ИВ. Тетралогия
Шрифт:
В самом начале боевых действий, по катакомбам прошлась «жесткая метла» подручных Эйдриана Толе, и все вампиры, независимо от пола, возраста и готовности выйти наверх, были поставлены перед выбором — или считаются мобилизованными, или подлежат уничтожению. Несогласных и воспротивившихся, как, например, почти всех головорезов дикаря Зулууа, уничтожили на месте, остальные поняли, что шутки закончились и вариантов нет. Кое-кому все же удалось улизнуть наверх, как-то Базиль покинул группу за день до облавы. Оставшиеся приняли свою участь и были распределены на различные участки фронта.
Вместе с Ксавье к командиру Бенезету попали Парис и Леонард, которым не повезло остаться в вечности. Первый наступил на противопехотную мину, и его разорвало
Вторым парижским знакомым оказался Астор Мартиньез, он работал в автомастерской сначала у Леговца-старшего, а потом у Золтана, где я видел его неоднократно. Но к удивлению, парень был не нашим собратом-вампиром, а оборотнем, чем немало рисковал, ежедневно находясь бок-о-бок с кровным врагом. Уж не знаю в чем причина: во взаимовыгодном сотрудничестве с министром Катри или во врожденной толерантности, но я, в отличие от большинства своих собратьев, не испытывал ни вражды, ни ненависти к хвостатым, чего нельзя сказать об остальных членах группы. Астор уже полгода служил здесь механиком-водителем и во многом был очень ценен и даже незаменим в дневное время, но неприятельское отношение к нему было видно невооруженным глазом. Он старался держаться особняком, выполняя свою работу, хотя командир и предупредил, что лично оторвет голову любому, кто его тронет.
Еще двоих встречал в нижнем «Соблазне», кажется, мы пару раз бывали партнерами в игре. Никаких эмоций по поводу моего появления в отряде не возникло, и с первых дней я понял, что здесь нет командного духа, привычного на субмарине. Скорее, возникали ощущения чего-то знакомого, будто уже видел или испытал подобное. В памяти всплыл рассказ Оливера, о его молодости в катакомбах и выживании, когда сам за себя и один против всех. Что же, этого следовало ожидать.
Теперь мои офицерские эполеты не имели никакого значения, как и наличие банковского счета или аристократическое происхождение. Важен вампирский возраст, сила, боевой опыт и определенные навыки, если таковые имелись. Мы понимали, что всего лишь пушечное мясо, грозное оружие, мощная, но не ценная боевая единица. Расчет ставился на то, что вампиры могут принести немалую пользу на передовой, но их потери не только неважны, но и желаемы, как и бойни в катакомбах. Создавая подобные организации, Совет убивал двух зайцев — избавлялся, опять же, от излишков молодняка, легко восполняемого со временем, и привносил вклад в войска.
Мое новое назначение сказало мне о многом, когда проанализировал свое положение. Лазар посетовал, что у меня нет должной подготовки для разведки, отметив во мне личность с большим потенциалом, но, не моргнув и глазом, отправил все же на передовую, давая понять, что никто жалеть обо мне не будет. Тоже вполне ожидаемо, и придется признать, что я всего лишь мелкая сошка.
Разобравшись в себе, заинтересовался, что же держит здесь остальных членов группы, ведь вампиру, по сути, все равно на указы и команды. Любой из них мог быть уже по ту сторону Ла-Манша, а не вязнуть в грязи и не дышать пороховым дымом. Оказалось по-разному. В ком-то, как и во мне, еще был жив патриотический дух и судьбародины небезразлична. Другие не видели принципиальной разницы между своей жизнью до этого и тем, что творилось вокруг, видно, не слишком повезло с первыми годами вечной жизни. Третьим казалось, что война дает безграничные возможности для удовлетворения вампирской жажды —
Вновь судьба предоставила мне шанс испытать себя, а может, просто открыто насмехалась мне в лицо. Спать отныне пришлось на втором ярусе грубо сколоченных лежаков, прикрытых прелой соломой, поверх которой набросили грубое серое одеяло. Удовольствие еще то, при наличии в довольно тесном помещении десятка мужчин, из которых половина звучно храпела, заглушая дневную канонаду. Впервые действительно раздражала невозможность выйти днем из укрытия. О таком благе цивилизации, как душ, или о столовых приборах и мечтать не приходилось. Условия спартанско-походные, минимальные. Пришлось отнестись философски. Полагаю, солдатам в окопах приходится не легче. К тому же, нехотя пришлось признаться, что Оливер вновь оказался прав, утверждая, что школа катакомб мне не помешает. После вонючей камеры и сна на камнях меня мало что могло смутить.
Так началась моя служба, на которой, я надеялся, смогу приносить стране, несомненно, большую пользу, чем прежде, хотя точно знал, что на награды и почести на этот раз рассчитывать не стоит. По сути, мы и наша деятельность даже после войны так и останемся известны лишь самому узкому кругу командования. Однако вскоре надежды на честные и равные сражения, как я их себе представлял, начали рассеиваться как дым, когда стало ясно, насколько вампирские теневые бои отличаются от всего, что я знал или представлял о войне в целом.
О том, какого рода задания нам предстоит выполнять, я получил представление уже следующим вечером. Командир даже не утруждал себя вводным инструктажем или тактическими приказами. Для диверсионной группы, как я вскоре уяснил, любые средства хороши. Чем больше жертв, тем успешнее ночь. Военный кодекс для нас являлся пустым звуком, его попросту не существовало, как, по сути, и нас.
Несмотря на то, что война на суше давно приняла затяжной характер, и обе стороны глубоко закопались в землю, прорыв несколько линий окопов, тянущихся на многие километры, и выстроив различные заградительные сооружения, для вампиров это были горячие ночи. Едва на искалеченную стонущую землю опускалась темнота, наступало наше время. Словно бесшумные ночные демоны, мы проникли на сопредельную сторону и двинулись к небольшому немецкому аэродрому, где на днях приземлилась эскадрилья новых Фокеров. «Главное, — как приказал командир, — чтобы ни один самолет не поднялся в воздух».
Стараясь не производить раньше времени лишнего шума, сворачивали шеи тем, кто попался на пути — патрулям, дозорным, сторожевым собакам. На этом этапе никто не задерживался, чтобы утолить жажду. Все изменилось, когда мы достигли расположения эскадрильи. Ворвавшись первом делом в штаб, выведя из строя телефон и рацию, группа рассредоточилась по аэродрому и окружающим его палаткам и блиндажам. Тут и началась настоящая резня. Вражеские солдаты даже не успели проснуться, так и не поняв, что за страшная сила разрывала им горла и упивается кровью. Вампиры не просто убивали, многие из них, опьяненные, ошалевшие, устраивали ад кромешный, кровавую феерию.
Это была грязная война, ведь человеческий противник, по сути, не мог оказать никакого сопротивления. Любые попытки бошей отразить атаку прерывались в мгновение ока. Первое время я не понимал смысла такой бойни. Это показалась мне отвратительным, бесчеловечным, противоположным всему, что изучал на военной кафедре. Я старался убивать без жестокости, автоматически выполняя свою работу. Но постепенно запах свежей крови, густо растекавшийся над аэродромом, а также свежие воспоминания об изрешеченной пулями и тонущей в бездне подлодке с товарищами и клокочущая непотушенная ярость сыграли свою роль. В конце концов, чего еще я ожидал, направляясь сюда? Да и враг у меня все тот же, что и в море.