Истукан
Шрифт:
Покончив со сбором найденных вещей и назвав травянистую проплешину лагерем, Самоедов выступил с речью. Попросил и впредь приносить ему всё, что удастся выловить в море, не ругаться по пустякам и помогать тем, кто нуждался в помощи. Михаил Аркадьевич наговорил кучу банальностей, но Дима почувствовал, что ему стало спокойнее. Далее последовал утомительный пересчёт пакетиков с кофе и растворимым напитком, после чего Самоедов, для видимости согласовав решение с Альваресом, объявил, что выжившие будут получать по одному пакетику каждые три дня. Кружка была одна на весь лагерь, и людям предстояло разбиться на две группы по десять человек
– Кружка останется в вашем распоряжении примерно час. Разведите напиток, насладитесь его вкусом и передайте кружку следующему в очереди.
Дима, Клэр и Лоран попали в первую группу. Получив зелёные пакетики «Танг», они вернулись к северной оконечности пляжа, где жили в последние дни. Филиппинцы боялись приближаться к могиле капитана Альвареса и наведывались туда редко. Диме и французам нравилось уединение, близость к кургану их не смущала.
– «Для поддержания водного баланса наших тел нужно выпивать не меньше восьми стаканов воды каждый день. – Лоран зачитал рекламный текст с пакетика, и его слова в островной глуши звучали музыкой. – „Танг“ вам поможет. С „Тангом“ вода становится вкусной. Каждый стакан позволит вашему ребёнку получить сто процентов суточной нормы витамина С».
– Прекрасно, – кивнула Клэр.
Лоран уговорил Диму и Клэр отложить тангопитие до темноты, обещал к тому времени раздобыть рыбную закуску. До вечера они провалялись в беспокойной дрёме. Сонливость с каждым днём усиливалась. Пройдёт ещё неделя или дней десять, прежде чем выжившие совсем ослабнут. Непонятно, кто тогда займётся сбором кокосов и обследованием бухты. В туманных сновидениях Дима попеременно видел университет, спальню родителей и жёлтую комнату «Изиды». Проснувшись незадолго до заката, обнаружил, что Лоран ушёл. Будить Клэр Дима не стал. В отрешении следил, как берег погружается в краткие тропические сумерки.
Небо долго оставалось пастельно-голубым и умиротворяюще просторным, по нему неспешно скользили полнотелые облака, а вот гористый подъём резко потемнел, слился в монолитную тёмнозелёную волну, гигантским гребнем вздыбившуюся над бухтой. В ней не удавалось разобрать ни силуэта кустов, ни абриса каменистых выступов – глухая бугристая завеса. Только на вершине прорисовывались очертания одиноких деревьев. Прошло с полчаса, и небо потускнело, утратило сумеречное очарование. Облака стали плоскими и серыми, скалы над бухтой почернели. Когда же прозрели звёзды и опрокинутый серп старой луны, небо окончательно выровнялось, а гористые накаты прояснились. Серебристый свет ночи выхватил отдельные верхушки и стрелки длинных ветвей – в их причудливом переплетении скалы предстали исполином, вроде сказочной лисы с мягкой шерстью и заострёнными ушами. Бухта почила под её нерушимой защитой.
Дима успел вновь задремать. Его разбудил Лоран. Раздобыть рыбу француз не сумел, но вернулся с кружкой, и переносить ночное тангопитие никто не захотел. Втроём с Клэр они отправились вниз по пляжу. Перешёптываясь, смотрели на лунные блики в тихой воде и огибали белые куколки закутавшихся в халаты людей. Костёр в лагере давно потух. Тревожить Самоедова, Альвареса или Тёрнера с просьбой вручить им зажигалку Лоран не решился, поэтому предложил отправиться к сигнальному костровищу – там в обложенной камнями ямке всегда поддерживались угли, чтобы вахтенный при необходимости подпалил сухие пальмовые листья.
Долго провозились возле гермомешка с водой. Наполненный
Углубившись в чащу, Лоран принялся нараспев повторять:
– «Танг» вам поможет!
Клэр, смеясь, подпевала. Пляж остался позади, и можно было не опасаться, что их голоса кого-то разбудят, но Лоран вскоре смолк. Из темноты зарослей им навстречу вышел Самоедов.
Появления Михаила Аркадьевича никто не ожидал. В неловкой тишине Лоран поздоровался и обернулся к Диме, ожидая, что он заговорит с соотечественником.
– Не спится? – спросил Самоедов.
В его голосе прозвучала тревожность, да и в целом Михаил Аркадьевич выглядел озабоченно.
– Что-нибудь случилось? – по-русски спросил Дима.
– Случилось? Нет… Вроде бы нет.
Дима не потребовал объяснений. Мало ли чем тут занимался отец Риты. Он мог просто отходить в кусты, хотя место выбрал странное. Казалось, ещё мгновение, и путники разойдутся, но Самоедов, словно извиняясь, сказал:
– Решил проверить, как там Адриан. Сейчас его вахта.
– И как? – неуверенно спросил Дима и вышел из-за спин Клэр и Лорана, постарался в лунном свете лучше разглядеть лицо Михаила Аркадьевича.
– Уснул, паршивец. А нам… Сам понимаешь, нельзя упустить корабль. И вот что… Вы осторожнее. Здесь по ночам кто-то ходит. И мне это не нравится.
– Ну, мы тоже ходим и…
– Вы не таитесь. Вас, наверное, на весь пляж слышно. А тот, про кого я говорю, таится. Я пробовал за ним проследить. Он каждый раз растворяется.
– Надо на пляже посмотреть, кого не хватает.
– Да. Идея хорошая, – оживился Самоедов. – Наверное, я так и поступлю. Но не сейчас. Понимаешь, не хочется пугать людей. Мало ли что мне привиделось.
Дима обещал Михаилу Аркадьевичу поглядывать по сторонам. Пожелав друг другу спокойной ночи, они распрощались.
Рассказ о таинственном незнакомце Лорана не испугал. Француз больше не пел, но теперь изредка принимался завывать страшными голосами и хватать исподтишка Клэр. В ответ ему неизменно раздавался смех. Диму разговор с Самоедовым насторожил, однако портить тангопитие он не стал. Да и Михаил Аркадьевич прав: мало ли что ему привиделось.
Друзья обнаружили, что Адриан, минутами ранее разбуженный Самоедовым, умудрился опять заснуть. Клэр отговорила Лорана разыгрывать филиппинца и потрясла бедолагу за плечо. Раздув угли в малом костре, друзья уселись кипятить первую порцию воды. Костёр был устроен так, чтобы не ослеплять дозорного, не мешать ему всматриваться в море, и Лоран подбросил дров.
«Танг» оказался дешёвым химическим напитком, но здесь он втекал в горло мягчайшим нектаром. Одного пакетика хватало на две кружки, и тангопитие затянулось на несколько часов. Друзья угостили растревоженного собственной безответственностью Адриана – отходить от обзорной кромки он отказался, но кружку принял с благодарностью. До поздней ночи Клэр с Лораном наперебой шутили о шастающем по бухте призраке капитана Алистера, обменивались очередными догадками о содержимом деревянного ящика. Затихали, вспомнив кого-то из пропавших друзей – на пароме они плыли группой из пяти человек, – но затем неизменно отмахивались от грустных мыслей и вновь принимались веселиться.