Иван Болотников Кн.1
Шрифт:
И после этих слов бортник надолго замолчал и ушел в думы.
После утренней трапезы Иванка и Василиса ушли к озерцу. Послал их бортник проверить поставленные два дня назад вентера.
— Ох, неспроста Иванка в село не спешит. Приглянулась ему Василиса. Кабы худа не вышло, отец. Уведет соколик нашу ладушку в свою избу, — заохала Матрена.
— Не век же ей в девках сидеть, старая. Иванка — парень видный и хозяином будет справным, — ответил Матвей.
— Ужель тебе не жаль нашу сиротку горемычную? Плохо без деток жить, государь
— Не береди душу, старая. На заимке нонче неспокойно. Не зря пятидесятник Мамон по лесам шастает. Изобидит он Василису, чего доброго. А Иванка её в обиду не даст.
А тем временем Болотников и Василиса шли Глухариным бором к озерцу. Девушка молча вела парня едва приметной тропой, поднимала зелёные ветви над головой суковатой рогулькой.
— Дозволь, Василиса, мне дорогу торить, — попросил Иванка.
— Еще заблудишься да на лесовицу набредешь, — повернувшись к Болотникову, улыбнулась Василиса. — По этой тропе короче на целую версту.
Вскоре вышли к озерцу, над которым клубился молочно-белый туман. Невдалеке, в березовой роще мирно ворковал дикий голубь, напевал веселую песенку крохотный красноперый зяблик, выводил, укрывшись на верхушке зеленой ели, свои звучные трели чернозобый рябинник.
— Красный день выдался сегодня, Василиса. Чуешь, как птицы загомонили?
— Чую, Иванка. Хорошо в лесу, привольно… А теперь полезай в воду, тут мелко, — молвила Василиса, указав парню на скрытые камышами вентера.
Болотников скинул лапти, размотал онучи, засучил порты выше колен и полез в воду. Однако озерцо оказалось глубоким, и Иванка сразу же окунулся по самые плечи.
Болотников шутливо погрозил девушке кулаком.
— Грешно лукавить, Василиса! Сначала стрелой грозилась, теперь утопить вздумала.
Девушка весело рассмеялась.
— Лесовицы еще не то Могут делать. Уж ежели в моё царство пришел, то не скоро из него и выберешься.
— А я и выбираться не хочу. Буду в твоем царстве жить, — отвечал Иванка.
Болотников повернулся на спину и увидел небо — синее, с легкими белыми облаками. На миг закрыл глаза. Подумалось: «Вот и Василиса такая же синеокая. Славная она…» И от этого на душе стало светло и радостно.
— Эгей, Иванка! Про рыбу забыл. Вынимай вентера.
— Ужель на такой глубине бортник снасти ставил?
— Дедушка теперь в воду не лазит. Вентера я сама ставила.
— А водяной тебя за ногу не схватил? Здесь омут на омуте, — продолжал посмеиваться Болотников, вытаскивая вентерь на берег. — А ты удачлива, Василиса. Глянь — полная снасть рыбы!
— Язей, карасей и налимов здесь всегда довольно. Дедушка язевую уху любит, — проговорила Василиса, подбирая трепыхавшуюся рыбу в плетенку.
Богатый улов оказался и в других вентерах. Набралась целая плетенка пуда на полтора. Василиса прикрыла рыбу ракитником, сказала:
— Посидим, Иванка…
Болотников опустился возле девушки, посмотрел
— Расскажи о себе, Иванка.
— В жизни моей мало веселого, Василиса. Было нас в семье когда-то пятеро. Двое еще в малолетстве примерли. Остался я один у отца с матерью. Живем всегда впроголодь. Батя мой мужик работящий, но достатка никогда в избе не было. Боярщина замаяла, оброки княжьи давно стали не под силу. Отцу тяжело приходится. Помогаю ему как могу. Мужичье дело известное — землю пахать, жито сеять, травы косить, хлеба жать. Все это тебе самой ведомо.
— Ну, а лада у тебя есть на селе? — залившись румянцем, тихо спросила девушка.
Иванка положил руку на плечо Василисы и снова встретился с её глазами.
— Нет у меня никакой лады.
Чтобы скрыть волнение, Василиса поднялась на ноги и вновь стала озорной и веселой.
— А ну забирай поклажу! Рыбе пора на столе быть.
Иванка, не отводя глаз от Василисы, решительно шагнул к девушке, взял за руки.
— Погоди, Василиса… Не знаю, что со мной… Колдунья ты. Хмельным я от тебя сделался.
Девушка посмотрела на Иванку долгим и пристальным взглядом, мягко высвободила руки, обвила парня за шею, доверчиво прижалась и поцеловала в губы.
Глава 7
Из одной кабалы — в другую
Прибыв в Богородское из стольного града, Калистрат Егорыч заспешил к княжьему управителю.
Прежде чем взойти на красное крыльцо терема, приказчик обошёл все княжьи службы: заглянул в холопий подклет, конюшню, псарню, поварню… И недовольно закачал бороденкой: всюду бродили по двору челядинцы, слоняясь от безделья. Ох, и пообленились без княжьего присмотра. Управитель — человек тихий, набожный. Все больше в постах да молитвах время проводит, а до холопей ему и дела нет.
Возле покоев управителя, перед низкой сводчатой дверью, на широкой лавке развалился длиннющий, нескладный челядинец. Калистрат Егорыч ткнул его в бок кулаком.
— Креста на тебе нет, Тимошка. Чего средь бела дня прохлаждаешься? У себя ли управитель?
Тимоха не спеша поднялся, потянулся, потер глаза. Узнал приказчика, слегка мотнул головой.
— Почивает Ферапонт Захарыч. Всю ночь на молитве простоял. Не велено впущать.
— Разбуди. От князя Андрея Андреевича с грамотой я прибыл.
Тимоха вошел в покои, а Калистрат Егорыч опустился на лавку и забурчал сокрушенно. Ну и дела! Скоро к обедне ударят, а управитель все на пуховиках нежится.
Холоп дозволил войти в покои.
— Чего тебе, Егорыч? — позевывая, тихо вопросил управитель. Был он в длинной ночной рубахе, всклокоченный, с заспанным помятым лицом.
— От князя я, Ферапонт Захарыч.
— А кой час, Егорыч?
— Должно, к обедне скоро зазвонят.
— Ох ты, господи. Вздремнулось мне седни. К молитве не поспею, — засуетился управитель, натягивая на себя суконные порты.