ИВ. Тетралогия
Шрифт:
— Как прошел день? Кто замучил красавицу? Может, нужно убить дракона?
Девушка звонко рассмеялась:
— Мой преподаватель месье Бушар, когда сердится, действительно напоминает огнедышащее чудовище, но убивать его, все же, нежелательно. Он недоволен моим произношением, считает, что мне не хватает практики, советует чаще общаться по-французски с окружающими. Но все, что получилось — это объясниться с бакалейщиком в лавке. После отъезда Мэри поговорить не с кем, — посерьезнев, вздохнула она.
«Спасибо, профессор!» — мысленно я отсалютовал усердному светиле. Что можно лучше придумать? Одним выстрелом
— Девица в беде, и рыцарь на коне! Я здесь и в полном твоем распоряжении! — искренне улыбнулся я и перешел на французский. — Bonsoir, Mademoiselle! Je suis pr;t; vous aider. (Добрый вечер, мадемуазель! Я готов вам помочь).
Эль просияла. Мы поудобнее устроились на диване с бокалами вина, и дальнейшее общение пошло на дикой смеси англо-французского. Я старался говорить очень медленно, разборчиво произнося каждое предложение, порой повторяя по нескольку раз. Однако, вынужден заметить, девушка все буквально ловила налету. У нее или великолепная память, или лингвистический талант, а скорее, и то и другое. Мы болтали о пустяках, не касаясь серьезных тем, ведь старательной ученице и так приходилось напрягать все силы. Я удивлялся ее упорству и своему терпению, отмечая, что вовсе не скучаю и не считаю время потраченным зря. Мне приятно и легко в ее обществе, пусть я и не продвинулся в расследовании ни на йоту. Но вот, задумавшись, я не сразу сообразил, что Эль уже не повторяет за мной фразы, а тихо спит, прижавшись щекой к спинке дивана.
Да, Джори, ты ее совсем заболтал! Прикрыв утомленную девушку пледом и с улыбкой полюбовавшись на нее спящую, я счел урок законченным, а встречу завершенной. Не желая тревожить сон красавицы, я, как герой-любовник из кинофильма, покинул гостеприимную квартиру через балкон.
Дома меня ждала записка от отца, в которой говорилось о звонке возмущенной Мадлен, моей нынешней любовницы. Черт возьми! Я напрочь забыл, что заранее приобрел билеты в театр Одеон и обещал вывести девицу на премьеру. Просто невероятно, провалов в памяти у меня еще никогда не случалось. Такое чувство, словно Эль опоила меня. Да что творится? Расскажи я кому, что две ночи подряд провел у очень красивой девушки, а между нами не только никакого интима не было, а и даже намека на его вероятность, кто бы мне поверил? А если бы признался, что французским занимался, вообще бы на смех подняли…
Впрочем, я вновь собирался отправиться на улицу Шампольон с твердым намерением приблизиться, наконец, к разгадке. Значит, придется потревожить Мадлен в неоговоренный час, благо, светская львица не имеет привычки засыпать до рассвета, а я определенно нуждался в разрядке. Вышло, конечно, нехорошо, следует принести соответствующие извинения. Но, уверен, хотя она и дуется, я сумею быть вполне убедительным. А в театр сходим в другой раз, невелика потеря.
В третий вечер я с удовольствием отметил, что Эль принарядилась в модное коктейльное платье, явно новое, похоже, желая произвести впечатление. Значит, мои усилия не напрасны, и я на верном пути. Поскольку она выглядела изумительно, то и сказал я ей об этом от чистого сердца, снова вызвав краску на ее лице. В моем привычном кругу давно уже позабыли о таком искреннем смущении.
Это хороший признак.
— Мы ведь подружились, а друзьям интересно абсолютно все, согласна? — улыбнулся я, продемонстрировав полную готовность к диалогу, дождавшись ответного доверчивого кивка. — Откроюсь, как на исповеди. О чем бы ты хотела послушать? О моих грехах или подвигах? Приготовься, рассказ будет долгим!
Я вел беседу в шутливой, слегка ироничной манере, избегая, по возможности, острых углов. Зато подробно описал учебу в Сорбонне, адвокатуру, особенности своего вампирского питания, собак, любовниц и даже машину. Коснулся увлечений и хобби. Потом вспомнил несколько забавных историй из жизни и даже реальные исторические факты родного Бельвиля. Слушала Эль очень внимательно, иногда забавно хихикала или посмеивалась.
— Главное, что я один из самых милых мужчин во Франции, и при этом очень скромный, заметь, — с улыбкой подвел я итог повествования.
Повисла неловкая пауза. Девушка все еще выжидающе смотрела на меня, надеясь на продолжение, а после потупила взгляд и даже нахмурилась.
— Очевидно, теперь моя очередь рассказывать, — неуверенно произнесла она, замявшись. — Но моя жизнь не такая захватывающая, и ничего подобного твоим приключениям никогда не случалось.
— Ни за что не поверю, что у такой необычной девушки нет секретов. Расскажи, как вы с Мари оказались в Париже? — я устроился поудобней, выражая готовность слушать.
Оживившись, явно испытывая облегчение, что я отошел от скользкой темы, Эль воодушевленно поведала, как сперва, планируя путешествие, а после учебу в Лондоне, сраженные красотой столицы, они не смогли уехать из Франции. Она делилась мечтами о поступлении в университет, об ускоренной подготовке, о впечатлениях, которые успела получить. О том, что, живя в приемной семье в глухом грязном промышленном городке, не представляла, что на земле есть столь прекрасные города и такие дружелюбные люди.
Рассказ не отличался невероятными особенностями, но я получал удовольствие, наблюдая за сменой эмоций на ее открытом лице.
— Но как ты научилась чувствовать вампиров? Как приобрести такие способности? Я бы тоже не прочь этому научиться, — я резко сменил тему, не давая ей опомниться.
— Нет, это врожденное, — мотнула головой Эль, мгновением позже сообразив, что проговорилась.
Я мысленно ликовал. Она действительно уникальна, но при этом осторожничает, в чем ее нельзя винить.
— Замечательное свойство! — подбодрил я ее, всем видом демонстрируя, что мой интерес исключительно безобидный. — Однако ты не слишком-то им пользуешься, раз впустила меня. Есть, наверное, что-то еще? Ты убиваешь взглядом наглых кровопийц? Мне стоит бояться? — облек я заинтересованность в ироничную форму.
Как же она наивна и непосредственна! Так легко сбить ее с толку и обвести вокруг пальца. Мари ни в коем случае не должна была оставлять ее одну, неужели она этого не понимала? А почему вдруг меня это заботит?