Истребительный батальон (очерк 1942)
Шрифт:
Смерклось. Минный обстрел продолжался, но мины перелетали через наши головы, немцы вели огонь, явно не видя нас. В воздухе появились разноцветные нити трассирующих пуль.
Ночь темная, душная вступала в свои права, надо было выслать боевое охранение. По переданной вполголоса команде быстро собрались командиры рот. Первым явился Иван Александрович Симонов, рослый, плотный с серыми, спокойными глазами. На нем спецовка. подпоясанная ремнем с двумя подсумками. На поясе две гранаты. Работая заведующим автогаражем на заводе, он прошел в батальоне путь от командира отделения до командира роты. Требовательный к себе и подчиненным, товарищ Симонов отдавал батальону и обучению своих бойцов все силы. Командир второй роты Константин Данилович Блюмкин, преподаватель физики Механического
Вскоре же неслышными черными тенями ушло вперед боевое охранение.
Со связным тов. Талдыкиным направились в поселок на оперативное совещание в штаб. Медленно брели мы в кромешной тьме вдоль своего боевого расположения. Приходилось все время раздвигать ветки, обходить ямы. идти ощупью.
Сзади изредка слышны очереди, высоко прорезали воздух нити трассирующих пуль – зеленые, красные. Иногда вспыхивали немецкие ракеты, заливая все вокруг мертвым, белым светом. Наше расположение молчало. Чем ближе к поселку, тем ярче и больше багровое зарево, занявшее четверть горизонта. Это горел Сталинград. Несколько домов пылает и в поселке. Но большинство улиц темны. пусты, лишь изредка проходят патрули, да около некоторых домов видны узлы, мешки и дети. – это женщины собираются на переправу. Всюду под ногами битое стекло, следы бомбежки, а в окнах кровавые отсветы горящего города.
Штаб батальона работал. С завода подвозили новые пулеметы, их разбирали, прочищали, слегка смазывали и сейчас же отправляли на позицию. У распакованных с патронами ци-нок набивали диски и укладывали по четыре в новые заплечные сумки. Тут же выполнялась и другая срочная работа: формировались и отправлялись караулы 'для охраны складов и других объектов в Горном и Южном поселках завода. Быстро провели оперативное совещание. Связи с центром города по-прежнему нет. Одно было ясно, что город подвергся невиданному, варварскому разрушению, а к
Волге у поселка Латощинка прорвалось крупное немецкое соединение. У ворот родного города – смертельная опасность.
Наш долг – до конца защищать завод и город. Впереди для нас всех боевое испытание.
III. БОЕВОЕ ИСПЫТАНИЕ
Двадцать четвертого августа наша разведка установила, что в балке, западнее карьера и поселка Спартановка немцы сосредоточили большое количество автоматчиков – их цель была ясна – прорваться к Тракторному заводу.
Передовые немецкие автоматчики, буквально, нависли над балкой, а близко придвинутые вражеские минометы зажгли уже много зданий в поселке. Завод обстреливался, но работал и должен был непрерывно работать. Наш батальон, как и другие истребительные батальоны города и народное ополчение Трактор. нозаводского района, получил приказ перейти в контратаку, отбросить немцев за Сухую Мечетку, задержать их продвижение к заводу.
25 августа было таким же жарким, душным. как и предыдущие дни. Сзади нас продолжал гореть город. Вся южная половина неба была затянута густым черным дымом. В воздухе появлялись все новые и новые «Юнкерсы». По ним ожесточенно били наши зенитки. То и дело разгорались воздушные бои.
Около одиннадцати: часов левее нас занял исходные позиции Краснооктябрьский истребительный батальон. У него много пулеметов. Западнее нас расположилась пулеметная рота 21 учебного танкового батальона, а восточнее – пулеметная рота строителей. Сзади, за группами кустов сосредоточились танки. Получена полоса наступления: справа – бугор с вышкой, слева – радиостанция включительно.
Быстро были собраны командиры, разъяснена боевая задача.
Время подходило к двенадцати. К наступлению все готово. Слегка волновала мысль: «Как выдержим первое боевое испытание». Суровые, напряженные лица бойцов, спокойная деловитость командиров внушали уверенность. что долг свой выполним с честью.
Двенадцать. Пушки танков начали оглушительную стрельбу – это наша артиллерийская подготовка. На правом фланге у Спартановки слышно гудение моторов –
Батальон краснооктябрьцев уже поднялся.
