It's So Easy And Other Lies

Маккаган Дафф

Была первая неделя августа 2005 и Velvet Revolver снова отправились в дорогу. Дейв выдавал мне мои таблетки. Во время остановок Сьюзен несколько раз навещала меня. Это были всеобщие усилия, и это сработало.

Когда тур закончился, я поймал себя на том, что много размышляю. Оглядываясь назад, я видел свои ошибки. Но главной ошибкой было впасть в самодовольство от своей трезвости. Я переступил уверенность в себе. Я начал думать, что больше не наркоман. Рецидив по-настоящему встряхнул меня.

Я долбаный наркоман и всегда им буду.

За

все время, что я был трезвым, я ни разу не ходил в группу поддержки для алкоголиков или реабилитационный центр, что бы там мне рассказали о биохимической стороне зависимости. Я думал о том, чтобы попробовать пройти реабилитацию. Я поговорил со Сьюзен и Бенни. Они оба сошлись на том, что это будет мне полезно.

Бенни рассказал мне, что тоже имел проблемы с наркотиками в прошлом. Я этого не знал. Он рассказал мне, что другие ребята из додзе прошли программу восстановления тоже. Я понятия не имел об этом.

Да, я абсолютно точно знал, что могу все. Но я понимал, что уверенность должна постоянно присутствовать в работе. В поту. В боли – хорошей боли. И в честности. На данный момент это означало встретиться лицом к лицу с реальностью и получить пользу от нового уровня самосознания, который я мог получить от реабилитации. Я решил попробовать месячную программу. Но до того, как я посвящу месяц реабилитации, я полетел в Сиэтл, повидать Дядю Джона. Ему диагностировали рак, и он плохо себя чувствовал.

“Оставайся трезвым, Дафф,” сказал он.

Это были последние слова, что он сказал мне.

В середине реабилитационной программы Дядя Джон умер. Администраторы позволили мне вылететь на его похороны – я думаю, они считали, что это поможет мне в лечении. Также я думаю, они понимали, что я просто уйду, если они попытаются помешать мне.

Как и моя мама, Дядя Джон мог сделать так, что ты чувствовал себя самым важным человеком во всем мире. В первый год смерти матери я чувствовал вину перед всеми родными, и я был уверен, что Дядя Джон потратил кучу времени, разговаривая со мной по телефону. Вскоре я понял – он каждого из нас заставил чувствовать точно также.

Весть о смерти Дяди Джона разлетелась по всей округе в восточном Вашингтоне, где за десятилетия своей рабочей практики Дядя Джон помог 15000 детям.

Несмотря на толпу людей на похоронах, мой дядя, казалось, говорил именно со мной – теперь через его старшего сына, Тима. Он прочел ирландскую молитву, которую Джон выбрал по этому случаю:

Жизнь это не путешествие к смерти

Со стремлением прибыть в конечный пункт безопасно с идеально защищенным телом

Но езда с заносом из стороны в сторону

Совершенно использованный, полностью изношенный, и громко заявляющий:

“Ух, вот это поездочка!”

Глава 59

Когда моя дочь Грейс была в 3 классе, она подошла ко мне и спросила: “Пап, почему ты не пьешь вино, когда остальные взрослые пьют?”

Хороший вопрос. Она видела,

что гости приезжают к нам или мы все идем ужинать и все люди – включая Сьюзен, конечно – выпивают. Меня спросили, как я собираюсь рассказать своим детям о моем бурном прошлом? Вопрос Грейс дал возможность рассказать ей немного.

“Это очень хороший вопрос, дорогая, и я рад, что ты задала его. Видишь ли, у меня аллергия на это. Если я выпью один стакан, мне захочется еще. Два стакана станут четырьмя, и мне захочется выпить все, что я найду у себя дома. Тогда я пойду в продуктовый магазин, куплю все, что у них есть и выпью это. Мне сорвет крышу, и я стану не тем папочкой, которого ты знаешь”.

“Ой”, сказала она. “Лучше тебе не пить вино!”

“Вот и я так думаю, родная”.

Вернувшись домой в конце 2005 года, я поймал себя на мысли, что со своими дочками я смотрю на мир через розовые очки. В нашем доме преобладали три высказывания:

«Мило!»

«Бог мой!»

«Оууууу!»

Я отказался от надежды, что они станут верными фанатами Моряков (команда бейсболистов в Сиэтле) или любителями походов загород. Также они не проявляли интереса к гитаре. Но я любил, когда им нужно было что-то от меня, пусть это было простое объятие. Оглядываясь назад, я понимаю, что живу жизнью, о которой всегда мечтал – жизнью, которая была недостижимой в пелене наркомании. И вот я живу-поживаю счастливо со своей семьёй, как за каменной стеной. Ну вообще-то за кованой изгородью, но не в этом суть.

На протяжении долгих лет девочки просили у нас собаку, но ни я, ни Сьюзен не соглашались. Мы решили, что самым подходящим временем будет Рождество. Мы много путешествовали семьей до этого, переезжая из Лос-Анджелеса в Сиэтл и обратно. Я часто брал с собой в полеты Хлои и знал, что питомцы плохо их переносят. Если мы заведем собаку, то такую, которая сможет летать с нами в кабине. Это ставило перед нами еще одну проблему – я не большой любитель маленьких брехливых собачек.

Мы начали штудировать книги с породами собак, волнуясь от того, что скоро в нашем доме появится маленький песик. (Мы решили завести мальчика, чтобы выровнять количество мальчиков/девочек в нашей семье). У каждой маленькой породы, однако, существовало предупреждение о том, как они ладят с детьми. Наконец, мы нашли собачку, в которую тут же влюбились: Кавалер Кинг Чарльз спаниель. Говорилось, что они хорошо уживаются с детьми и не лают. Идеально.

Следующим шагом было поискать заводчиков рядом с местом, где жил Санта. Вскоре стало понятно, что заводчиков маленьких собачек было удивительно много. Были случаи, когда мне присылали фото собачки, одетой в розовое, как и ее хозяин. У одной заводчицы не было компьютера, и она не знала никого, у кого он был. Она сказала, что очень хотела бы встретиться со мной в Kmart у одного восточного городка в Вашингтоне и пройтись шестьдесят миль до ее фермы.

Послушайте, дамочка, я видел “Избавление”*?