Истребители. Трилогия
Шрифт:
Вооружались также стандартным вооружением для РККА. Так как именно служило учебным оружием для обучаемых. Обучались в них и на воинские специальности – радистов, водителей, механиков. Подчинялись такие отряды военным комиссарам. Где на каждого обученного бойца заводилось специальное дело. По окончании обучения в зависимости от специализации их старались направлять на воинские должности в формируемые воинские части. Подготовкой разведчиков в таких отрядах не занимались.
Но это в моем мире, тут такие отряды были переформированы в группы самообороны. Фактически
– Я только второй день как прибыл, велели занять вновь созданную должность, и следить за порядком. А тут перестрелка у складов, налет. Ну я схватил табельное оружие, автомат, и побежал к машине, куда милиционеры грузились. Одни из них, сержант, сказал, что в банде почти пятьдесят человек. А нас всего восемь. Я думал все, положат они там нас, тем более стрельба шла автоматическая, пулеметы отчетливо было слышно.
– Ну и?.. – заинтересовался я.
– Да ничего не было, – отмахнулся сержант, – когда мы приехали последних добивали. Командир отряда самообороны списанный под чистую лейтенант, бывший командир пограничной заставы. Своих так заучил что они покруче осназа стали.
– В общем, бандитов на ноль помножили я так понял?
– Как-то странно вы сказали, но да.
– Понятно. Часто налеты случаются?
– Три раза было, все залетные. Остальное так, бытовуха. Милиция справляется, а отряд наблюдение всех подъездных дорог обеспечил. Охраняют, в общем.
В это время на кухню пришли женщины, они быстро рассервировали стол и присели рядом с маленькими рюмками. Поминки продолжались. Вечером, когда мы стояли и курили на крыльце, то есть это они дымили, а я дышал свежим воздухом. Федор поинтересовался:
– А вы, товарищ майор, надолго к нам?
– Сегодня обратно в Москву. Дел много.
– Какое сегодня? – возмутился Семен Алексеевич, – Инга уже кровать в горничной стелет, у нас переночуете.
– Хорошо, – легко пожал я плечами.
Насчет охраны не переживал, уже успел с ними поговорить во время прошлого перекура, они сняли комнату через четыре дома, так что я продолжал находится под охраной.
– Хороший парень, – кивнул я вслед вошедшему в избу Федору.
– Хороший, это да. Но решать все равно Анне. Пошли в дом, пока бабы там с твоими подарками разбираются, мы еще хряпнем по сто грамм.
Подарков я надарил довольно много. Чего только стоят два немецких парашютных купола с их шелковым материалом. В военное время, когда поставки материи в села и деревни прекратились, это был бесценный подарок, люди уже начинали обноситься, выживали старыми запасами, да и они были не в лучшем состоянии. Подарил им морской рыбы, той самой вяленой, она была в превосходном состоянии, так что возражений не было. Особенно благодарили за соль и сахар. Из вещей Семеныча что у меня хранились, то есть в его полку, привез награду, и вещмешок с личными вещами. В основном простая мелочевка, но ведь родного человека,
Утром, Нина, которая во время завтрака сидела рядом со мной, вдруг сказала:
– А у Аньки, твоя фотография на стене висит, вот така-а-ая, – развела она руками.
– Нина! – возмущенным тоном пыталась остановить младшую дочь мать. Аня которая сидела напротив вспыхнула как маков цветок и убежала из залы где мы завтракали.
– А?
– Извините, ее. Глупости всякие говорит, – неловко пробормотала Инга Владимировна.
– Я не вру, – топнула ножкой вставшая из-за стола Нина, – Хотите покажу?
– Ника, иди к Олегу, можете поиграть во дворе.
Завтракали мы всей семьей Морозовых, Федора не было, он вчера вечером ускакал к своей хозяйке, где снимает комнату. Пешком, своего транспорта у него не было. Семен Алексеевич молчал, только прятал улыбку, когда отпивал чая из кружки. Над столом повисла неловкость.
– Что я хотел сказать, да забыл. В Москве буду до конца месяца, первое время буду занят, нужно несколько песен записать, учеба, да еще выступление по Всесоюзному радио, но числа так двадцать второго жду вас в гости, а лучше сам привезу. По Москве погуляете, у меня погостите. Да и я развеюсь, тоже интересно погулять по известным местам.
Провожали меня все, только Аня так и не появилась. Несмотря на мои отнекивания меня загрузили так загрузили. Одной картошки почти целый мешок, не считая всяких солений. Они успели закупить соль перед смой войной, так что соленья у них были.
Подумав, махнул рукой, пусть будет.
– До встречи! – махнул рукой, выезжая со двора.
– Глафира Ивановна, я дома. Здравствуйте, – крикнул я, вваливаясь в прихожую.
– Ой, Севонька, а я ждала тебя только через час.
– Да я передумал заезжать в Центр, поем, отдохну, высплюсь, вот может тогда, и съезжу к парням.
– Тут постоянно названивают. Какой-то Игорь Быков.
– А, это мой музыкальный редактор можно сказать. Хороший мужик, он сказал, когда перезвонит? – поинтересовался я стягивая сапоги.
– В два часа дня обещал. Как съездили, все нормально?
– Да, конечно, посмотрел на деревенскую жизнь, переночевал у Морозовых, погостил можно сказать, и обратно.
– Тяжело там?
– Да нормально, справляются.
– А с письмом что? Ты так забеспокоился?
– Да все нормально, просто не так понял.
После горячего душа, я в банном халате устроился за столом и просматривал старую и свежую почту. В основном это были восторженные девичьи письма, было много от детей, от фронтовиков. Один обижался, что я не пою про них, про простую пехоту.
В его прошении, написать песню про обычных трудяг войны подписалась вся рота.
Глядя на разные закорючки, я думал, что у каждого бойца своя судьба, свое предназначение. Кто-то погибнет, а кто-то водрузит красное знамя над рейхстагом.
Писали школьники, комсомольцы. Было и от моей пионерской дружины. Я с ними и так связь не терял, отвечал на все что приходило. Получил от них даже подарок к 23 февраля. Перчатки.