Иван-Царевич и С.Волк

Багдерина Светлана Анатольевна

– Но мы с вашим другом договаривались, что когда он поменяется местами с джином, я смогу получить этот кувшин!..

– А насчет того, если ТЫ поменяешься местами с джином, вы не договаривались? – недружелюбно поинтересовался Волк.

– П-по-моему, нет...

– Ну, и всё. Отойди, и не мешайся. Купец...

– Но я же... Но как же... А как тогда... – Фарух был готов расплакаться. Этого и следовало ожидать... Размечтался, дурень... А когда с ним ещё было как-то по-другому?.. Под какой же несчастливой звездой, и в какой такой злосчастный

день родила его горемычная матушка, что он мается теперь всю свою ничтожную жизнь?..

Огранщик, всё это время с безмолвным участием поглядывавший на него, подошел поближе к Серому и что-то зашептал ему на ухо.

Отрок Сергий состроил кислую мину, но выслушал, вздохнул, и, пробурчав что-то типа "Ходят тут всякие, под ногами путаются", потёр кувшин.

В клубах разноцветного дыма и снопах фейерверков перед ним предстал Шарад во всей своей стометровой красе – в перьях, стразах, пайетках, парче и кружевах, как Филипп Киркоров на бенефисе, и довольный, словно слон после купания.

– Слушаю и повинуюсь, – сложив ладони вместе, с достоинством поклонился он.

– Иди-ка сюда, уважаемый, – поманил его к себе Волк, и джин быстро уменьшился до человеческих размеров и присел на край своего кувшина.

– Так чего тебе надо, коммерсант? – кивнул головой в сторону Фаруха Серый. – Только покороче – нам некогда.

– Я?.. Мне?.. – растерялся Фарух, но тут же собрался с мыслями, понимая, что, как правило, Фарухам такие предложения два раза не делаются. И, если быть точным, такие предложения ему не делались ещё вообще ни одного раза. Он набрал полную грудь воздуха и начал, пункт за пунктом, озвучивать свою мечту:

– Хочу самую большую и самую богатую лавку на всем Шатт-аль-Шейхском базаре, склад, полный товаров, самый большой, красивый и богатый дом в городе, стойла с десятком белых лошадей и верблюдов, прислугу, чтобы моей матушке больше никогда не приходилось работать, и... И... И...

– Ну, что ещё?

Фарух смутился и покраснел до самой тюбетейки.

– А можно, я джину на ушко скажу?..

– Валяй, – щедро махнул рукой Волк.

Фарух робко оглянулся по сторонам – не подслушивает ли кто – и быстро шепнул Шараду несколько слов.

– Всё? – сощурился Волк.

– Всё! – счастливо кивнул начинающий купец, и если бы он улыбнулся еще шире, уголки его рта встретились бы на затылке.

– Шарад, исполни, будь другом, – ухмыляясь, отдал команду непроизвольно заразившийся такой улыбчивостью Серый.

– Слушаюсь и повинуюсь, – тоже улыбаясь в усы, склонил голову джин.

И в тот же самый миг, непостижимым образом не привлекая внимания сотен и тысяч людей на улицах Шатт-аль-Шейха, на базаре, вежливо, но настойчиво потеснив соседей, разукрашенная, как рисунок ребенка, впервые в жизни дорвавшегося до фломастеров, появилась новая лавка.

Недалеко от пристаней вырос, как гриб-крепыш, вместительный глинобитный амбар, у дверей которого, закрытых на тяжелый висячий замок, на бочонке дремал на жаре суровый сторож с

большущей палкой.

На самой широкой и чистой улице, ведущей прямо к самому калифскому дворцу, вдруг возник огромный дом с садом, стойлами с верблюдами и скаковыми жеребцами – все как заказывали!

А посреди двора, оглядываясь ошарашено и прижимая к мыльной груди стиральную доску, очутилась Саида-апа, мать молодого Фаруха, который пропал... пропал... Да нет же!.. Вот же он – в богатых одеждах, с кошельком, полным золота, на серебряном поясе, обнимает её, целует и щекочет...

– Премудрый Сулейман!.. – ахнула матушка начинающего, но уже подающего большие надежды купца, и уронила доску в пыль.

...И щекочет её длинной, окладистой, выкрашенной огненной хной, бородой.

...Джин прихватил с собой молодого купца, исчез на мгновение и тут же вернулся.

– Всё устроили? – по инерции не переставая улыбаться, спросил его Сергий.

– Как договаривались, – кивнул Шарад.

– А теперь расскажи мне, многоуважаемый джин Шарад, где нам искать нашего наследника лукоморского престола, – скрестил руки на груди Волк, и без того слишком долго задержавшаяся на его лице улыбка медленно сползла и пропала.

Нахмурился и джин.

– Можешь снова обозвать меня старым саксаулом, о отрок Сергий, но я не знаю, куда мог подеваться твой друг. Он не мог выйти из моего дома! Никак не мог! Это просто невозможно! Только существа с сильным магическим даром могут преодолеть стену Молчания!.. Он, случайно, не волшебник? – наперед зная ответ, но всё же, на всякий случай, уточнил джин.

– Да нет, ты что... Из него волшебник как из... – и тут Волк прикусил язык. – Постой! А если бы у него был магический предмет большой силы – тогда он бы смог выйти из твоего дома?

– Магический предмет? – напряженно подался вперед Шарад. – А у него был магический предмет большой силы? К стыду своему должен признаться, что тогда, в караван-сарае, я был слишком занят своей персоной, и не уделил твоему другу должного внимания, но мне и впрямь показалось, что наш обмен прошел что-то чрезвычайно легко... Но тогда я подумал, что это от моей гениальности, помноженной на мои выдающиеся способности... Так у него был магический предмет большой силы?

– Думаю, да.

– Тогда всё понятно. Значит, он должен быть где-нибудь в городе. Или его окрестностях. Если только... О, нет!.. Только не это!.. – и джин схватился за чалму.

– Что? Что – не это? – вскинулся Волк.

– Я сейчас вернусь! – на лету прокричал Шарад и снова пропал в кувшине.

– Как ты думаешь, что могло случиться? – встревожено поинтересовался Виктор, стоявший до сих пор в удалении, с интересом ожидая появления иноземного царевича – друга самого Сергия Путешественника.

– Принимая во внимание, что речь идет об Иване... Всё, что угодно, – мрачно отозвался Волк.

И всё же заключение, к которому пришел вернувшийся через пять минут джин, застало врасплох даже его.