Итоги № 51 (2012)
Шрифт:
— Как на Западе отнеслись к появлению русского пилота и русского менеджера?
— Я вообще сомневаюсь, что там меня кто-то воспринимает как русскую. В мире автоспорта национальность не играет никакой роли. Bionda — так меня называют. Вот в момент заключения коммерческих сделок национальность действительно мешает. Со времен 90-х сложился стереотип, что наш бизнесмен — это человек с большими деньгами, который раскидывает их направо и налево. Сейчас, впрочем, ситуация в Европе меняется: приезжают молодые, образованные русские — они очень жестко ведут переговоры. Это и про меня тоже. Когда вышел фильм «Железная леди» про Маргарет Тэтчер, я получила около двадцати
— А руководство «Формулы-1», Берни Экклстоун — он же заинтересован в привлечении российской аудитории. Были попытки действовать через вас?
— Я очень много времени провожу на Западе и регулярно общаюсь в том числе с Берни. В основном контактирую с людьми из «Формулы-1», потому что это вершина автоспорта, но есть знакомства и в других гоночных сериях. Я уже лет пять мечтаю привести в Россию кузовной чемпионат WTCC. Есть идея организовать здесь и гонку серии «Ле-Ман». Но Берни — это, конечно, вершина. Для меня как для менеджера он пример того, как за феноменально короткий срок идеально организовать весь процесс. То, что делает Экклстоун, удивительно еще и потому, что сам он никакой не владелец чемпионата, а просто наемный управляющий. Но умудрился построить работу так, что фонд CVC, владеющий правами на «Формулу-1», просит у Берни пропуска на гонку. Забавно, недавно я встречалась с Хайме Альгерсуари-старшим, отцом молодого гонщика и совладельцем известного чемпионата — Мировой серии Renault, и он мне, в шутку, конечно, предложил: «Оксана, Берни уже немолод, не пора ли тебе занять его место?»
Если серьезно, Экклстоун очень жестко ведет бизнес, он далеко не дурак. В первый раз мы с ним пересеклись еще во время обсуждения проекта строительства автодрома в Москве, в Нагатинской пойме. А затем встретились в 2006 году, когда Петров выступал в «Формуле-3000». Перед этим мы сели за стол с отцом Виталия и с двумя питерскими меценатами, которые помогали карьере пилота, и приняли решение двигаться дальше, в «Формулу-1». И вот я отправилась на встречу с Берни, чтобы прощупать перспективы. Время оказалось неподходящим: Экклстоун еще не забыл историю с несостоявшимся Гран-при в Москве, когда его практически выставили из кабинета мэра перед самым подписанием соглашения. «Да и парень у тебя никакой. Пусть пока где-то еще покатается, а когда будут результаты — снова придешь ко мне», — отрезал тогда Берни. Результатов у нас не было. Сейчас я уже понимаю его задумку: Россия тогда действительно не была готова к появлению национального пилота.
В следующий раз к Берни меня привел Флавио Бриаторе в 2008 году — он собирался позвать Петрова в Renault (правда, в итоге пригласил Нельсиньо Пике — чем это обернулось, все знают). Экклстоун сказал: «Веди его сюда, своего парня, хочу с ним поговорить». Как потом рассказал Виталик, беседа была непринужденная: как дела, кто твой папа, кто мама, кто спонсоры... Вот они-то и интересовали Берни, но Петров не понял. Имелось в виду, нет финансовой поддержки — гуляй. Когда найдешь, приходи, посоветую, что делать дальше.
— Спонсоров тогда не было?
— Были исключительно пожертвования частныx лиц. Например, питерский бизнесмен Илья Ильич Трабер, которому от меня лично огромное спасибо, со своим партнером многие годы тянули весь этот проект. На наших болидах, там, где положено быть спонсорской наклейке, мы просто писали «Россия». Рассчитывали, что кто-то увидит эту надпись и подумает: «Россия — это же я, это про меня». Никто не увидел. Хотя в 2009 году мы целенаправленно искали спонсоров среди крупнейших российских компаний. А что делать? Хотелось развиваться дальше, а дальше — это именно «Формула-1».
Тогда мы пошли
В этот момент возник Берни: мол, есть идея все же организовать российский этап. Он знал, что за нами стоят серьезные люди из Питера, так что сразу завел разговор про Санкт-Петербург. Мне-то после истории с автодромом в Нагатине заниматься Гран-при России не хотелось, но отказаться было нельзя. Начать решили с малого — с выступления русского пилота в чемпионате. Экклстоун сказал мне: «Ходи по командам, пристраивай парня». Если вы думаете, что он помог еще чем-то, то это не так: команды сами принимают решения.
— И вы сразу попали в Renault?
— Не сразу, конечно. Мы были очень близки к заключению контракта с одной из команд. Нам казалось, это была хорошая идея, поскольку со страной, которую представляла та конюшня, у России как раз активно развивались отношения. Мы даже подписали пре-контракт, но в последний момент, буквально в январе, накануне старта чемпионата, подвернулась команда Renault.
— Почему же после двух лет Петров ее покинул? Вернее, его «покинули»...
— Ничего личного, просто бизнес. Виталий оказался не тем инструментом, который нужен был Lotus Renault для достижения своих коммерческих целей. В 2010 году владельцы команды собирались открыть для себя российский рынок и найти здесь глобального партнера. Они делали ставку на российские банки, телекоммуникационные компании и корпорации нефтегазового сектора. Основная надежда была связана с нефтяниками: тогда у команды заканчивался контракт с Total, нужна была альтернатива. Сказать, что не сложилось, — не сказать ничего. Потом уже сами топ-менеджеры Lotus Renault попытались найти партнеров в России, и тоже ничего не вышло. Из этого они сделали вывод: Петров как маркетинговый инструмент российскому рынку неинтересен. В итоге контракт с Total продлили, а поскольку это французский концерн, то понадобился и гонщик из этой страны — Ромэн Грожан. Нам же сказали без обиняков: либо приводите спонсора на 40 миллионов, либо мы будем искать замену.
В середине 2011 года еще казалось, что мы остаемся в Lotus Renault. Виталий выступал хорошо, к тому же российская компания «СИБУР» заключила договор с Total, и состав команды на 2012 год виделся как пара Петров — Грожан. А потом случилась эта история с выступлением Виталия, в котором он на камеру раскритиковал команду. До того полтора года он делал и говорил только то, что велели, ну а здесь не выдержал. Владельцам Lotus Renault такое поведение пришлось не по душе: «Не нравится машина? Команда плохо работает? Ну хорошо, нам нужен другой пилот».
— Сейчас Петров в Caterham. А дальше? Стремитесь любой ценой в топовые команды или важнее наконец начать зарабатывать?
— Главное — найти баланс. Виталию 28 лет — сколько можно сидеть на шее у отца? А чтобы зарабатывать, необязательно быть в числе лидеров чемпионата. Важнее искать партнеров, которых Петров сможет привлечь в конюшню. Если получится, дела у команды пойдут в гору и мы сможем бороться за более высокие позиции. Пока же заработок приносят рекламные контракты, например, Виталий — лицо Pirelli. Не буду скрывать: зарплаты от Caterham Петров не получает, все доходы идут от рекламных акций.