Итоги № 7 (2012)

Итоги Итоги Журнал

По Станиславскому

По данным опроса международной компании Edelman, меньше всего доверяет политическим и экономическим институтам образованная часть населения. В России власти и предпринимателям доверяют только 32 процента граждан, имеющих высшее образование. И это самый низкий показатель среди 25 стран, в которых проводилось исследование. Даже в кризисных Италии и Испании уровень доверия к бизнесу и власти выше, а в США, которые считаются колыбелью нынешнего кризиса, вообще больше 40 процентов. Вот и получается, что бизнес и власть у нас в одной упряжке. И им нужно не только сотрудничать в вопросах экономической политики, но и в одинаковой мере бороться за доверие граждан. И тот факт, что эта мысль

впервые прозвучала именно на съезде РСПП, говорит о том, что это понимают не только в штабах кандидатов на президентский пост, но и в офисах компаний.

В предыдущие годы на таких форумах обсуждались необходимость снижения административных барьеров, налоговое стимулирование бизнеса, участие в разработке корпоративного законодательства. Многие из инициатив, высказанных на предыдущих аналогичных форумах, были реализованы. Президент РСПП Александр Шохин среди главных достижений называет, например, участие бизнеса в оценке «регулирующего воздействия» законов. То есть отклонение тех законопроектов, которые увеличивают административные барьеры.

Сегодня Владимир Путин ставит задачу «втащить» Россию в двадцатку самых передовых стран по условиям ведения бизнеса. О необходимости улучшения качества деловой среды говорят и в РСПП. По мнению предпринимателей, бизнес-климат в последние пять лет если и стал мягче, то ненамного. Теперь же РСПП хочет участвовать и в обсуждении «налогового маневра», который анонсировал не так давно Владимир Путин. При этом самые большие опасения вызывают намерения государства перераспределить налоговую нагрузку между отраслями. «Не может быть поддержана возможность «перекрестного налогового субсидирования», то есть повышения нагрузки на одни сектора, позволяющего снизить нагрузку по приоритетным направлениям», — считает президент союза Александр Шохин.

Но в том-то и дело, что власть не может слушать только бизнес. А вот общественное мнение в данном случае повторяет слова Станиславского: «Не верю!» Как в области налоговой политики, так и в снижении участия государства в экономике. При этом опрошенные компанией Edelman россияне считают, что госрегулирование в экономике должно усиливаться. И пока их в этом не переубедят, решить задачу, которую ставят перед собой бизнес и власть, будет невозможно. «Компаниям пока не удается соответствовать ожиданиям общества, особенно в том, что касается диалога с потребителями, этики ведения бизнеса, справедливого отношения к сотрудникам», — поясняет директор Edelman по России и СНГ Екатерина Квасова.

Другой вопрос, хватит ли для восстановления доверия к бизнесу только тех мер, которые предложили на съезде оба конкурента по президентской гонке. Скорее всего, нет.

Расплата за приватизацию — это, конечно, сильный предвыборный ход. Но уж больно он отдает популизмом. Причем и в путинском, и в прохоровском варианте. На что не преминул указать сам отец приватизации Анатолий Чубайс. Вкратце его возражения сводятся к тому, что нет таких законов, по которым за один и тот же актив надо было бы платить дважды. А также к отсутствию прецедентов. В близкой нам Восточной Европе ни одного случая пересмотра итогов приватизации не зафиксировано.

Не зря ведь слова премьера о «разовом платеже» за купленные в 90-е предприятия прозвучали лишь как приглашение подумать над этим вопросом. Путин подчеркнул, что это всего лишь предложение, а бизнес может внести альтернативные варианты того, как перевернуть «страницу». Компромиссом, по мнению Александра Шохина, могла бы стать дифференциация налога на недвижимость, который правительство намерено ввести, заменив им налоги на имущество и на землю. Как уже писали «Итоги», его ставка будет рассчитываться исходя из рыночной стоимости принадлежащей гражданам собственности. И общественное мнение сегодня направлено против этого налога. Бизнес же предлагает такой маневр, который может удовлетворить всех. Дифференцировать ставку

таким образом, чтобы те, у кого недвижимости поменьше, платили мало или вообще ничего. А у кого побольше — раскошеливались по полной программе. Это и может стать дополнительной платой «за приватизацию». При этом она не будет выглядеть как очередной передел собственности.

За державу обидно / Дело / Капитал

За державу обидно

/ Дело /  Капитал

«Без поражения в правах мздоимца и членов его семьи все усилия по преодолению коррупции в стране будут тщетным»

Коррупция стала бичом России не в конце прошлого века, как сегодня думают многие, а более 600 лет назад, когда «кормление» считалось единственным средством оплаты труда местных чиновников. С тех пор русские цари, а впоследствии советская власть с разной степенью успеха пытались бороться с мздоимством (например, в уголовном кодексе Советской России 1922 года взяточничество приравнивалось к контрреволюционной деятельности, а наказанием за коррупционные преступления стал расстрел), но воз и ныне там. И сегодня, когда власть собирается в новый «крестовый поход» против коррупции, исход противостояния далеко не предрешен.

25 декабря 2008 года был принят Федеральный закон «О противодействии коррупции», а ответственной за борьбу с этим злом была назначена Генеральная прокуратура. Казалось, трепещи коррупционер, уж теперь-то всевидящее око закона будет карать тебя с удвоенной силой.

Изменилось что-нибудь с тех пор? Да, изменилось. Брать стали больше, включая во мзду «премию за риск». Не случайно премьер Владимир Путин в своей статье «Демократия и качество государства» вновь возвращается к этой теме: «Предлагаю выделить коррупционно опасные должности — как в аппарате исполнительной власти, так и в менеджменте госкорпораций, занимающий их чиновник должен получать высокую зарплату, но соглашаться на абсолютную прозрачность, включая расходы и крупные приобретения семьи. Включить в рассмотрение еще и такие вопросы, как место фактического проживания, источники оплаты отдыха и пр.».

Не будем обвинять премьера в наивности, скажем лишь, что чиновник нынче за редким исключением пошел хитрый донельзя и поймать его на непропорционально высоких расходах или на чрезмерно завышенных расценках на отдых сегодня чрезвычайно сложно.

Еще один вопрос: кто будет реализовывать «абсолютную прозрачность» финансовой составляющей жизни чиновника? Та же Генпрокуратура? Но прошедшие со времени принятия федерального закона три года с блеском продемонстрировали, что надеяться на усилия прокуроров бессмысленно, чего стоит только одно дело о крышевании подмосковными служителями закона запрещенного нынче игрового бизнеса.

Так что же, выхода нет? А вот и неправда. Выход — в учреждении федеральной службы по противодействию коррупции. Кстати, подобные службы, предусмотренные конвенцией ООН, существуют практически во всех странах Европы и Азии. Они подотчетны первому лицу государства, в их компетенцию входят проведение собственных расследований, ходатайства о прекращении полномочий проштрафившихся госслужащих, наложение обеспечительных мер на имущество, происхождение которого является преступным.

Скорее даже уместно обратиться не к опыту европейских партнеров, а к подходу, примененному в Сингапуре (одной из трех стран — мировых лидеров по борьбе с коррупцией), где с 1952 года действует Бюро по расследованию случаев коррупции. Методы работы бюро авторитарны: оно имеет право без решения суда задерживать и обыскивать подозреваемых, вести расследование не только в отношении подозреваемого, но также его родственников и поручителей, проверять любые банковские и прочие счета, привлекать к суду любого гражданина независимо от его статуса.