Итоги № 24 (2012)
Шрифт:
Дмитрий Быков был на удивление лаконичен и вполне благодушно признал, что «все не так плохо». И тот, кто хочет, и в Америке разыщет любую книжку в онлайне, в том числе и русскую. А вообще, заметил гражданин-поэт, Нью-Йорк не самое плохое место для общения. Если в советское время писатели ездили за вдохновением и заодно потрепаться в дружеском кругу в дома творчества, куда-нибудь в Дубулты или Малеевку, то сегодня берега Гудзона или Темзы представляются им не худшей альтернативой.
С татуировкой успеха
А что думают «самодостаточные» американцы? У исполнительного директора программы Read.Russia Питера Кауфмана должностей и титулов столько, что одно перечисление заняло бы целую страницу. Если суммировать, он продюсер и промоутер новых медийных технологий, включая телевидение и Интернет. «Ярмарка — начало, как я надеюсь, плодотворного сотрудничества, — сказал «Итогам» Питер Кауфман. — Залог продвижения, по-моему,
Крупнейший американский эксперт-книговед Майкл Патрик Херн, выступивший недавно соавтором фундаментального исследования истории русской детской книги, считает, что русские иллюстраторы — одни из лучших в мире. «Русские книги, оформленные в стиле авангарда 20-х годов, с иллюстрациями Билибина, Лебедева, Конашевича, просто изумительны, — полагает Херн. — Их надо непременно продвигать в Америке, они безусловно достойны того, чтобы их узнали и полюбили».
Питер Майер двадцать лет возглавлял издательство Penguin, где затеял успешную серию русской классики. Начало ей положено в 1979 году романом Анатолия Рыбакова «Тяжелый песок». Сейчас он руководит издательством Overlook Press и вдохнул новую жизнь в легендарный Ardis, в эпоху холодной войны издававший опальных русских авторов от Мандельштама до Бродского. Именно Майер вместе с Роспечатью будет выпускать «Русскую библиотеку», о которой сказал Кауфман. «Ждать мгновенных результатов не приходится, — сказал Майер. — Но уже есть обнадеживающие признаки. Нужны новые рецензии, нужна поддержка книгопродавцов. Переводы в принципе не очень популярны в Америке. И тут нет разницы между русской книгой и, например, итальянской. У Ardis хорошая репутация, но продажи незначительны. Когда же мы устраиваем встречи с авторами, большинство приходящих — русскоязычные эмигранты. Они знают авторов по прежним годам и приходят взглянуть на своих любимцев».
Кстати, преобладание наших эмигрантов было заметно и на многих других посиделках и постоялках Read.Russia, быть может, за исключением презентации архива Солженицына и выступления Эдварда Радзинского. Последний — основоположник жанра «хистори-лайт» — редкий для наших творцов пример удачника, обласканного рейтингами американских продаж. Вот он-то, будучи, пожалуй, самым успешным современным русским литератором в США, должен же знать рецепт?
«Скажу вам ужасную вещь, — ответил улыбчивый, как всегда, мэтр. — У меня нет ни малейшего понимания рынка — ни здесь, ни в России. В Нью-Йорке чувствую себя аборигеном. У меня поставили пять пьес в замечательном бродвейском Театре имени Жана Кокто. У всех их авторов, классиков — до меня — значились год жизни и год смерти, а у меня только первый, и это не может не волновать. У меня вышли в Америке четыре книги, а «Николай II» четыре месяца держался в списке бестселлеров «Нью-Йорк таймс». Замечательно прошел «Сталин». Прекрасно «Распутин». Джордж Буш был первым читателем «Александра II». Сейчас я привез «Апокалипсис от Кобы», в нем полторы тысячи страниц. Но сокращать для Америки не буду, захотят — издадут и так».
А на переполненном визитерами стенде онлайновой империи «Амазон» на меня посмотрели как на безумца, когда я стал спрашивать, выгодно ли продавать русские книги: «Ни для кого мы не делаем исключений. Продаем все, что издается и что покупают».
Молодая шпана / Искусство и культура / Кино
Молодая шпана
/ Искусство и культура / Кино
Будущее российского кино: от короткого метра до короткого слова
Предолимпийский Сочи поражает метаморфозами.
