Итоги № 51 (2012)

Итоги Итоги Журнал

Пьеса Раппа — монолог. Режиссер же выводит на сцену тех, о ком герой рассказывает: ту самую сестренку, маму, папу, девушку, в которую влюбится. И спектакль обретает дыхание романа, второе измерение. Он, герой, все о своем и о своем, их не видя. А мы-то видим, как щебетунья мама (Оксана Лагутина) тихо сходит с ума, какой путь отчаяния проходит дуботол папа (Андрей Бронников). Глаз не сводим с очаровательной девчонки на роликах (Алена Стебунова), которая, оказывается, мучительно не хочет стать взрослой. И с обворожительной рыжей девушки (Илона Борисова), передающей спасительную женскую суть. Для кого-то из зрителей это история про них, обыкновенных людей, бьющихся о жизнь.

А сестра героя, как выяснилось, погибла в автомобильной

катастрофе: она выбежала из дома и то ли бросилась под колеса его автомобиля, то ли случайно упала. Он стал писателем, автором романа «Привет от Грига». Игорь Гордин испил с ним чашу до дна. В энциклопедии написано, что ноктюрн — самый хрупкий жанр, но не написано, какой жанр — жизнь.

И ЗАО, и ЦК / Искусство и культура / Художественный дневник / Книга

И ЗАО, и ЦК

/ Искусство и культура / Художественный дневник / Книга

Роман «Музей революции» Александра Архангельского вышел в бумажной версии

Давно прошли времена, когда было принято противопоставлять «большую литературу» и «умную беллетристику» — последний термин, как известно, освящен именем Бориса Акунина, хотя и не им придуман. Теперь критики и читающая публика практически отказались от «поэтажного плана» в литературе. Сегодня знаком качества является умение объединить философию, беллетристику и игровое начало в один формат. Стержнем такого произведения может быть, например, экскурс в историческое прошлое. Или в недалекое будущее, как у Александра Архангельского.

Действие «Музея революции» разворачивается в декорациях послепутинской России — вероятно, в две тысячи двадцать каком-то году. Точнее не определить, да это и не нужно. Ведь по сравнению с нашим временем мало что изменилось. Вот разве что мировые державы ведут нешуточную схватку за арктический шельф, в связи с чем, например, Россия готова разорвать дипломатические отношения с Канадой. Вся эта международная напряженность явно должна привести к войне.

Но главный герой «Музея» Павел Саларьев — типичный старорежимный интеллигент, уходящая натура, любитель музейных ценностей. Еще в начале 90-х он создавал виртуальный музей с помощью допотопной компьютерной техники. Одновременно занимается музеем реальным, расположенным в подмосковной провинции, в некоем Приютине. А руководит музейным комплексом Теодор Казимирович Шомер, чудак и энтузиаст. Ему приходится вступать в конфликт с сильными мира сего, какими-то теневыми бизнесменами, имеющими мощную поддержку среди чиновничьего начальства. По спущенному сверху распоряжению территория музея должна быть застроена коттеджами, гостиницами, превращена в специальные охотничьи угодья в угоду этим самым сильным. А тут еще на какое-то здание претендуют церковные власти в соответствии с реституционными законами. В общем, куда ни кинь, всюду клин. Такие уж времена...

На излете горбачевской перестройки был момент, когда партия еще давала деньги на культуру, но идеологией уже не давила. То есть, как иногда говорят, «ЦК уже не, а ЗАО еще не». Потом политическую цензуру сменила экономическая... А в России, изображенной Архангельским, увы, слились обе зловредные стихии — и ЗАО, и новый ЦК. Несложно догадаться, что отстоять музейную территорию в таких условиях не получается.

Музейная тема явно призвана создать каркасную метафору романа — перекличка с «Пушкинским домом» Битова вполне очевидна. Но для уверенного движения в эту сторону у Архангельского слишком много разных, едва пересекающихся линий. Например, любовно-адюльтерная, до которой так лаком читатель

и которая по-настоящему завязывается лишь с середины. А еще Архангельский не отказал себе в удовольствии написать о разрушении храма: разумеется, без малейшего сочувствия к произошедшему. Ход теперь рискованный, хотя по-своему и беспроигрышный.

Помимо чисто литературных достоинств «Музей» интересен необычной промостратегией, которую автор избрал для своего текста. Дело в том, что премьера электронной версии романа состоялась еще 30 августа в клубе ArteFAQ, то есть на три месяца раньше выхода бумажной. Обычно все происходит в обратном порядке: сперва фолиант, потом файл для скачивания за умеренную цену или добровольное вознаграждение автору. Издатели всегда жалуются на то, что бумажная версия мешает электронным продажам. У нас эти продажи, если верить экспертам, составляют 3 процента рынка (в США для сравнения — 5 процентов). Отставание почему-то считается недостатком, хотя прямо об этом не говорится. Но пророки электронной эры в книгоиздании — и Александр Архангельский принадлежит к их числу — уверены, что скоро бумажная книга станет «книгой второго чтения», в том числе и в России.

Трудно что-либо здесь предсказывать, а тем более оценивать. В любом случае не стоит забывать, что книга — не только текст, но и элемент быта. Поэтому электронное потребление актуально для тех, кто по долгу службы или в соответствии с личным life style предпочитает много времени проводить в Сети. Много ли таких в современной России? А пока нам остается лишь сравнить численность двух аудиторий «Музея», сетевой и бумажной. Через несколько недель или месяцев это можно будет сделать.

С умом потратить / Искусство и культура / Художественный дневник / Мюзикл

С умом потратить

/ Искусство и культура / Художественный дневник / Мюзикл

Премьера «Растратчиков» в Театре мюзикла

Второй спектакль в новообразованном Театре мюзикла гнет заявленную линию: отец-основатель Михаил Швыдкой пообещал, что попробует скрестить традиции репертуарного и проектного театров, зарубежный и русский опыт, припомнив примеры удачного укоренения французского водевиля и венской оперетты на русской сцене. В переводе на язык жанра в Театре мюзикла скрещивают мировой мюзикл с русской музыкально-драматической пьесой. Это, конечно, минное поле и полное мичуринство, но слава безумцам. Которые, кстати, на безумцев ничуть не похожи, скорее на прагматиков: художественные достоинства их гомункулуса вкупе с грамотной кампанией по сопровождению продукта каждый вечер заполняют зал, включая балконы. Надо полагать, расходы на постановку рано или поздно отобьются, а составили они порядка 3 миллионов долларов.

Затея «Растратчиков» выглядит отлично: за основу взята повесть Валентина Катаева о бухгалтере и кассире времен нарождающегося НЭПа. На сцене — отзвук легендарных двадцатых. Люди, всю жизнь считающие чужие деньги, уносят из конторы энную сумму, но, поскольку они по-своему совестливы, самые безбашенные кутежи все время горчат. Куда податься простому растратчику времен НЭПа? Рестораны, девки, утро в мягком вагоне, следующем в Петербург. В итоге неизбежное обращение к истокам (к матушке в деревню, к жене под бок) и искреннее покаяние. Добрые постановщики придумали растратчикам хороший финал: выясняется, что их директор сбежал со всей наличностью и документами, так что лихо прожитые героями суммы утонули в общей растрате. К слову сказать, в зале наблюдался наплыв белых воротничков с девушками, и им, было видно, этот конец тоже понравился.