Маскируясь порослью, по балочкам во взводных колонн наш батальон вышел на рубеж атаки. Быстро развернулись. Первая рота слева. Поднимаемся на бугор. Он весь в пыли от густо падающих пуль противника. Навстречу нам с отвратительным кряком рвутся немецкие мины.
До лесопосадки, где залегли немецкие автоматчики – метров двести, не больше.
С боевым кличем: «Вперед! За Родину, за Сталина!», – батальон бросился в атаку. Впереди командиры, за ними, стреляя на ходу, бойцы. Бой был неравный: силы немцев значительно больше, но наши сердца кипели ненавистью к врагу, мы были полны решимости драться до конца за родные завод и город, за свои дома, за свои семьи.
Яростно били наши пулеметы, винтовки. Мы бон почти у кустов лесопосадки. Сквозь зелень мелькали сине-зеленые мундиры немцев, по ним, справа от меня, кто-то из бойцов давал длинные очереди.
Пробираюсь к правому флангу. У куста лежит командир роты Симонов. Он мертв. Несколько пуль пробили ему голову и грудь. Симонов пал, как герой, выполняя долг коммуниста перед родиной.
Где-то рядом частые очереди. Согнувшись, перебегаю. Под кустом наш пулемет. Весь вжавшись в приклад, не отрывая глаз от прицела, командир отделения Зайцев ведет огонь по группе тополей. Там, в ложбине, за валом пруда засела группа вражеских автоматчиков, чуть правее и выше – беспрерывные желтые вспышки пулеметных очередей. Впереди, левее нас, на поляне, покрытой редкой фруктовой посадкой, были ясно видны черные фигуры залегших бойцов. Их остановил мощный немецкий огонь. Впереди залегших бойцов простым глазом виден подъем, на скатах которого правильные ряды фруктовых деревьев. В просвете между ними.кусты посадки полосы озеленения. На фоне зелени – еле заметные желтые бугорки, видимо, полоски снеже выброшенной земли. Это знакомо. Такие, наспех вырытые окопчики, соединенные между собой узким и неглубоким ходом сообщения, мы уже миновали. Стало очевидным, что немды окапываются и оттуда ведут огонь. Теперь надо было во что бы то ни стало быстро определить, где кончается левый фланг немецкой обороны, остановивший нашу роту слева. Требовалась разведка. Беру с собой связных. Идем гуськом, впереди Володин, сзади Талдыкин. Прошли позицию зенитных батарей. Никого – все тихо. Дальше идти нет смысла. Но слева, сзади у тополей, на расстоянии 700 метров – ожесточенные очереди из автоматов. Возвращаемся назад, берем уже правее, в направлении на выстрелы. И только что вышли из лесопосадки на открытую улицу, как в упор, с 20-ти, примерно метров огонь двух автоматов. И Володин, и я, раздвигавшие последний куст посадки, упали. У локтей, у лица комья земли от вражеских очередей. И снова тихо.
Сзади шепот Талдыкина: «Ползите назад».
Не поворачиваясь, не отрывая тела от земли, пробую продвинуться. И опять рядом стук пуль о землю. Делаю, две-три попытки, наконец, отползаю за кусты. Нарвались на двух автоматчиков.
– Где Володин?
– Лежит там, – тихо отвечает Талдыкин.
– Товарищ начальник штаба, я подползу справа и брошу гранату, а вы наблюдайте и открывайте огонь.
Талдыкин тихо пополз. Шуршанье от раздвигаемых кустов становится все тише и тише… Я решил через кусты спуститься немного ниже. Метрах в десяти от меня на прежнем месте лежал ничком, лицом в землю Володин. «Не убит ли?» – подумал тревожно. Пробовал, не поднимая головы из кустов, рассмотреть откуда стреляли. На фоне желтой земли трудно что-либо определить, а подняться нельзя. Пот заливает глаза, но не отрываясь смотрю в желтую полосу земли; ее то закрывает, то открывает качающийся куст бурьяна. Осторожно подтягиваю винтовку и навожу. Вдруг в кустах мелькнуло что-то черное и вслед – желтое пламя, пыль и взрыв. Снова в кустах темная тень. Нажимаю спусковой крючок. Сейчас же второй взрыв, уже в кустах. На поляне показался бегущий Талдыкин. Срываюсь с места, несколько прыжков и мы у мелкого окопчика, прорытого поперек, посадки. Рядом с окопчиком лежит рослый в зеленовато-синем комбинезоне фашист. Кровь заливает его лицо и грудь. Рядом с ним автомат.