Иван-Царевич и С.Волк
Шрифт:
Иванушка непонимающе оглянулся, пожал плечами, и решил вернуться в свою комнату, чтобы закончить умывание.
Коварство Сергия он раскусил лишь тогда, когда тот на его глазах со сладкой улыбкой вылил на кафтан Ивана полную кружку чего-то, что по виду вполне могло быть минуту назад частью содержимого одного из самых зловонных красильных баков Санчеса. Или, не приведи Господь, чана для мытья посуды.
– !!!!!!!!!!! – набрал царевич полную грудь воздуха.
– Ну, так я не понял – мы идем за вондерландскими костюмами, или нет? – недоумевающе захлопал невинными глазами
– Как прикажете доложить о вас королю?
– Иван, царевич Лукоморский, и... Сергий, князь Ярославский. По важному делу.
– Слушаюсь-с, – и главный церемониймейстер с поклоном растворился.
Теперь оставалось только ждать, и Иван мог не торопясь рассмотреть огромный зал с витражами в длинных стрельчатых окнах и сводчатым потолком, исчезающим где-то в полумраке высоко над головой – знаменитый Конвент-Холл, о котором рассказывал им Мур.
Потолок был расписной, говорил он, и эта роспись была одной из величайших тайн королевского дворца Шарлеманей. Каждый, кто смотрел на нее, видел что-то свое, и объяснение этому искали лучшие умы королевства вот уже двести пятьдесят лет – и не находили.
Легенда гласила, что дворец был сооружен прославленным зодчим Куллиганом в период увлечения его экзотическими травами, что отразилось на проекте – говорили, что Конвент-Холл был построен в форме листа одной из них. После, великий Коло дель Градо – друг и последователь Куллигана – провел под этим потолком, не спускаясь, десять лет своей жизни, украшая каждый миллиметр каменной поверхности тончайшей росписью, по его словам, не имевшей равных во всем свете.
По его словам – потому, что никто после того, как сам гениальный живописец спустился с лесов и сжег их за собой, так и не смог больше подняться туда, а снизу разглядеть что-либо было практически невозможно, кроме того, что сам потолок, скорее всего, существует. Но, поскольку весть о том, что сам Маэстро расписывал эту деталь архитектуры, разнеслась по городам и весям, благороднейшие из рыцарей и прекраснейшие из дам проделывали немалый путь, чтобы хоть одним глазком взглянуть на его бессмертное творение, и рассказывать потом об этом свои детям, внукам и менее удачливым соотечественникам. И, конечно же, по возвращении домой, когда дети, внуки и вышеупомянутые соотечественники начинали расспрашивать паломников, что же те видели, они получали описание в полном объеме – вплоть до последнего когтя, кирпичика, травинки, складочки, буковки и наконечника стрелы.
И все шло замечательно, когда вдруг совершенно случайно выяснилось, что двух одинаковых свидетельств очевидцев не было – как не бывает двух одинаковых снежинок. И все поняли, что это или магия, или чудо, и это породило четыре религиозные войны, девять университетов, пятнадцать школ предсказателей будущего и двадцать династий толкователей Вещих Картин Конвент-Холла. Один человек, предложивший соорудить длинную лестницу, избежал публичного сожжения на площади только потому, что был растоптан толпой до этого.
И вот теперь Иванушка, задрав голову и прижав к макушке берет, во все глаза пялился ввысь, вспоминая повествование Мура. Удивительно, что профессиональный солдат мог так любить
Серого же предания старины глубокой, похоже, ничуть не задели, и он с высокомерно-скучающим видом, приличествующим своему костюму, разглядывал придворных равнодушно. Как голодный волк овечье стадо. И не один обрывок разговора не пролетал мимо его чисто вымытых ушей.
– Кристина, милая, вы не знаете – принц Сержио будет сегодня участвовать в аудиенциях вместе с его величеством?
– Боюсь, что нет, Жизель – говорят, что он еще не оправился от раны, полученной им от этих бандитов.
– Ах, он такой отважный, такой безрассудный – броситься на защиту какого-то бедного незнакомца против целой шайки грабителей!
"Еще один ненормальный, вроде нашего Ивана. Не дай Бог, встретятся – тогда хоть стой, хоть вешайся будет", – про себя хмыкнул Волк, и стал прислушиваться дальше.
– ...пятеро!
– Нет, восемь!
– Да нет же, я совершенно точно знаю, что их было четырнадцать человек!
– Ах!
– И он успел уложить семерых, перед тем, как ему нанесли этот предательский удар сзади!
– Ах!
– Нет, десятерых!
– Нет, пятнадцать!..
– Ах, принц Сержио!
– Его усы сводят Катарину с ума, ха-ха.
– Не одну меня, Гретхен, не одну меня, если ты знаешь, что я имею ввиду...
Едва заметный поворот головы...
– Риана, ты обратила внимание на платье принцессы, которая была на ней во время турнира? Клянусь, это была настоящая шатт-аль-шейхская парча! А рельеф передней полочки выходил из проймы!
– Генриетт, у меня будет такое же сегодня к вечеру.
– Как и у меня, Рианна. Не думай, что ты одна такая быстрая.
– С начала шантоньской войны это только второе изменение фасона...
– А ведь уже третий месяц идет...
– Поражение Айса в битве при Шлессе не прошло бесследно.
– Совершенно верно – эти купцы дерут теперь за парчу втридорога!
– Они говорят, что эти чертовы шантоньцы перекрыли наши торговые пути и берут теперь с них свою пошлину.
– Чем-то еще закончится сражение при Гранте...
– М-да... Если Шарлеманю придется снаряжать еще одно войско, он останется голым.
– А что, у меня на примете как раз есть пара подходящих портных!..
Еще поворот...
– ...оплатить снаряжение армии Айса.
– Не может быть!
– Да, и теперь клетка не золотая, а просто позолоченная, и вместо драгоценных камней – цветные стекла!
– Тс-с-с! Если кто-нибудь услышит!..
– Ладно, на балу вечером поговорим...
Небрежно поправим перо на берете и повернемся еще в пол-оборота...
– ...должно было состояться дней пять назад. Со дня на день должен прибыть гонец – надеюсь, с вестью о победе.