Итоги № 23 (2013)
Шрифт:
— На отсутствие идей не жалуюсь. Чтобы не застояться, в паузе написал книгу для начинающих сценаристов и режиссеров «Кино между адом и раем».
— Почему такое название?
— На мой взгляд, именно там и находится то, чему посвятил почти всю сознательную жизнь. Книжка не напоминает классический учебник, скорее это сборник историй, которые могут оказаться полезными для будущих кинематографистов и любопытными для широкой аудитории. Кроме того, я активно занимался преподаванием — сначала на Высших режиссерских курсах в Москве, а потом десять лет курсировал между Россией и Германией: вел в Гамбурге курс в местной киношколе. Удалось подготовить профессиональных ребят, взявших два студенческих «Оскара» и одного короткометражного во взрослом конкурсе.
— Остаться не предлагали?
— Многократно. Но для меня это звучало совершенно дико. Что бы я там делал? Если бы возникла идея совместного фильма или какого-то другого проекта, может, пошел бы на подобный шаг, а иначе не видел смысла. Хотя бы по той причине, что не знаю ни одного языка, кроме русского. Для чтения лекций хватало, а дальше? Звали на немецкое телевидение, но, чтобы там работать, надо понимать, о чем люди говорят. Рассказывают, выдающаяся актриса Мерил Стрип в состоянии передать полсотни диалектов американского языка, а я по произношению не отличу баварца из Мюнхена от шваба из Штутгарта… Словом, в моем случае это не вариант, режиссер так не может. Да и зачем уезжать, если дома есть дела? Кроме книги, написал еще два сценария, правда, так и не запустился с ними, не найдя финансовой поддержки. А вот с «Шагалом — Малевичем» встретил инвестора, заинтересовавшегося идеей. И я начал готовиться к съемкам, потихонечку все покатилось…
— Почему не стали развивать сериальный опыт? В 2002 году вы даже получили Госпремию России за «Границу».
— Мне понравился формат, и второе название — «Таежный роман» — появилось не случайно. Мы снимали не «мыло», а полноценное кино. Но потом все принялись работать в похожем ключе. Сериалы — особый жанр, им нужно владеть, как и любым другим ремеслом. Первый опыт у меня получился удачный, но дальше не стал особенно углубляться, поняв, что это не мое.
— И с «Высоцким» у вас не сложилось. С тем, которому «Спасибо, что живой».
— Позвали Константин Эрнст и Анатолий Максимов. Я собрал два актерских ансамбля, но это продюсерское кино, где главной фигурой является отнюдь не режиссер. Мы расстались друзьями, я получил приглашение на предпремьерный показ, был там единственным гостем со стороны, не из съемочной группы, завершавшей работу над фильмом. В той компании никто, кроме меня, лично не знал Высоцкого, не встречался с ним в жизни.
— И как вам картина?
— Если помнишь человека, о котором собираешься снимать, надо полностью подчиниться этой памяти или молча отойти в сторонку. Эрнст с Максимовым создали образ, портретно похожий для публики на Высоцкого и по характеру вписывающийся в придуманную остросюжетную историю. В моем представлении это плохо совмещалось с Володей, хотя сделано все было профессионально, солидно. Сейчас редко так работают. Молодцы! Другой вопрос, что я на этом проекте все равно работать не смог бы.
— А ремейк «Экипажа» Николаю Лебедеву легко отдали?
— С радостью! Коля потом рассказывал, что боялся моей реакции, не знал, как подступиться, не понимал, к чему готовиться. А я сразу ответил: «Бери и делай, что считаешь нужным. Ради бога!»
— Почему сами не взялись?
— Какое-то время назад спрашивал у «Аэрофлота», не хотят ли оказать спонсорскую поддержку, но это не вызвало интереса. А с Лебедевым, как и в случае с «Легендой № 17», будет работать студия Никиты Михалкова «ТРИТЭ», очень серьезная команда. К слову, Николай — самый усердный мой ученик, несколько раз прослушал курс лекций, которые читаю время от времени. В какой-то момент я даже не выдержал, спросил: «Коля, в чем дело? Что ты ходишь, старика смущаешь?» А он говорит: «Александр Наумович, не беспокойтесь. После ваших лекций я обязательно что-нибудь меняю в сценарии». Он тогда готовился к фильму о Харламове.
