеслава были тщательно записаны и распространенны среди бойцов. Кстати в основном этим занимались политруки. Так что, если кто и не слышал передачи, то читал ее, поэтому-то этот фон Штирлиц и стал так известен на Керченском фронте.
Боюсь только что ненадолго, солдатский семафор быстро передаст их на другие фронты.
– Вы хотите сказать, что согласны с товарищем Мехлисом? – с любопытством поинтересовался Лаврентия Павлович.
– Да, я с ним согласен. Выступление выездных юмористических бригад от Политотдела довольно интересная задумка, тем более с рассказами, пантомимами и анекдотами Суворова. Да и напечатать небольшие книжки с анекдотами тоже хорошая идея. Когда Вячеслав услышал об этом, он предложил вставлять пару новых анекдотов в каждом выпуске армейской газеты. Правда среди сотрудников Политуправления фронта эта идея не нашла отклика.