Итоги № 38 (2013)
Шрифт:
— Вы в курсе дальнейших планов Сноудена?
— Как я уже говорил, вопрос о его дальнейших действиях будет решаться на семейном совете. Собирается приехать его отец. Вероятно, приедут также мать и, возможно, бабушка с дедушкой. Только после этой встречи наступит какая-то определенность — и в отношении будущей работы Эдварда, и что касается жизненных планов в целом.
— Какие здесь варианты?
— Пока уровень опасности будет оставаться таким, каким он является на сегодняшний день, никакие варианты невозможны. По этой же причине, кстати, откладывается
— Речь идет об угрозе для жизни американца?
— В том числе. Конечно, трудно сказать, что именно может произойти. Но пока американская сторона не сняла своих претензий к Сноудену, нельзя исключать ничего.
— Вы сообщили, что он находится в условиях, «приемлемых с точки зрения бытовых вопросов и с точки зрения его защищенности». Можно уточнить: что это за условия? Отель, квартира, Москва, Подмосковье, какой-то другой регион?
— Это территория Российской Федерации.
— Кто занимался созданием условий? По слухам, Сноудена опекает одно очень компетентное ведомство.
— Я далек от таких структур.
— Ну не так уж и далеки. Вы ведь член общественного совета при ФСБ.
— Я действительно вхожу в общественный совет при ФСБ, но это единственное, что связывает меня с данным ведомством. Поэтому мне сложно ответить на ваш вопрос. Во всяком случае, я не вижу рядом с Эдвардом никого, кого можно было бы идентифицировать как сотрудника российских спецслужб. Кстати, в свое время очень часто высказывалось сомнение в том, что он живет в транзитной зоне аэропорта. Но я-то с ним встречался — и много раз — именно там! Я не хочу раскрывать все подробности оказания помощи Сноудену. В том числе и по этическим причинам — чтобы это не выглядело каким-то бахвальством. Скажу лишь, что я тоже прилагал определенные усилия для решения вопросов, связанных с его обустройством. Решить, например, проблему жилья помогли мои знакомые.
— Насколько я понял из ваших заявлений, у Сноудена имеются телохранители. Кто именно его охраняет?
— Он пользуется услугами одной частной охранной фирмы. Но, понятно, что это не решает проблему безопасности.
— Кто все это оплачивает — охрану, квартиру, еду, одежду?
— Пока что он оплачивает из своих средств. Я тоже помогаю, чем могу. Но сейчас мы думаем об открытии счета в банке. Есть фонды, в том числе за рубежом, собравшие для него определенную сумму денег. И надо сделать так, чтобы Эдвард смог этими деньгами воспользоваться.
— По вашим словам, Сноуден не сидит взаперти, а свободно гуляет по улицам и даже путешествует. И при этом, как вы утверждаете, его никто не узнает. Как такое может быть?
— Если бы у меня была такая возможность, гипотетическая, я бы с удовольствием продемонстрировал вам, что в этом нет ничего удивительного. Он бы прошел мимо вас, и вы бы его не узнали. Это вопрос одежды и небольшого изменения внешности. Так что я никого не обманываю: он действительно
— Но ведь риск все равно есть.
— Безусловно, риск есть. Но риск, насколько я понимаю, просчитанный Эдвардом. Он ведь специалист в таких вопросах и знает, что делает. Кстати, когда Эдвард еще находился в транзитной зоне, я по наивности решил его проинструктировать. «Эдвард, — говорю, — вам надо подумать о безопасности. В том числе что касается пользования телефоном, айпэдом и так далее». Он удивленно посмотрел на меня: «Это вы мне говорите?» Было, в общем, очень смешно.
— Логично предположить, что ваша собственная жизнь теперь тоже связана с конспирацией. Вы следите за тем, нет ли за вами хвоста?
— Если честно, то, конечно, обращаю внимание. Речь ведь идет не обо мне, я должен думать о безопасности моего доверителя.
— Замечали что-то подозрительное?
— Не могу ничего утверждать, возможно, это мое собственное субъективное представление, но какие-то странности бросались в глаза.
— Какие же?
— Ну, допустим, нестандартное поведение каких-то людей в общественных местах, проявлявших, как мне казалось, чересчур большой интерес к моей скромной персоне. Или, например, то, что в ходе моих передвижений по городу на протяжении долгого времени можно было наблюдать одну и ту же машину. Впрочем, я прекрасно понимаю, что спецслужбы располагают сегодня такими технологиями, что определить слежку подчас просто невозможно.
— Можно в таком случае быть уверенным, что Сноудена не выследят?
— Надеюсь, что те меры предосторожности, которые мы предпринимаем, не позволят это сделать.
— Известно, что бразильский парламент формирует специальную комиссию, члены которой намерены посетить РФ, встретиться со Сноуденом и расспросить его о деталях слежки американских спецслужб за бразильскими правительственными и бизнес-структурами. Вы и ваш доверитель в курсе этих планов?
— Мы слышали об этом. С похожими просьбами к нам уже обращались депутаты германского бундестага, представители Франции, Италии, Испании, некоторых других стран. Интерес этот понятен. Ведь одно дело, когда американские спецслужбы прослушивают своих собственных граждан. В этом случае американцы сами для себя должны решить, хотят ли они находиться под колпаком. И совсем другое — когда слежка идет за пределами страны. В том числе за руководителями государств, политиками, предпринимателями. Именно поэтому это так всех задело. Мы — в первую очередь, конечно, сам Эдвард — думаем сегодня о том, в каком формате ответить на адресуемые ему вопросы. Возможно, он проведет пресс-конференцию.
— В какой мере это будет соответствовать условию, выдвинутому Владимиром Путиным и, насколько я понимаю, принятому Сноуденом, — прекратить деятельность, наносящую ущерб интересам США?
— Это самый важный вопрос, ответа на него пока нет. Эдвард действительно дал слово не вредить интересам США и свое слово держит. Как видите, он не делает пока никаких заявлений. Та информация, которая продолжает всплывать в мировой прессе, была им передана еще в Гонконге. Понятно, что отозвать ее было бы невозможно.