Иван III — государь всея Руси (Книги четвертая, пятая)
Шрифт:
Усталые полки, расставив на ночь, где нужно, сторожевую охрану, выставив дозоры вдоль берега озера, заснули, как убитые…
Между тем воеводы новгородские, хотя и много пререкались меж собой и с Господой, успели все же собрать два больших войска. Одно поспешно послано было с лучшим воеводой князем Василием Шуйским-Гребенкой в Заволочье против московских воевод Образца и Тютчева. Это сильно ослабляло воевод новгородских, но нельзя было им поступить иначе: самые доходные земли Господы в Заволочье. Верно рассчитал удар великий князь московский, послав туда полки свои.
Но делать было нечего, и
Все же Господа была в тревоге великой. Псковичи, сложив крестное целование, пустошат земли новгородские, взяли Вышгород, который в тридцати верстах от града Порхова, что на реке Шелони, и дальше идут к Новгороду. Грозно надвигаются псковские полки, и бегут от них к Новгороду со всех сторон беженцы — с юга, с востока и запада, путая все дела ратные, мешая движению обозов с продовольствием для войска, внося всюду страх и робость, требуя пищи и переполняя города и села.
Казимир же, король польский и великий князь литовский, помощи никакой не шлет, забыл о договоре своем с Великим Новгородом. Сам он увяз в войне с чехами и венграми — хочет сыновей своих королями на престол посадить и в Чехии и в Венгрии. Нет вестей и от хана Ахмата — видно, ждет, когда король польский против Москвы на коня воссядет…
Воеводы новгородские мечутся, как волки на поле, окруженные со всех сторон и борзыми и гончими. Все же, когда получили вести, что передовой отряд князя Холмского далеко ушел от главных сил, решили окружить и разбить его немедля.
Главные воеводы их — Димитрий Борецкий, сын Марфы, и Василий Казимир, зная, что князь Холмский идет к Русе, не медля ни часу, послали туда сразу три отряда: к Коростыне, до которой от Новгорода и по воде и по суше верст сорок пять, и к Русе, куда водой плыть верст шестьдесят с лишком. Пешую рать отправили на лодках вдоль западного берега Ильмень-озера к устью Шелони, чтобы оттуда также идти спешно к Русе. Если же новгородцы уж там разбиты и отступают, подкрепить их против силы московской. По суше послали они лучших конников — полк владыки новгородского; третий же отряд поплыл в лодках вперерез Ильмень-озера прямо к устью реки Полисти. Этот пеший отряд, поднявшись вверх по реке, должен был высадиться возле Русы и ударить в тыл отряду князя Холмского.
Провожая войска свои, воеводы новгородские с похвальбой говорили:
— Вы настоль сильней москвичей, что половину их посечете на месте, половину живьем перевяжете и в полон уведете! Не раз так бывало у нас и с Москвой и с иными…
Под парусами, помогая веслами, плыли по озеру судовые рати новгородские, а конники полным ходом гнали берегом озера, и двадцать шестого июня первый судовый отряд новгородский уже высадился недалеко от Коростыни. Увидев стан князя Холмского, новгородцы стали красться к нему, но заметили их дозоры московские, упредив вовремя об этом воевод. Князь же Холмский, будучи очень находчив, сам напал на них с великою яростью, не давая новгородцам опамятоваться от нежданного удара. Видя малочисленность отряда московского, оправились вскоре новгородцы и навалились всей силой. Но войска московские были теперь не те: стоят полки рядами железными, не дрогнув ни разу,
Сотни четыре уж полегло новгородцев убитыми и ранеными, и страх уж берет их, помощи просят воеводы у конного владычного полка, но воевода его поскакал с конниками обратно к Новгороду, крикнув:
— Не велел нам владыка подымать руки на великого князя, посылал он нас токмо на псковичей!..
Побежали тогда за ними и пешие воины, стремясь к лодкам своим. Погнались москвичи за новгородцами — и в погоне той еще многих убили и многих в полон взяли. Разоружали московские воины новгородцев и, бросая щиты и немецкие доспехи в воду, говорили:
— Сие нам не надобно, в войске московском все сие лучше!
Из пленных же взяли несколько человек и, велев им друг другу уши, носы и губы отрезать, приказали плыть к Новгороду.
— Покажите, поганые, у собя в Новомгороде, — кричали вслед им воины московские, — как Господь Бог карает вас за воровство и латыньство!..
— Так будет со всеми, кто от Руси православной отступится…
Разгромив новгородцев у Коростыни, князь Холмский отослал во Псков боярина Василия Зиновьева с сотней конников известить о прибытии московской рати, как со псковичами уговорено было.
— Скажи им, Василь Петрович, — наказывал князь Данила Димитриевич, — как Русу повоевали и сожгли, сколь полону и живота всякого взяли…
— Сам знаешь, — вмешался другой воевода, князь Федор Давыдович, — телег не хватило все увезти, на коней вьючили…
— Добре, добре, — похвалил Холмский товарища, — токмо все сие ты, Василь Петрович, от собя обскажи, зависть у них разожги. От меня же сказывай токмо о ратных делах: от Русы-де мы к Шелони пошли, псковской рати навстречу, как государем нашим указано. Тут напала на нас судовая рать новгородская, вдвое, почитай, нас больше. С ними же и конный владычный полк. Мы частью побили новгородцев, часть в полон взяли. Многих же, носы и уши им урезав, к Новугороду отослали. Пусть же псковичи идут борзо, помня о гневе государевом. Государь же сам на Петров день в Торжке будет.
Только что отбыл боярин Зиновьев во Псков, как от Русы прискакали конники дозорные, которых послал туда князь Данила Димитриевич, опасаясь, что новгородцы могут обойти его с тыла.
— Ну, сказывайте, — нетерпеливо крикнул им князь Холмский, — как возле Русы-то?
— Худо, княже, — молвил начальник дозора, — новгородцы-то Русу опять заняли. Сколько их, сказать неможно, а видать, сила великая. Поболе их, как тут было. Токмо конников нет, все пешие…
— Поболе, баишь, силы-то у них ныне, — смеясь, громко молвил князь Холмский, чтобы все его слышали.
— Ну, так мы их и поболе побьем. А дозоры-то высылают?
— Окрест не высылают. У них токмо круг стана…
Князь Данила Димитриевич оглянулся на воевод и воинов своих, стоявших позади него, и возгласил звонко и весело:
— Повались спать ныне, народ православный, поране. Утре со светом выйдем, а в обед будем бить поганых за латыньство их и воровство!..
Двадцать восьмого июня конные полки Холмского и Пестрого внезапно прискакали к Русе и прямо с похода ударили на новгородцев.