«Кинотавру» пришлось пожертвовать своей привычной компактностью, поскольку «Жемчужина», традиционная база фестиваля, поставленная на реконструкцию, сильно сократилась. Поэтому толпы людей с бейджиками, озабоченные стремлением успеть на показ, круглый стол или презентацию, сновали туда-сюда, придавая деловитый настрой сочинскому празднику жизни. Увы, в отличие от «Жемчужины» в других отелях города нет необходимой инфраструктуры — приватного кинозала и закрытого от посторонних большого пляжа, который вечерами превращается то в деловой форум, то в дискотеку. К тому же произошел пожар в плавучем клубе «ПЛОТформа», где сочинский кинорынок любил устраивать презентации наиболее громких прокатных проектов. Впрочем, вечеринки в Сочи не самое важное фестивальное блюдо. Журналисты и кинобизнесмены все-таки предпочитают кино, оставляя «вино и домино» на бессонные ночи.
На завершившемся XXIII Открытом российском кинофестивале самыми резонансными событиями стали не только фильмы основного конкурса, но и показы программы «Кинотавр». Короткий метр». Там были представлены работы студентов и выпускников наших киношкол, а также расширенный в этом году из-за большого числа поданных заявок питчинг проектов. Конкурсное кино, как говорится, отрезанный ломоть: оно уже сделано и предъявлено. Фильмы попадут на другие фестивали, выйдут в ограниченный прокат или будут показаны по ТВ. А вот у молодых авторов такой ясности нет. Загадочное, не так давно вошедшее в русский лексикон слово «питчинг» обычно толкуют как производное от английского pitch, имеющего много значений, в частности — «выставлять на продажу». Иногда питчинг называют «ярмаркой невест». Но мне больше нравится спортивный подтекст этого слова — «подавать». Действительно, главное на продюсерском питчинге — за пять минут суметь ярко подать свой проект. Цель, естественно, добыть деньги на запуск, производство или постпродакшн, в зависимости от того, на какой стадии находится представляемая картина. Питчинг — одна из лучших форм поиска партнеров. Собственно, если есть питчинг, то, значит, есть и киноиндустрия, а не только траты из госбюджета на поддержание национального кино.
В мире проходит огромное количество питчинговых событий. Они могут быть самостоятельными, как Film Bazaar в Индии, B2B в Белграде и Film Meeting в Голландии, или становятся частью больших фестивалей, как Co-Production Market в Берлине и Producers Network в Канне. Именно таким образом создаются копродукционные проекты, в выходных данных которых можно обнаружить и три, и пять стран. Для России такой механизм поиска партнеров пока не очень привычен. Впрочем, наши продюсеры успели «отпитчинговаться» за рубежом, приобретя полезный опыт. Призер Берлинале Алексей Попогребский, попавший в европейскую табель о рангах благодаря картине «Как я провел этим летом», вспоминал, что представлял где-то за рубежом их дебютный с Борисом Хлебниковым фильм «Коктебель». Картина никому не известных авторов интереса не вызвала, но, когда она была завершена, ее достаточно охотно покупали для европейского ТВ.
Первый питчинг в нашей стране устроил именно «Кинотавр» в 2007 году. Проба пера, насколько помню, была так себе: выяснилось, что никто у нас не умеет говорить коротко и ярко. Многие представляли жюри свой проект как бизнес-план по разработке нефтяного месторождения: что, где, когда, кто, сколько, зачем и каким образом. Поэтому каждый раз на питчинг в Сочи приезжает так называемый тренер — опытный продюсер и эксперт, натаскивающий участников в искусстве презентации. Анна Гудкова, бессменный куратор наших питчингов, поездила по миру, постигая эту науку. А это действительно непросто. Профессиональная аудитория, на суд которой выставляется проект, — продюсеры, дистрибьюторы, прокатчики, фестивальные отборщики, представители телеканалов и просто финансисты. Чем увлечь их эмоционально? Можно сюжетом, конечно. Но хорошо бы вдобавок и перспективами в прокате, низкой себестоимостью и наличием уже имеющихся партнеров. У вас есть договор со звездой в главной роли? Тоже хорошее подспорье. Но главное — здравая убежденность продюсера в том, что получится качественное кино, которое захотят смотреть люди. Гудкова считает, что пока у нас от большинства проектов остается ощущение неопытности и незрелости неоперившихся продюсеров: «На самые главные вопросы профессии — кто будет смотреть этот фильм, сколько это кино стоит? — они отвечают параграфами из учебника, а каждая вторая дебютная экспликация начинается словами «российский зритель соскучился по...». Если учесть, что в этом году поступило 324 заявки из России, Украины, Белоруссии, Киргизии и стран Балтии, то с ума сойти можно.