Иван Ефремов
Шрифт:
9. Считай, что ты понял изучаемое явление только тогда, когда тебе станет ясна его совершенная необходимость. Иными словами, считай явление познанным только тогда, когда ты поймёшь, что иначе и не могло быть.
10. Говори о своей научной работе со всеми, кто будет тебя слушать. Не бойся, — обокрасть тебя трудно: ты раньше закончишь свою работу, чем это сделает вор. Впрочем… для науки совершенно безразлично, чья и какая фамилия будет стоять на работе, посвящённой интересующему тебя вопросу.
11. Если ты найдёшь факт, противоречащий всем известным тебе фактам, — радуйся: ты на пороге открытия.
12. Придумывай без смущения самые разнообразные рабочие
13. Учись смотреть на свою научную работу как на художественное произведение, во всех деталях и до последнего слова отчеканенное и гармоничное, как творение художника. Научная работа от начала до конца должна быть пронизана каркасом железной логики.
Иллюстрируй свою работу так, чтобы один просмотр рисунков давал достаточно ясное представление о всём, что в ней написано. Помни, что и в подборе, и в расстановке иллюстраций должна быть логика». [227]
Ефремов не оставил нам подобного списка научных заповедей, его размышления о характере и особенностях научной работы в современном обществе рассеяны в статьях и романах, действующими лицами которых часто становятся люди науки.
Быстров утверждает: «Не пополняй свой научный материал чужими наблюдениями, так как они могут оказаться неверными… Никаким утверждениям не следует верить, а всякие наблюдения нужно проверить».
227
Быстров А. П.Заметки. Ч. 4. 1955–1956. С. 33–34. Авторизованная машинопись. Материал подготовлен Д. Г. Наумовым. —precepts.htm
Иван Антонович не раз писал о том, что теперь науку двигают не одиночки, крупные открытия под силу только коллективам. В этих условиях неизбежно сотрудничество, когда наблюдения одного учёного становятся основой для работы многих людей. Границы познанного расширяются, древо науки разрастается на удивление бурно, и неизбежно сужается специализация учёных, усложняются приборы, средства и методы добычи фактов. Учёные одной области вынуждены принимать на веру открытия, сделанные в других областях. Тем выше ответственность каждого за результат — ведь если ошибётся один, это скажется на итоге деятельности целого коллектива.
С заповедью — «Не верь никаким авторитетам» — Иван Антонович вполне мог бы согласиться.
Откроем статью Ефремова «Наука и научная фантастика», найдём главу с характерным названием «Двойственность процесса развития науки». Иван Антонович пишет: «Наука неоднородна и представляет собой процесс, развивающийся, как и всё в мире, противоречиво. Часть учёных, наделённых могучим и живым воображением, «фантазирует» в науке, двигается в ней как бы бросками. Другая часть, консервативная, аналитическая, движется в области открытий очень медленно, но прочно отвоёвывая у природы неведомое. Такие учёные сдерживают и проверяют фантазирующих «скороходов». Если бы соотношение обеих частей было равным, то мы имели бы диалектически сбалансированное противоречие и быстрое движение вперёд. Однако консервативная часть учёных гораздо многочисленнее, особенно в науках описательных, где воображение меньше значит, чем в физике или математике.
По аналогии с механизмом наследственности сдерживание фантазирования в
Заповеди Быстрова великолепно иллюстрируют ефремовское описание консервативной части учёных. Трижды повторяет Алексей Петрович слово «не верь»: не верь авторитетам, не верь никому, не верь себе, призывает изучать явления во всех деталях. Часто такой подход заводит в тупики, которые «преодолеваются обходным, зачастую совершенно неожиданным путём, с помощью диалектического мышления».
Алексей Петрович указывает на возможность неожиданного выхода из тупика, когда пишет о факте, противоречащем всему известному: «…ты на пороге открытия». Но стоять на пороге — ещё не значит совершить открытие.
Чтобы увидеть обходной путь, надо оторваться от тщательного разглядывания каждого факта, суметь подняться ввысь, увидеть проблему с высоты птичьего полёта, установить общие методологические закономерности. Аналитической части учёных такой отрыв от почвы может показаться неправомерным. Однако диалектика развития науки в том, что «стимуляция научных фантазий определяет темп научного прогресса».
Подобный взгляд и возможен, и необходим, когда, по мнению Ефремова, «фантазирующая часть учёных обладает столь же высокой (и лучше даже если ещё более высокой) закалкой серьёзной подготовки и дисциплиной мышления, как и тормозящая, консервативная часть.
Пока всё же число подобных учёных в любом научном коллективе невелико, что и вызвало известное замечание Эйнштейна: «Воображение важнее, чем знание!».
Сам Ефремов, безусловно, относился к «фантазирующей части». Его идеи не могли найти моментального воплощения в науке, Иван Антонович попытался донести их до читателей в оболочке художественных произведений, которые звучат как научные гипотезы.
Сотрудничество двух типов учёных блестяще показано в повести «Звёздные корабли». С такого сотрудничества и начиналась совместная дорога в палеонтологии Ефремова и Быстрова. Диалектические противоречия снимаются на уровне творческого синтеза. В реальной жизни Алексей Петрович остался верен постулатам аналитического метода в науке, что в итоге привело к прекращению дружеских отношений.
Общему течению эволюции безразлично, «чья и какая фамилия будет стоять на работе, посвящённой интересующему тебя вопросу». С этим утверждением Ефремов, безусловно, согласен. Однако этические пути Быстрова и Ефремова различны. Алексей Петрович призывает рассказывать заинтересованным людям о своей научной работе (необходим живой обмен мнениями), понимая, что в современном обществе есть псевдоучёные, промышляющие воровством чужих идей.
Иван Антонович говорит, что никогда не опасался отдать. Его этический посыл находит отражение в «Туманности Андромеды», в идее всепланетного открытого обсуждения важнейших проблем.
Быстров постулирует необходимость железной логики, то есть следование строгой системе. Ефремов призывает выходить из конкретной системы в сверхсистему, конфигурация которой может выглядеть нелогичной с точки зрения пребывающих на более низком системном уровне.
Ефремов пишет: «Процесс этот находится в жёстком противоречии с узкой специализацией науки и научного образования. Узкая специализация учёных содействует быстрому разрешению частных вопросов, но в то же время мешает обобщению более широких проблем. Поэтому количество тупиков имеет тенденцию к возрастанию…»