— Советами помогать будете?
— Стараюсь не лезть в чужую работу, пока не позовут. Хотя есть сегмент, где могу быть полезен. Сейчас все увлеклись
— Но, согласитесь, ремейки легендарных советских картин вряд ли можно назвать особо успешными, будь то «Джентльмены, удачи!», «Кавказская пленница-2», «Служебный роман. Наше время» или «Ирония судьбы. Продолжение». Войти на заказ в ту же кинореку получается со скрипом.
— Когда пытаешься повторить путь добротного, качественного фильма, еще можно рассчитывать на что-то, если же берешься превзойти шедевр… Перечисленные вами картины высоко подняли планку, с ними изначально сложно конкурировать. Убежден, что Эльдар Рязанов — лучший российский режиссер, наиболее полно выразивший наш национальный дух. Что касается «Экипажа», это пример классической ошибки. Думал, что снимаю одно кино, а получилось совершенно другое. Было желание сделать картину, в которой переплелись бы четыре жанра — драма, романтическая комедия, мелодрама и сказка. О фильмах-катастрофах в ту пору мы не знали, в СССР их не привозили и не показывали. Мои герои потерпели неудачи в повседневной жизни, а потом сели на ковер-самолет и, как три богатыря, начали творить чудеса. Чем не сказка? Но начальство быстро погасило мои прожекты, обязав делать картину о коллективном подвиге советского человека. Так я и снимал. Правда, потом на просмотр позвали министра гражданской авиации, а тот, увидев, как на экране наш лайнер совершает посадку в сторону горы, что было грубейшим нарушением техники пилотирования, спросил, побагровев от раздражения: «Что за хренотень?» Только выразился жестче. Затем добавил: «Это сказка?» И члены комиссии «Мосфильма», сидевшие в зале, с облегчением закивали головами: «Да-да, сказка!»
— А как пропустили постельную сцену с обнаженной Александрой Яковлевой?
— Ее сократили в четыре раза! Хотя изначально был трогательный и чистый эпизод. Впрочем, бдительные женщины из службы технического контроля студии, первыми посмотревшие отснятый материал, побежали жаловаться на меня директору «Мосфильма» Сизову: мол, Митта по ночам вместо кино снимает оргии…
— Кастинг для ремейка уже проведен? Не удивлюсь, если роль Леонида Филатова достанется Даниле Козловскому, а Георгия Жженова — Олегу Меньшикову.
— Не факт, что сюжет захотят повторить дословно. Да и ни к чему это. Ведь главное событие, вокруг которого закручивается сюжет, катастрофа самолета и поведение экипажа, а детали наверняка будут иными.
— Если вам не понравится новая версия, скажете об этом Лебедеву?
— Нет, конечно. Нельзя расстраивать художника. Человек живет фильмом, вкладывает всю душу, а ты, значит, начинаешь резать правду-матку… Критики пусть пишут и говорят, что хотят, это их профессия. Но в случае с продолжением «Экипажа», уверен, лукавить мне не придется. Коля — очень хороший режиссер, у него все получится. Смотрите, как выстрелила «Легенда № 17», думаю, этого никто не ожидал.
— Многое зависит и от грамотного продвижения картины.
— Тоже верно. Моему фильму «Затерянный в Сибири» не повезло с прокатом в России. Это было в начале девяностых, когда зритель перестал ходить в кинотеатры, но на Западе лента имела успех. Попала в официальный конкурс Канна, участвовала в пятнадцати фестивалях класса «А», номинировалась на Golden Globe, британская киноакадемия BAFTA наградила ее как лучший английский фильм на иностранном языке, а дома картину так и не увидели. Мы живем по своим законам. В Америке включение в шорт-лист «Оскара» автоматически добавляет фильму миллионов тридцать долларов в прокате. У нас прямой зависимости между призами и сборами нет. С другой стороны, и промоушн на Западе стоит безумных денег. Когда «Затерянного» номинировали в Штатах, мой английский продюсер Бен Брамс сразу сорвался туда и стал проплачивать публикации. Две тысячи долларов — одна рецензия, три тысячи — другая…