Итоги № 24 (2013)
Шрифт:
— У вас род долгоиграющий?
— По-разному. Папа умер рано, в 66 лет, маме было 75. Две отцовские сестры, мои тетки, прожили до 93 и 96 лет соответственно. Так что… Три раза в неделю по утрам играю в теннис, дважды хожу на фитнес, девушки иногда даже поглядывают в мою сторону. Словом, возраста не ощущаю и ритм жизни снижать не собираюсь. Сейчас завершаем монтаж восьмисерийного фильма о Германии, который в октябре должен пойти в эфире Первого канала. Это будет не веселая история и не рассказ о красивых местах и достопримечательностях, как было с США, Францией или Италией, а серьезный разговор на непростые темы. Название «Германская головоломка» говорит само за себя.
— Рискну предположить: вы немцев не шибко любите, Владимир Владимирович.
— Отвечу определеннее: долгое время я их ненавидел. Но был вынужден решить внутренний конфликт, поскольку дочь двадцать два года живет в Берлине, замужем за
— Опять с Ургантом?
— Ване сложно вырываться из Москвы из-за его собственной программы. Он же не только ведущий, но и продюсер. Нам он может дать не более двенадцати чистых рабочих дней, что маловато, хотя тоже неплохо. Посмотрим, что получится. Если все сложится, к марту закончим монтаж.
— Аккурат к вашему юбилею.
— Сам себе сделаю подарок. Почему бы, собственно, и нет?
Упрощение строптивого / Искусство и культура / Художественный дневник / Что в итоге
Упрощение строптивого
/ Искусство и культура / Художественный дневник / Что в итоге
Когда увольняют лучшего танцовщика театра (а Николай Цискаридзе таки лучший, находится в прекрасной форме и в свои 39 запросто даст фору коллегам-двадцатилеткам) — это послание тем, кто собирается стать лучшим. Его смысл: качество работы в Большом театре не ценится. И качество работы танцовщика: кто видел Цискаридзе на сцене, знает, с какой фанатичной тщательностью «проговаривает» он ногами текст там, где иные коллеги его упрощают. И качество работы педагога: от учеников он добивается такой же требовательности к самим себе. Пусть другие выкидывают сложные моменты, говоря, мол, публика все равно ничего не заметит, его «младенцы» дотошно воспроизводят все, что придумали классики. Но это ведь не важно, правда? Главное — начальнику не грубить.
А Цискаридзе грубил. Даже очень. Вот реконструировали театр, потратили массу государственных денег, отрапортовали президенту — тут танцовщик начал всем рассказывать про недоделки и недостатки. Тогда публика еще театр не видела — это теперь уже все успели обсудить увеличившееся количество неудобных мест и прочие радости, — а он уже очерняет. Не иначе как власти жаждет. И главное, что еще говорить администрации? Некоторые вещи — вроде отсутствия в гримерках и окон (раньше были), и вентиляции — теперь исправить нельзя, до следующей реконструкции люди будут мучиться. А на днях еще МВД сообщило, что выявлено хищение 90 миллионов рублей при реконструкции Большого театра. Фирма-подрядчик не закончила капремонт электрооборудования, а деньги за него получила. Но акт приемки был подписан. Ну да, его подписывал не гендиректор театра Анатолий Иксанов, а руководители «Дирекции по строительству, реконструкции и реставрации». Но о том, что с театром все в порядке, а Цискаридзе лжет насчет некачественной реконструкции, всем рассказывал именно генеральный директор. Цискаридзе вслух удивлялся качеству премьер (театр покупает права на престижный спектакль или приглашает звезду режиссуры — и премьера проваливается) и качеству репертуарных спектаклей (когда танцуют лояльные начальству люди, а не те, кто умеет хорошо танцевать, понятно, что ничего хорошего не получается) — слушать про это тоже руководству обидно. А уж когда случилась дикая история с Филиным и записного критика решили привязать к этому делу, танцовщик, как ни странно, не стал терпеть и пригрозил подать в суд за клевету. Тогда администрация сообщила, что не имела в виду прямой связи артиста с преступлением, просто танцовщик атмосферу создал в театре не ту. И еще пуще обиделась.
И пятнадцать лет назад, когда звезда Цискаридзе только взлетала, и десять лет назад, когда его стали звать на выступления в Парижскую оперу (главный балетный театр мира), артист мог уехать из страны, найти первоклассный театр или стать странствующей звездой. Но как заведенный, как проклятый, как сумасшедший он говорил о Русском балете (звучало всегда с большой буквы), о престиже, о качестве именно Большого театра и пахал здесь. Выходил на премьеру с гриппом (иначе бы ее пришлось отменять — другие исполнители роли лежали пластом в эпидемию), с травмами, в любых обстоятельствах. Он не уехал, и нынешние менеджеры, не способные понять почему (тот, кто не слинял вовремя — лох, не правда ли?), считают, что ему просто некуда деваться. Они ошибаются — без работы звезда такого класса не останется. Когда Григорович выжил из театра
Командарм / Спорт / Спецпроект
Командарм
/ Спорт / Спецпроект
Евгений Гинер — о том, как пересел с «Запорожца» на «Роллс-Ройс», про первую татуировку и первую кровь, о дружбе с Абрамовичем, джентльменском соглашении с Керимовым и несостоявшейся сделке с Махмудовым, а также о российских корнях Вагнера Лава
Евгений Гинер — президент и единоличный владелец футбольного клуба ЦСКА, который в этом сезоне сделал дубль, выиграв первенство страны и взяв Кубок. Но он командует не только в клубе, его слово звучит очень веско и в Российском футбольном союзе. Исполнительный комитет этой организации пестрит фамилиями известных банкиров и крупных предпринимателей, но и в их компании Гинер не тушуется. В конце концов, размерами личного капитала он может помериться со многими. При всем этом остается непубличной фигурой: на телеэкране старается не светиться, интервью дает крайне редко. Однако для «Итогов» сделал исключение. И неожиданно предстал не столько акулой бизнеса, сколько увлеченным и сентиментальным человеком.
— Евгений Леннорович, существуют два типа спортивных руководителей. Одни увлекаются спортом с детства, сами занимались в секции, ходили болеть на стадион. Другие пристрастились к спорту в солидном возрасте, зачастую став уже высокопоставленными чиновниками или бизнесменами. Вы к какой категории относитесь?
— Думаю, все-таки ко второй. В детстве я увлекался футболом, каждое утро бегал к газетному ларьку за «Советским спортом», прочитывал его от корки до корки. Поигрывал и сам, но на очень средненьком уровне. В родном Харькове я занимался в клубе «Маяк», потом перешел в «Металлист». Но все это было не слишком серьезно: сейчас понимаю, что лучше бы я подавал мячи (смеется). К тому же в то время местная плеяда игроков была очень сильной: Бессонов, Балтача, Каплун... Эти ребята старше меня всего на год-два, но играли совсем на другом уровне. Так что в футбол я все-таки пришел уже в зрелом, осознанном возрасте. В начале 90-х меня пригласили в Российский футбольный союз, где я начал курировать молодежную сборную: в 1993 году она вышла в финальную часть чемпионата мира в Австралии. Так я в футболе уже и остался.